Охота за «Красным Октябрём», стр. 111

Каганович постарался запомнить маркировку на корпусе ракеты. Его проинструктировали перед вылетом с «Киева», поскольку, являясь офицером разведки, он был лучше знаком с американским вооружением, чем с советским.

Как удачно, подумал он. Американцы позволили ему опуститься в одной из своих новейших исследовательских подлодок, и он уже запомнил расположение приборов в ней. А теперь ещё они сами выполнили порученную ему задачу. «Красный Октябрь» погиб. Оставалось только передать полученную информацию адмиралу Штральбо на «Кирове», и флот сможет уйти от американского побережья. Пусть теперь американцы ходят в Норвежское море и занимаются там своими глупыми играми. Посмотрим, кто окажется там победителем!

– Пометь это место, Джесс.

– Слушаюсь. – Овертон нажал на кнопку и выпустил акустический транспондер, который будет отзываться только на кодированный акустический сигнал американского локатора. Позднее они вернутся обратно с тяжёлым подъёмным оборудованием, захватят тросом ракету и вытащат её на поверхность.

– Это – собственность Советского Союза, – напомнил Каганович. – Она находится в международных водах и принадлежит моей стране.

– Тогда забирайте свою долбаную ракету сами – если сможете! – огрызнулся американский моряк. – Извините, мистер Джонсен.

Он, должно быть, переодетый офицер, решил Каганович.

– Мы вернёмся за ней, – сказал Джонсен.

– Вам не удастся поднять её. Она слишком тяжёлая, – возразил капитан.

– Пожалуй, вы правы, – улыбнулся Джонсен. Каганович был не против того, чтобы американцы считали, будто одержали победу. Все могло обернуться хуже. Намного хуже.

– Будем продолжать поиски остальных обломков? – спросил он.

– Думаю, лучше вернуться назад, – решил Джонсен.

– Но вам приказали…

– Мне приказали, капитан Каганович, вести поиски погибшей ударной подлодки типа «Виктор». Вместо этого мы нашли место гибели ракетоносца. Вы обманули нас, капитан, и наша любезность на этом заканчивается. Полагаю, вы получили, что вам нужно. Позднее мы вернёмся за тем, что нужно нам.

Джонсен потянул за ручку и сбросил балласт из железных чушек. Теперь у «Сиклиффа» появилась тысяча фунтов положительной плавучести. Они больше не могли оставаться на глубине, даже если бы захотели.

– Домой, Джесс.

– Слушаюсь, шкипер.

За всё время подъёма к поверхности внутри подлодки никто не произнёс ни звука.

Корабль ВМФ США «Остин»

Час спустя капитан Каганович поднялся на мостик «Остина» и попросил разрешения послать радиограмму на «Киров». Это было согласовано заранее, в противном случае Каганович получил бы отказ. Скоро всем стало известно, что это за потонувшая подводная лодка. Советский офицер передал серию шифрованных фраз вместе с серийным номером глубиномера. С «Кирова» тут же поступило подтверждение, что донесение получено.

Овертон и Джонсен наблюдали за тем, как русский офицер поднялся на борт вертолёта, захватив с собой якобы поднятый со дна прибор.

– Не понравился он мне, мистер Джонсен. Да и фамилия его напоминает о ком-то… Но мы ведь обвели его вокруг пальца?

– Мне надо помнить, что с тобой никогда не следует играть в карты, Джесс.

Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»

Райан проснулся, проспав шесть часов кряду. Он услышал музыку, которая показалась ему очень знакомой. С минуту он лежал на койке, пытаясь вспомнить, где её слышал, затем надел ботинки и пошёл в кают-компанию.

Это был «Инопланетянин». Райан вошёл как раз в тот момент, когда по тринадцатидюймовому экрану телевизора, стоявшего на переднем краю стола, побежали титры с именами актёров и других участников съёмок. В кают-компании сидели почти все русские офицеры и трое американцев. Кое-кто из русских вытирал глаза. Джек налил себе чашку кофе и присел у края стола.

– Понравилось?

– Прекрасный фильм! – заявил Бородин.

– Мы смотрим его уже второй раз, – усмехнулся Манньон. Один из русских офицеров быстро заговорил что-то на родном языке. Бородин перевёл его слова.

