Тостуемый пьет до дна, стр. 22
— Неужели он и вправду артист? Надо же! — удивился швейцар.
А позже, когда снимали «Слезы капали» в Ростове ярославском, в гостинице я у себя в номере вдруг услышал, что кто-то в ресторане поет французские песни. Я спустился. Была поздняя осень, народу в ресторане было мало. На сцене с микрофоном в руке Брондуков пел песню из репертуара Ива Монтана. И это был уже не доходяга и алкаш Федул, а элегантный, пластичный и обворожительный французский шансонье. Жаль, что эта грань его таланта так и осталась нераскрытой.
ЛАБУХИ
Танцы договорились снимать ночью, в зале клуба имени Крупской в Текстильщиках. Я попросил, чтобы были современные музыканты. Привели группу, главный — курчавый лохматый парень. Худющий. Одеты небрежно, держатся независимо. Спросили, сколько заплатим, и сказали, что сыграют. Показались мне ненадежными, потому что в мое время лабухи выглядели совершенно по-другому, красиво: длинные волосы густо набриолинены и ровно зачесаны назад, пиджак в клетку до колен, яркий галстук, чаще всего с павлином. Темные брюки дудочкой, белые носки и туфли на толстом каучуке, на безымянном пальце — перстень. А эти! Какие-то не такие. В мятых дырявых джинсах, в майках, небритые и волосы во все стороны. Я сказал, что эта компания не вызывает у меня доверия и я не уверен, что они придут.
— Вы же сами просили современных. Эти и есть самые современные, — возразили помощники.
— Приведите еще кого-нибудь для страховки, — сказал я.
Они привели еще, точно таких же волосатиков.
Вечером я не мог проехать к клубу — столько было кругом народа. Толпы молодых девушек и парней, которые рвутся в клуб и их еле сдерживает милиция. А мы-то боялись, что ночью будет трудно наполнить зал массовкой, потому что мало кто согласится за три рубля всю ночь не спать.
Оказалось, что мы пригласили сниматься самые популярные и самые запрещенные в те времена группы. Первая группа была «Машина времени» Макаревича, а вторая — «Аракс» Шахназарова.
Теперь я очень горжусь, что «Машина времени» дебютировала в фильме «Афоня». И при любом удобном случае не забываю об этом сказать.
БЮСТГАЛЬТЕР
На девушку с бюстом Леночка Судакова привела актрису Распутину. Очень хорошая артистка, но с нормальным бюстом. А нам хотелось, чтобы бюст был внушительный.
Вронский сказал, что надо взять бюстгальтер большого размера и положить в него презервативы, наполненные водой.
— Во время танца груди будут очень натурально колыхаться.
На первой же репетиции, когда актриса подпрыгнула, презервативы разорвались и окатили всю ее водой.
Кто-то из съемочной группы, тот, кто жил рядом, сбегал домой и принес манную крупу. Ею и наполнили бюстгальтер. Пуговицы тяжести манки не выдержали, и пришлось лифчик связать на спине узлом. (На экране это видно.)
БАНАЛЬНЫЙ ХЕППИ-ЭНД
По последнему варианту сценария в финале Афоня покупает в провинциальном аэропорту билет на первый попавшийся рейс и валяется на летном поле в ожидании самолета. К нему подходит милиционер и просит предъявить документы. Афоня сует ему паспорт. На фотографии в паспорте молодой парнишка, с кудрями и беззаботной улыбкой, а в действительности перед милиционером унылый мужчина с абсолютно пустыми глазами. На этом фильм и заканчивался.
Такой мрачный финал мне с самого начала не нравился. И мы с Бородянским еще в процессе работы над режиссерским сценарием написали вариант, в котором Афоня и Катя в конце фильма встречались. Но поняли — такая концовка нарушает логику повествования, это банальный хеппи-энд. И оставили все, как было.
И все-таки финал я переделал. Когда Женя Симонова прилетела в Ярославль и мы начали ее снимать, Катя получалась такой чистой, нежной и трогательной, что мне очень захотелось, чтобы она обязательно появилась в конце фильма. И мы решили снять так: Афоня в аэропорту лежит на траве и ждет самолет. К нему подходит Катя и говорит, как всегда:
— Афанасий, мне кто-то позвонил, я подумала, что это вы.
Афоня открывает глаза — никакой Кати нет. Над ним стоит милиционер и требует документы. (Катя ему привиделась.)
