Асы шпионажа, стр. 44

История российского полицейского шпика и провокатора Евно Азефа 66 еще более удивительна. Он не только глубоко внедрился в подпольную революционную организацию, но и возглавил ее террористическую деятельность, направленную против высокопоставленных лиц царской России, включая самого царя.

Необычный разговор о роли агентов-двойников состоялся у меня в сентябре 1959 года с Никитой Хрущевым во время приема в Белом доме в Вашингтоне. После того как я был ему представлен в числе других, вице-президент Никсон отвел меня в сторонку и сказал, что у меня будет возможность несколько позже поговорить в частном порядке с советским руководителем. Он стоял в углу зала в окружении группы журналистов и гостей, среди которых находился и директор ФБР Эдгар Гувер. Когда мы через некоторое время подошли к нему вместе с Никсоном, советский премьер произнес:

– Ах да. А я ведь вас знаю. Я читал ваши доклады.

Когда я его спросил, каким же образом ему это удалось, он ответил, что, видимо, мы платим одним и тем же агентам, и вдруг сделал неожиданное предложение с коварной усмешкой – как отметил один из журналистов: а не лучше ли объединить усилия наших секретных служб в целях экономии средств обоих государств, чтобы «не платить дважды за ту же информацию».

Леонард Фолькнер

НА ДЕЛАВЭРЕ

В прилагаемом рассказе речь идет о сержанте Хонимене, проживавшем в период американской революции на нейтральной полосе между американскими и английскими позициями. Ему, конечно, не составляло большого труда навещать ту и другую стороны, на которые он работал. Чтобы проникнуть в лагерь генерала Вашингтона, он даже подстроил дело так, что был взят американцами в плен, из которого якобы потом бежал. Для своих же соседей он разыгрывал роль сторонника тори, чем вызвал их враждебное отношение к своей семье.

Здесь показана положительная сторона разведывательной деятельности, когда секретная служба подчиняется непосредственно командующему войсками.

Самым ценным и неожиданным подарком для страны, который Джордж Вашингтон преподнес в рождественские дни зимы 1776 года, когда многие находились в подавленном настроении, было форсирование Делавэра и взятие города Трентона. А ведь в то время огонь американской революции еле теплился.

Перед объявлением независимости страна пережила несколько суровых зим, но та была уж чересчур холодной. В течение пяти месяцев после объявления независимости американскую армию преследовали одни поражения за другими, порой катастрофического порядка.

Под Лонг-Айлендом армия чудом избежала полного разгрома, потеряв 2800 человек, попавших в плен к англичанам. Несколько тысяч голодных и измученных солдат и офицеров отходили в Нью-Джерси, с трудом сдерживая натиск английских войск и немецких наемников. Остатки армии уцелели благодаря тому, что Вашингтон сумел вовремя конфисковать все лодки и переправочные средства на реке Делавэр.

Британская армия под командованием Уильяма Хоу заняла хорошие позиции под Нью-Йорком, а лорд Корнвеллис, разбивший Вашингтона, упаковывал чемоданы, собираясь возвращаться в Англию, поскольку был уверен, что голод и холод затушат последние искры Войны за независимость Америки.

Казалось, что и Вашингтон думал так же. Из своей штаб-квартиры на пенсильванской стороне Делавэра он написал письмо брату Джону Августину, в котором излил свою душу:

Было это 18 декабря.

А через семь дней, в рождественский вечер, Вашингтон приказал войскам переправиться через Делавэр, ворвался на рассвете в Трентон и нанес сокрушительный удар гессенцам. Наступление было проведено безошибочно, с соблюдением последовательности действий во времени. Город освобожден практически без потерь.

Это была первая крупная победа американцев в затянувшейся войне. Не успевший еще уехать Корнвеллис поспешил на помощь, но Вашингтон, воспользовавшись темнотой, обошел его фланг, разгромил под Принстоном арьергард англичан и отошел на высоты под Морристауном до конца зимы.

Гениально проведенной операцией, неожиданной для англичан, Вашингтон вдохнул новую жизнь в уже было обреченную Войну за независимость. Америка торжествовала, обретя уверенность в возможность победы, тогда как на Англию свалились новые заботы.

