Лживые боги, стр. 59

Мощный порыв ветра подхватил и его, и он не стал сопротивляться. Ураган закружил и поднял его в воздух, а Хорус раскинул руки, готовый снова воссоединиться со своими братьями.

Бездна посмотрела на него чудовищным оком, полным ужаса и безумия.

Он не сопротивлялся и дал увлечь себя в объятия варпа.

"ПРАВДА – ЭТО ВСЁ, ЧТО У НАС ЕСТЬ"

ПОЧТЕННЫЙ ПРОПОВЕДНИК

ДОМА

На этот раз Локен не мог не согласиться с Йактоном Крузом.

– Все не так, как было раньше, мой мальчик, – говорил тот. – Все не так.

Они стояли вдвоем на командной палубе и смотрели на призрачный ореол Давина, висящего в космосе, словно помутневший драгоценный камень.

– Я помню, как мы впервые подошли к этой планете,– продолжал Круз.– Кажется, что это было только вчера.

– А по мне, так с тех пор прошла целая жизнь, – заметил Локен.

– Чепуха, молодой человек, – возразил Круз. – Когда ты накопишь побольше опыта, может, чему-то научишься. Доживи до моих лет, и тогда посмотрим, как ты станешь воспринимать течение времени.

Локен вздохнул. Он был не в настроении выслушивать очередную поучительную и нудную историю о «старых добрых временах».

– Да, Йактон, тогда посмотрим.

– Не пренебрегай моими советами, мальчик, – сказал Круз. – Может, я и стар, но не глуп.

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, – ответил Локен.

– Тогда послушай меня внимательно, Гарвель, – продолжал Круз, наклонившись ближе. – Ты думаешь, я ничего не знаю, но это не так.

– Не знаешь о чем?

– О моем прозвище Вполуха, – прошептал Круз, чтобы его не услышал никто из палубной команды. – Я прекрасно знаю, что прозвище дано не из-за привычки говорить тихо, а потому, что никто не обращает внимания на мои слова.

Локен взглянул в вытянутое смуглое лицо Йактона. Кожа от старости была вся в морщинах, но его глаза, обычно полузакрытые, оставались яркими и проницательными.

– Йактон… – начал Локен, но Круз не дал ему договорить:

– Не извиняйся, это не твоя вина.

– Я даже не знаю, что сказать, – смутился Локен.

– А… Не говори ничего. Разве мы обязаны говорить только то, что желают слышать остальные? Мальчик мой, я знаю, что в нашем превосходном Легионе я только реликвия, обломок давно прошедших времен. Знаешь, я еще помню времена, когда мы сражались без Воителя. Можешь себе такое представить?

– Боюсь, очень скоро нам всем представится такая возможность, Йактон. Близится день открытия Дельфоса, а оттуда нет никаких вестей. Апотекарий Ваддон, даже получив анафем, и сейчас не ближе к разгадке этой тайны, чем прежде.

– Анафем?

– Оружие, которым был ранен Воитель, – пояснил Локен, уже жалея, что упомянул меч кинебрахов в присутствии Круза.

– О, это должно быть очень мощное оружие, – глубокомысленно произнес Круз.

– Я бы хотел вместе с Торгаддоном вернуться на Давин, – сменил тему Локен, – но боюсь не сдержаться, встретив Маленького Хоруса или Эзекиля.

– Мальчик, они же твои братья, – сказал Круз. – Что бы ни случилось, никогда не забывай об этом. Обрывая родственные связи, мы рискуем навлечь на себя неприятности. Отворачиваясь от одного брата, мы отворачиваемся от всех.

– Даже если они совершают чудовищную ошибку?

– Даже тогда, – кивнул Круз. – Все мы совершаем ошибки, парень. Надо воспринимать их должным образом – как уроки, усвоенные с тяжкими усилиями. Если только это не смертельные ошибки. В таком случае эти уроки усвоит кто-нибудь другой.

– Я не знаю, что делать, – признался Локен, склонившись над перилами палубы. – Я не знаю, что происходит с Воителем, и ничем не могу ему помочь.

– Да, это нелегко, мой мальчик, – согласился Круз.– И все же, как говорилось в мое время, если ничего не можешь предпринять, не стоит беспокоиться.

– В твои времена, Йактон, жизнь, вероятно, была намного проще, – сказал Локен.

