Крылья страха, стр. 23
И все расхохотались, потому что Надя и так ела за двоих, а вот пройтись лишний раз пешком по городу не желала, жалась в переполненном транспорте, а иногда останавливала такси, даже если ей надо было пройти всего одну остановку.
Шубин, захлопнув записную книжку, куда он записывал сведения о Рите Басе, пообещал Юле навести справки о членах семьи Риты, ее классной руководительнице и Володе Сотникове.
– У меня уже появились некоторые мысли, но их надо проверить. Ты правильно сделала, что обратила внимание на неестественное «презрение», которое Рита якобы испытывала к мужчинам. Все это влияние матери, я в этом просто уверен. Надо бы покопаться в биографии ее мужа. Кстати, ты не знаешь, почему Рита носит фамилию бабушки, то есть материну девичью, а не фамилию отца?
– Не знаю, я даже как-то не задумалась об этом…
– Ну, я пошел. Спасибо за кофе. – Шубин приобнял Надю и, чмокнув Юлю, вышел из приемной.
– Послушай, он мне напоминает весеннее солнышко, – растроганно произнесла Надя, глядя на дверь, за которой скрылся Игорь. – Пришел и осветил все вокруг.
– Чем осветил-то, – засмеялась Юля, – лысиной своей, что ли?.. Надя, я вот Чайкину все расскажу, как ты неровно дышишь к шубинской лысине.
Они обе расхохотались.
– По-моему, я последнее время слишком часто смеюсь, – Юля перевела дух и успокоилась, смахивая слезинки с уголков глаз. – А радоваться-то в принципе нечему. Арсиньевич вел себя по-хамски, Крымов исчез. Давай-ка позвоним ему, что ли. Она придвинула к себе телефон и набрала номер Крымова. Услышав его голос, Юля от удивления чуть не выронила трубку:
– Так ты дома? Ты здоров?
– А… Это ты, птичка? – послышался щелчок и короткие гудки.
– Ничего не понимаю. Надя, у него был какой-то странный голос. Может, он действительно болен? Поеду-ка я к нему, навещу… Мало ли что.
Глава 7
Юля впервые видела Крымова пьяным. Хотя он и нашел в себе силы подойти к двери и открыть ее, по его лицу она поняла, что он ждал не ее, а свою актрису. О чем он, собственно, и сказал ей сразу же, едва только Юля переступила порог.
– Женя, что с тобой? Неужели ты напился из-за какой-то там вертихвостки?
Крымов сгреб ее в охапку и, дыша в лицо перегаром, со злостью проговорил:
– Она не вертихвостка, понятно?
– Отпусти меня.
– Она ХУЖЕ, чем вертихвостка. Она бросила меня. – И отпустил Юлю так резко, что она с трудом устояла на ногах. Юля едва не залепила ему пощечину, чтобы хотя бы таким образом отрезвить его.
– А ты думал, что только тебе позволено бросать девушек на каждом шагу? Теперь ты испытал на себе всю прелесть односторонней любви?
– Да что ты понимаешь, – он махнул рукой и поплелся в комнату. – Проходи. Правда, у меня не убрано.
Но это было слишком мягко сказано. Огромная квартира Крымова напоминала собой поле битвы.
– Не хватает потешного войска. Она что, привезла к тебе весь свой гардероб? – Юля смотрела на разбросанные по дивану и креслам женские вещи, косметику, какие-то щетки, флакончики, коробки, насадки для фена, домашние голубые тапочки, отороченные белоснежным лебяжьим Пухом…
– Я звонил ей с самого утра – ее нигде нет. Юле настолько неприятно было выслушивать это, что она прямиком направилась к выходу:
– Знаешь что, Крымов, я приехала сюда к тебе лишь затем, чтобы удостовериться, что ты жив и относительно здоров. Мне некогда выслушивать твои стенания по поводу того, что тебя бросила очередная любовница. У меня дел по горло. Кстати, вернулся Шубин и велел тебе передать, что у него все в порядке. Так что, уважаемый шеф, тебе ничего не остается, как только пересчитывать денежки. Бассы, как ты знаешь, нам тоже заплатили. Можешь спать спокойно – Какая же ты бессердечная, – тихо проронил Крымов и, взяв со стола бутылку коньяка, отпил прямо из горлышка. – Вообще-то вы все такие.
