Все страхи мира, стр. 169

По пути к аэропорту он остановился на сутки, чтобы обеспечить себя соответствующим гардеробом. Пусть в Бейруте продолжаются военные действия, но жизнь не утихает, и портной сделал все быстро и хорошо. К моменту, когда Расселл поднялся на борт самолёта английской авиакомпании «Бритиш Эйруэйс», направляющегося в Хитроу, Расселл выглядел преуспевающим бизнесменом. У него было с собой три хороших костюма — два из них в чемодане. Аккуратная причёска и дорогие туфли, которые немилосердно жали.

— Желаете журнал, сэр? — спросила стюардесса.

— Спасибо, — улыбнулся Расселл.

— Вы американец?

— Да, возвращаюсь домой.

— Наверно, нелегко было в Ливане?

— Да, иногда обстановка становилась тревожной.

— Принести чего-нибудь выпить?

— Пива, если можно, — улыбнулся Расселл. Ему даже удалось овладеть жаргоном бизнесмена. Самолёт был пуст на две трети, и, похоже, эта стюардесса будет обслуживать его постоянно. Возможно, ей нравится мой загар, решил Расселл.

— Пожалуйста, сэр. Вы остановились в Лондоне?

— Боюсь, что нет. Сразу вылетаю в Чикаго. Через два часа.

— Очень жаль. — На лице девушки даже отразилось разочарование. Эти англичане, подумал Расселл, такие гостеприимные люди. Почти как арабы.

Последний пучок был установлен на отведённое ему место чуть позже трех утра по местному времени. Фромм ничуть не изменил своего поведения и проверил последний пучок с такой же тщательностью, как и первый, закрепив его в соединительном узле лишь после того, как все проверил, и остался доволен. Затем он встал и потянулся.

— На сегодня хватит.

— Согласен, Манфред.

— Завтра к этому времени мы полностью закончим сборку. Осталась простая работа, меньше чем на четырнадцать часов.

— Тогда неплохо было бы поспать.

Выйдя из здания, Госн сделал знак командиру. Куати посмотрел им вслед, затем подошёл к начальнику охраны.

— Где Ахмед?

— Отправился к доктору, вы сами ему разрешили.

— Гм… Когда он вернётся?

— Завтра или послезавтра. Не знаю точно.

— Ну хорошо. Скоро у нас будет для тебя специальная работа.

Охранник взглянул на людей, удаляющихся от мастерской, и равнодушно кивнул.

— Где рыть яму?

Глава 28

Договорные обязательства

Смена часовых поясов очень утомительна, подумал Марвин. Он выехал из чикагского аэропорта О'Хара в «меркурии», взятом напрокат, и направился на запад. В мотеле рядом с Де-Мойном он удивил портье, изъявив желание расплатиться за номер наличными. Расселл объяснил, что у него украли бумажник со всеми кредитными карточками, и в подтверждение своих слов продемонстрировал совершенно новое портмоне. Портье, подобно любому бизнесмену, с готовностью согласился принять наличные. Этой ночью Расселл хорошо спал. Он проснулся чуть позже пяти утра после десяти часов здорового сна, съел плотный американский завтрак (при всём своём гостеприимстве люди в Ливане не знали вкуса настоящей пищи; он не представлял, как они ухитряются обходиться без бекона) и отправился дальше, в сторону Колорадо. К ленчу Расселл пересёк половину Небраски, снова размышляя о планах, которые ему предстояло осуществить, и о том, что для этого необходимо. Поужинать он остановился в Роггене, в часе езды от Денвера, к северо-востоку от города. Это достаточно близко, решил Расселл. Уставший от многих часов за баранкой автомобиля, Расселл нашёл ещё один мотель и остановился на ночёвку. Он с удовлетворением снова смотрел американское телевидение, в том числе наиболее интересные матчи Национальной футбольной лиги. Удивительно, как он скучал по американскому футболу — не меньше, чем по возможности выпить всякий раз, когда ему того хотелось. Это желание Расселл удовлетворил бутылкой «Джека Даниэльса», которую купил по дороге. К полуночи он здорово подобрел, с удовольствием оглядывался по сторонам, радовался своему возвращению в Америку, а также причине, по которой он сюда вернулся. Настало время расплатиться по старым долгам. Расселл не забыл, кому принадлежало Колорадо в прошлом, и хорошо помнил о бойне при Сэнд-Крик.