В последний съемочный день Жени — третий — работали очень интенсивно, снимали по одному дублю, чтобы успеть снять незапланированный «сон». И к концу дня приехали в аэропорт. Начали снимать подход Кати. Первый дубль сняли рапидом — Катя идет медленно, словно плывет. Не то! Сняли вариант — идет с цветочком. Не то! Сняли: она идет, волосы развеваются, платочек. Не то!
И я понял, что дело не в том, как Катя идет по полю, с цветочком или еще как. А в том, что мне очень хочется, чтобы Катя появилась реально.
И вот уже тридцать лет в конце фильма, когда Афоня идет к самолету, его кто-то окликает. Он оглядывается, а там стоит Катя и говорит:
— Афанасий, мне кто-то позвонил, я подумала, что это вы!
А умные люди написали в рецензиях, что фильм мог бы быть не таким примитивным, если бы не финал. Появление Кати на летном поле — банальный хеппи-энд…
«Истина никогда по существу не приносит добра человеку — это идеал, к которому стремятся математики и философы. В человеческих отношениях — доброта и ложь дороже тысячи истин» (Грэм Грин).
МАЛЕНЬКИЙ МУК
Любу Соколову, Святослава Иванова (председателя Госкино Украины) и меня с фильмом «Сережа» пригласили в Индию. Оказалось, что в Дели иностранцу пройтись по улице непросто. Его моментально окружает толпа нищих и начинает клянчить. А я купил себе белые штаны и разгуливал по городу. Иванов и Люба мне завидовали, потому что даже в белых штанах им трудно было бы сойти за индусов. А я хожу себе спокойно — индус и индус. Но какой-то Маленький Мук, восьмилетний пацаненок с ящичком чистильщика, каким-то образом угадал, что я иностранец и прицепился, идет за мной и канючит:
— Саиб, саиб!
Я не обращаю внимания.
Он быстро мазнул чем-то по моему ботинку и отбежал. Смотрю, а на ботинке какая-то белая мазь. Он шагах в десяти, выжидает.
— Сколько? — спросил я на английском.
— Одна рупия, — ответил он и показал пальцем.
— О'кей, — сказал я.
Мы отошли в сторонку, и он почистил мне ботинки, я дал ему рупию, а он вдруг возмутился:
— Но, саиб, но! Ту рупис! — и показывает два пальца.
— Братец, так бизнес не делается, договорились — одна, значит, одна! — сказал я и пошел.
Он за мной и громко ноет:
— Саиб, ту рупис, саиб, ту рупис.
Прохожие стали оглядываться. А это опасно. Ну дал я ему еще рупию.
— Ты самый нечестный человек, которого я встретил на пути своей жизни! — сказал я на русском.
Маленький Мук сказал:
— Сенкью, — и довольный убежал.
То была чудесная поездка. Где мы только не побывали! Ну, естественно, нам показали все достопримечательности, но еще нам удалось погостить в Бангалоре у Николая Рериха. Попутешествовать по джунглям. Один раз ночевали в деревушке (сломалась машина), где в пруду мылся слон, а по улице бегали обезьяны. Когда вернулись в Дели, я опять надел свои волшебные белые штаны и отправился шляться по улицам, засунув руки в карманы. Походил часа два, возвращаюсь в гостиницу, слышу кто-то сзади зовет:
— Саиб!
Обернулся. Стоит мой Маленький Мук со своим ящичком, улыбается.
— Хелло! — я тоже обрадовался. — Чисть!
Надо сказать, что суточные, которые нам платили, я мало потратил, нас кормили и всюду возили (принимали на самом высоком уровне).
Маленький Мук почистил мне ботинки. Я решил заплатить старому приятелю как следует и дал ему десять рупий.
Пошел. Через какое-то время слышу:
— Саиб, саиб!
Ну, думаю, наглец, ему уже и десяти рупий мало! Иду дальше, не оборачиваюсь. Он меня перегнал и встал впереди:
— Но, саиб, но, саиб!
— Ну что, — говорю, — тебе и десяти рупий мало?
Он протянул мне бумажку (я перепутал и дал вместо десяти рупий — сто). Для мальчишки это целое состояние, он и за два месяца столько не заработает! Бумажку я не взял, выгреб из карманов все, что у меня оставалось, и подумал: «Нельзя никому рассказывать, скажут — банальный хеппи-энд», и вернулся в гостиницу в хорошем настроении.