Уже в прихожей Юля вдруг остановилась, обратив внимание на яркий, в красных розах, атласный женский халат, висящий на вешалке. Судя по его длине, любовница Крымова была довольно высокой девицей. Понимая, что совершает почти преступление, Юля, воспользовавшись тем, что Крымов еще какое-то время оставался в комнате и не мог видеть ее, сорвала халат с вешалки, проворно свернула его и сунула в висевший здесь же, на крючке, большой пластиковый пакет. Минута – и она уже сбегала по лестнице вниз.
Уже в машине она попыталась найти объяснение своему дикому поступку. Зачем она похитила этот халат? Надя бы поняла ее. Ей просто хотелось более зримо ПРЕДСТАВИТЬ себе свою преемницу, женщину, которую страстно любил Крымов. Неужели мужчины так любят актрис за их яркость, смелость, оригинальность, умение одеваться, сексуальность, доступность, наконец?
Юля развернула халат и поднесла его к лицу, вдохнув горьковато-пряный аромат духов. Золотистый, в алых и розовых розах атлас изнутри оказался мягким и пушистым, как байка. Карманы. Что в них? Презервативы? Интересно, они пользовались презервативами или же считали это недостойным своих чувств?..
Она сунула руку в один карман и достала массивную янтарную заколку, в которой застрял длинный рыжий волос. Еще был носовой платок, довольно чистый, расшитый желто-синими незабудками. Все предметы показались Юле знакомыми, должно быть, она видела их в дорогих бутиках, которыми теперь был заполонен центр города.
В другом кармане оказался клочок бумаги. Держа его на ладони, Юля не верила своим глазам: это был точно такой же фрагмент исписанного тетрадного листа, который обнаружила прилипшим к своей подошве Нора. На обратной стороне, так же, как в первой записке, был виден телефонный номер Сырцова.
Юля быстро пробежала глазами текст: «Да вон же!.. Такое огромное! .. Ой, Г., оно идет прямо на нас. Оно… Это же… Да это таракан с какой-то штукой на спине!.. Это… Г.! Он без головы! Как же он ходит? Г.! Г., сделай что-нибудь!..»
«Чертовщина какая-то!»
Юля решила возвратиться в квартиру Крымова и вернуть халат. Свое любопытство она удовлетворила, подержав в руках вещь, принадлежащую сопернице. Что это, фетишизм? Какая глупость!
Просто ей хотелось ПОЧУВСТВОВАТЬ эту женщину и понять, наконец, почему Крымов предпочел именно ее и почему сейчас из-за нее страдает. Чем она так его приворожила? Телом? Душой? Тем, что у нее волосы пахнут коньяком, или потому что «у ее волос какой-то коньячный оттенок»? Но, с другой стороны, разве можно постичь что-либо по одной вещи? Навряд ли. Вот если бы их поместили в одну комнату и заперли, дав возможность посмотреть друг на друга, изучить, понять.
«Непонятности. Несуразица. Бессмыслица. Странная жутковатость. Болезнь. Путаница. Паутина. Причина. Следствие. Раздвоение личности. Хичкок. Кошмары. Психушка. Любовь. Смерть. Обнаженные тела. Белье, принадлежащее двум разным женщинам. Которые, в свою очередь, принадлежали одному и тому же мужчине. Возможно, что в ночь убийства. Я уверена, что это убийство. Девушка в розовом сарафане спала с Садовниковым, а в это время Лора была дома. Или нет: ее дома не было. Она пришла потом. И застала их в постели. Но девушка в розовом сарафане не могла вот так спокойно убить их. Разве что дождалась, когда они займутся любовью, чтобы выйти из укрытия и пристрелить обоих? А что, если ОНИ умерли до того, как их головы были прострелены пулями? Они выпили яду и уснули, а девушка в розовом сарафане, положив их на постели лицом друг к другу, инсценировала двойное самоубийство. Как в кино. Только вместо Катрин Денев была Лора, а вместо Омара Шерифа – Сергей Садовников?..»
Юля ехала на машине и, глядя на дождевые капли на ветровом стекле, пыталась оформить свои мысли в стройную систему. У нее ничего не получалось. Какая-то пестрая мешанина впечатлений, догадок, кажущихся причин.
Она притормозила, вдруг вспомнив, что уже вечер и что скоро наступит время встречи с Ломовым, а она не одета, не собрана. Резко развернув машину, она помчалась домой. К черту дела, у нее тоже есть право на личную жизнь!