Этого следовало ожидать. Всё шло слишком гладко, а действительность редко терпит совершенство. Крошечная ошибка в одной из деталей обнаружилась во время сборки первичного источника. Эту деталь пришлось снять и заново обработать, на что потребовалось тридцать часов, из которых сорок минут ушло собственно на обработку, а остальное время на разборку, а затем на повторную сборку бомбы. Фромм, которому следовало отнестись к происшествию философски, был вне себя от ярости и настоял на том, чтобы лично осуществить всю работу. После этого начался трудоёмкий процесс установки взрывных блоков — ещё более утомительный от того, что проводился вторично.

— Всего три миллиметра, — заметил Госн. Ошибочная установка одной из ручек настройки. Поскольку деталь обрабатывалась вручную, компьютеры не заметили отклонения. Кто-то из техников не правильно прочёл цифру, указанную Фроммом, а при первой визуальной проверке деталей ошибку просто не заметили. — Но у нас был в запасе один день.

Фромм что-то пробормотал из-за защитной маски. Вместе с Госном он поднял плутониевую сборку и аккуратно поставил её на место. Пять минут спустя стало ясно, что она расположена правильно. Затем на место встали шины из вольфраморениевого сплава, потом сегменты бериллия и наконец массивное полушарие обеднённого урана, отделяющее первичное устройство от вторичного. Теперь ещё пятьдесят взрывных блоков — и работа закончена. Фромм распорядился сделать перерыв — это была тяжёлая работа, и он нуждался в отдыхе. Техников больше не было — не было больше потребности в их услугах.

— К этому времени мы могли бы уже завершить работу, — тихо заметил немец.

— Неразумно рассчитывать на совершенство, Манфред.

— Неграмотный идиот не сумел правильно разобрать цифру!

— Она была смазана. — А это твоя вина, подумал Госн, но промолчал.

— Тогда нужно было спросить!

— Не вижу причины для споров, Манфред. Ты выбрал неудачное время, чтобы выразить своё нетерпение. Мы соблюдаем график.

Фромм знал, что молодой араб не понимает его. Кульминационный момент честолюбивых стремлений всей его жизни мог уже наступить!

— За работу!

Потребовалось ещё десять часов, пока последний, семидесятый, взрывной блок встал на место. Госн присоединил провод к соответствующей клемме, и это завершило сборку. Он протянул руку немецкому инженеру, и они обменялись рукопожатием.

— Примите мои поздравления, герр Фромм.

— Ja. Спасибо, герр Госн. Теперь нам осталось только заварить корпус бомбы, откачать воздух, чтобы создать вакуум, — да, извините, тритий. Как я мог забыть об этом? Кто займётся сваркой? — спросил Манфред.

— Я сам. Я — специалист по сварке.

Верхняя часть корпуса заканчивалась широким фланцем, необходимым для того, чтобы обеспечить безопасность работ. Его уже проверили на плотность стыковки. Техники занимались не только точной обработкой взрывного ядра устройства. Каждая деталь — за исключением той, единственной, — была обработана в соответствии со спецификациями Фромма, и корпус бомбы уже подвергся самой тщательной проверке. Крышка закрывалась герметично подобно корпусу часов.

— Ввести тритий будет несложно.

— Да, я знаю. — Госн жестом пригласил немецкого инженера выйти из мастерской наружу. — Значит, вы полностью удовлетворены конструкцией и качеством сборки бомбы?

— Полностью, — уверенно заявил Фромм. — Она взорвётся в полном соответствии с моими предсказаниями.

— Отлично, — произнёс Куати, стоявший у входа с одним из телохранителей.

Услышав голос командира, Фромм обернулся. Грязные, неряшливые люди эти арабы, подумал он, однако в них есть, чем восхищаться. Он посмотрел на тёмную долину. Смеркалось, и рассмотреть детали ландшафта было трудно. Какая здесь сухая и негостеприимная земля, зато чистое и безоблачное небо. Фромм посмотрел на бесчисленные звезды, покрывающие небосвод. Здесь куда больше звёзд, чем можно разглядеть в Германии, особенно в её восточной части, где воздух особенно отравлен. Фромм подумал о том, что мог бы стать астрофизиком, выбрать путь такой близкий к избранному им.