– Он спрашивает, все ли американские дети ведут себя так.., свободно. Я верно говорю, Бугаев?

– Раскованно, – перевёл Бугаев, не совсем правильно, но достаточно близко.

– Я таким не был, – рассмеялся Райан, – но действие фильма происходит в Калифорнии, а жители там немного чокнутые. По правде говоря, дети обычно так себя не ведут, по крайней мере я никогда не видел этого, а у меня их двое. В то же самое время мы стараемся воспитывать детей более самостоятельными, чем это считают нужным делать советские родители.

Бородин перевёл слова Райана, а затем сообщил ответ русского офицера.

– Значит, не все американские дети такие хулиганистые?

– Только некоторые. Америка – не идеальная страна, господа. Мы допускаем немало ошибок. – Райан решил всякий раз, когда это возможно, говорить правду.

Бородин снова перевёл. На лицах присутствующих отразилось сомнение.

– Я сказал им, что фильм снят для детей и его не следует воспринимать слишком буквально. Это правильно?

– Да, сэр, – сказал Манкузо, который только что вошёл в кают-компанию. – Это детский фильм, но я смотрел его пять раз. Добро пожаловать обратно, Райан.

– Спасибо, капитан. Насколько я понимаю, у вас все идёт гладко.

– Да. Думаю, нам всем нужно было расслабиться и снять напряжение. Придётся объявить Джоунзи ещё одну благодарность. Привезти все это – отличная мысль. – Он сделал жест в сторону телевизора. – У нас масса времени для серьёзных вещей.

В кают-компанию вошёл Нойз.

– Как Уилльямз? – спросил Райан.

– Он выкарабкается. – Нойз наполнил свою чашку. – Пришлось оперировать на открытой грудной клетке. Три с половиной часа. Ранение в голову оказалось поверхностным. Обильное кровотечение, но таковы все головные ранения. А вот рана в груди едва не прикончила лейтенанта. Пуля прошла буквально в миллиметре от околосердечной сумки. Капитан Бородин, кто оказал первую помощь лейтенанту Уилльямзу?

Старпом показал на молодого офицера.

– Он не говорит по-английски.

– Скажите ему, что он спас Уилльямзу жизнь. Дренажная трубка дала лейтенанту шанс выжить. Без неё он умер бы.

– Вы уверены, что он останется жив? – снова спросил Райан.

– Разумеется, Райан. В конце концов я зарабатываю этим себе на жизнь. На выздоровление потребуется некоторое время, и будет лучше, если он попадёт в настоящий госпиталь, но сейчас все идёт нормально.

– А как капитан Рамиус? – спросил Бородин.

– С ним никаких проблем. Он всё ещё спит, так что я не спешил, зашивая ему рану. Спросите молодого человека, где он освоил правила первой помощи.

Бородин перевёл вопрос врача.

– Он говорит, что любит читать книги по медицине.

– Сколько ему лет?

– Двадцать четыре.

– Скажите ему, что, если он захочет стать врачом, я объясню, как за это взяться. Раз он уже и так знает, что нужно делать в такой ситуации, может статься, он сумеет зарабатывать этим на жизнь.

Молодой офицер выглядел польщённым и спросил, сколько зарабатывают врачи в Америке.

– Я на военной службе, так что получаю немного. Сорок восемь тысяч долларов в год, включая летнюю надбавку. На гражданке я зарабатывал бы намного больше.

– В Советском Союзе врачи получают зарплату заводского рабочего, – заметил Бородин.

– Может быть, этим и объясняется их невысокая квалификация, – пожал плечами Нойз.

– Когда капитан будет в состоянии принять на себя командование? – спросил Бородин.

– Я продержу его в постели весь день, – ответил Нойз. – Не хочу, чтобы у него снова началось кровотечение. А вот завтра он сможет двигаться, только осторожно. Нельзя чрезмерно нагружать ногу. С ним все в порядке, господа. Капитан пока ещё слаб от потери крови, но быстро оправится. – Нойз говорил с такой уверенностью, словно цитировал законы физики.

– Мы очень благодарны вам, доктор, – сказал Бородин.