Официальные документы о ходе войны не дают ответа на многие вопросы. Однако сообщение некоей фермерской семьи, судебные протоколы из Нью-Джерси и исследования историков приподнимают завесу таинственности. Речь идет о необыкновенной истории человека, взявшего на себя очень важную и опасную миссию, не прося за это никакого вознаграждения, человека, нашедшего удовлетворение в том, что задуманный им план осуществился.

История эта – о Джоне Хонимене, «шпионе Вашингтона» из Трентона. Лишь одному человеку он доверился – своей жене, которая знала обо всем с самого начала.

Только через длительное время его внуку – судье из Нью-Джерси Джону ван Дьюку – удалось уточнить некоторые подробности событий и прокомментировать их. Данные эти подтвердил и историк XIX века, генерал-адъютант Нью-Джерси Уильям Страйкер.

Впервые мы знакомимся с Джоном Хонименом, сорокашестилетним гигантом шотландско-ирландского происхождения, под вечер 22 декабря 1776 года на берегу реки к западу от Трентона, занятого в то время гессенцами – немецкими наемниками. Поля вокруг покрыты снежным покрывалом, на пашне тут и там отсвечивает лед. Джон Хонимен, слывший ярым сторонником тори и «шпионом» англичан, бредет по полю с веревкой в одной руке и кнутом в другой, гонит перед собой свою скотину мимо сторожевых постов гессенцев.

В нескольких километрах оттуда, по ту сторону Делавэра, у костра в лесу, в защищенной от ветра впадине Бауменских холмов, расположился отряд повстанческой армии Вашингтона без палаток и одеял, многие босиком, пытаясь на камнях испечь что-то наподобие лепешек из скудного рациона муки. У гессенцев в Трентоне хлеба было предостаточно, хватало и рома, разве что маловато было мяса, чтобы весело отпраздновать Рождество – столь милое сердцам тевтонцев. Вот бы им сейчас парочку коров!

Внук Хонимена вспоминает деда – мужчину громадного роста с низким голосом, в котором явно слышался шотландский акцент в те редкие минуты, когда он говорил.

Он знал, что Вашингтон, генерал повстанцев, желал его видеть. Открыто на встречу он выйти не мог, так как в округе было много фермеров, остававшихся верными англичанам. Осторожно оглядываясь, он заметил вдалеке двух всадников, спешившихся под группкой деревьев. Неподалеку искала под снегом корм одинокая коровенка.

Хонимен выгнал ее в открытое поле и побежал за ней, хлопая кнутом. И тут те двое в форме континентальной армии вскочили на коней и поскакали ему навстречу. Он попытался бежать, но они вскоре его настигли. Защищаясь ударами кнута, Хонимен упал. Один из всадников бросился на него, но Хонимену удалось освободиться.

Немного отбежав, он поскользнулся на льду и снова упал. На этот раз солдаты навалились на него уже вдвоем. Один из них стал связывать ему руки, а другой приставил к голове пистолет.

Хонимен стал бурно протестовать, уверяя, что он простой крестьянин. Связав пастуха собственной веревкой, они посадили его на коня сзади одного из всадников, другой же держал Хонимена под прицелом. Так он и был доставлен в штаб-квартиру Вашингтона.

Как потом он рассказывал своей жене, его, дрожавшего от страха, втолкнули в комнату, в которой находился сам командующий повстанческой армией. Вашингтон поблагодарил обоих солдат и отпустил их, оставшись с Хонименом наедине. Снаружи была выставлена охрана.

Не успела дверь за вышедшими закрыться, как лицо Вашингтона озарила улыбка.

Если верить семейным хроникам, это была их четвертая встреча – высокорослого главнокомандующего континентальной армией с пресловутым «британским шпионом». Первые две встречи состоялись полтора года назад в Филадельфии, вскоре после того, как континентальный конгресс назначил Вашингтона командовать армией. Хонимен, поселившийся в Филадельфии за несколько лет до этого, женился на местной девушке ирландского происхождения и прибыл на первую встречу с двумя документами. Первый свидетельствовал о его увольнении из британской армии после окончания войны французов с индейцами в 1763 году (в которой принимал участие и Вашингтон). Во втором документе за подписью британского генерала Джеймса Вольфа говорилось о том, что Хонимен принят в его лейб-гвардию.