– Да, это точно, – поддакнул Круз, не обращая внимания на сарказм собеседника. – Тогда не было этой чепухи с тайными ложами, и этому выскочке Варварусу в голову бы не пришло требовать крови. Неужели мы позволили бы летописцам обосноваться на славном корабле, писать о нас издевательские стишки и утверждать, что это неприукрашенная правда? Я тебя спрашиваю, куда подевалось былое уважение к Астартес? Все изменилось, мой мальчик, все изменилось.

Слушая Круза, Локен вдруг удивленно прищурился:

– О чем это ты говорил?

– Я сказал, что все изменилось с тех пор…

– Нет, – перебил его Локен. – О Варварусе и летописцах.

– Ты что, не слушал? А, конечно, не слушал,– пробормотал Круз. – Ну, похоже, Варварусу не слишком понравилось, как ты и остальные морнивальцы вели себя, когда привезли на «Дух мщения» раненого Воителя. Этот глупец полагает, что в расплату за убийства должны покатиться чьи-то головы. Он каждый день разговаривает по воксу с Малогарстом и требует, чтобы о происшествии узнала вся флотилия, чтобы семьи погибших получили соответствующую компенсацию, а виновные были наказаны.

– Он хочет нас наказать?

– Так он говорит, – кивнул Круз. – Клянется, что Инг Мае Синг уже отправила в Совет Терры донесение о ваших действиях на пусковой палубе. По-моему, он ужасный зануда. Когда Поход только начинался, нам не приходилось мириться с подобными неприятностями. Вы сражаетесь и проливаете кровь, и если люди оказались у вас на пути, что ж, значит, им не повезло.

Слова Круза ошеломили Локена, и он снова испытал стыд за свое поведение на стартовой палубе. Вина за смерть невинных тяжелым грузом останется в его душе до самого последнего дня жизни, но что сделано, то сделано, и он не собирается тратить время на сожаления. Простым смертным не подобает требовать казни Астартес, какими бы тяжелыми ни были их проступки.

Но какой бы неприятной ни была проблема с Варварусом, разбираться с ней надлежит Малогарсту. Однако что-то еще в словах Круза привлекло внимание Локена.

– Ты что-то говорил о летописцах?

– Да, от них тоже много беспокойства, как будто у нас мало других проблем.

– Йактон, хватит намеков, расскажи, что случилось.

– Ладно, только я не понимаю, куда ты так торопишься, – сказал Круз. – Похоже, что кто-то из летописцев разгуливает по кораблю и занимается пропагандой против Астартес. Распространяет стишки или что-то в этом роде. Члены судового экипажа повсюду находят эти листки. Называется «Правда – это все, что у нас есть» или что-то такое же претенциозное.

– «Правда – это все, что у нас есть», – повторил Локен.

– Да, кажется, так.

Локен развернулся и, не говоря ни слова, направился к выходу с командной палубы.

– Все не так, как было в мое время, – вздохнул ему вслед Круз.

Было уже поздно, и он устал, но проделанная за неделю работа радовала Игнация Каркази. Каждый раз после тайной прогулки по кораблю, распространив листовки, он возвращался на свой маршрут несколькими часами позже и убеждался, что все копии исчезали. Конечно, часть из них была конфискована членами экипажа, но Игнаций был уверен, что многие листовки попадали в руки тех, кто должен был услышать его слова.

Проход между пассажирским отсеком и помещениями команды был пуст. Все, кто переживал за здоровье Воителя, улетели на Давин или собирались в более просторных помещениях корабля. В атмосфере «Духа мщения» появились признаки запущенности, словно даже сервиторы, отвечавшие за чистоту корабля, приостановили свою работу в ожидании разрешения кризиса.

Каркази шел в свою каюту и повсюду на переборках и дверях замечал выцарапанные знаки Божественного Откровения. У него сложилось твердое убеждение, что, следуя этим указателям, можно прийти к месту тайного собрания верующих.

Верующие. Как странно звучит это слово в эпоху просвещения. Каркази вспомнил свое посещение храма на Шестьдесят Три Девятнадцать. Тогда он задумался, а не является ли потребность верить во что-то божественное неотъемлемой чертой человеческого характера? Может быть, людям необходимо во что-то верить, чтобы заполнить пустоту в своей душе?