Невинна и опасна, или Отбор для недотроги(СИ), стр. 32

Принцесса улетела из комнаты таким же ураганом, каким и влетела:

– Мои скучные заморские профессора нажалуются отцу, если опоздаю на занятия.

Следом за ней появился Матье. Он только начал осмотр, когда в покои Амалии вошли ещё двое гостей: король и королева, заставив поселиться в душе смятению.

Его Величество выглядел обеспокоенным:

– Я слышал, ты приболела, дитя моё?

– Ничего страшного, Ваше Величество, лишь головная боль, – поспешила успокоить Амалия.

Король посмотрел на доктора, требуя отчёт. Тот заверил, что серьёзных проблем со здоровьем не наблюдает, хотя налицо небольшое переутомление.

– Бедная девочка, – вступила в разговор королева, – привыкла к спокойной размеренной жизни, а тут, в столице, где найти покой? Наверное, дворцовая суета сильно тебя тяготит? – сочувственно спросила она.

Однако в её взгляде не было сочувствия. Он был сухим и требовательным. Её Величество напоминала, что время истекло. Амалия просила отсрочки на день. День прошёл. Сегодня утром она должна сказать королю, что тяжело переносит пребывание в столице, и попросить отправить её домой. Своим вопросом королева подстёгивала Амалию к этому разговору. Ждала, что та ответит «да».

Но Амалия молчала.

Всю сегодняшнюю ночь она обдумывала, как ей поступить дальше. Она больше не видела смысла в том, чтобы пытаться выведать что-то о родителях у доктора Матье или у госпожи Жильберт. Что ей тогда оставалось? Уехать из столицы, как того требовала королева? Уехать, так ничего и не узнав? Благоразумие диктовало поступить именно так. Но Амалия решилась на крайность – ослушаться требования Её Величества и остаться ещё как минимум на один день. Она поедет сегодня на конную прогулку, куда пригласил её Себастин. И более того, попробует поговорить с ним откровенно. Он ведь сказал, что знает её тайну. Так чего ей бояться? Если бы хотел причинить вред, уже причинил. Зато есть надежда, что откровенный разговор поможет Амалии разобраться в себе. Вдруг Себастин знает о ней даже больше, чем она сама.

Королева продолжала давить тяжёлым взглядом, требуя ответа.

– Да, мне нелегко приспособиться к столичной жизни. Иногда возникает желание вернуться назад, в Шерстон. Но я не смею просить об этом Его Величество. Во всяком случае, не сегодня, так как была приглашена Его Высочеством Себастином на послеобеденную конную прогулку.

Глаза королевы полыхнули гневом, заставив поёжиться. Что она сделает в наказание за то, что Амалия ослушалась? Король же усмехнулся и ласково потрепал по голове.

– Прогулка пойдёт тебе на пользу. А вернуться в Шерстон всегда успеешь.

Глава 44. Мучительные отголоски прошлого

Королева направилась в кабинет к старшему сыну, пытаясь подавить охвативший её гнев. Это чувство – не лучшая приправа к беседе, когда собираешься затронуть деликатную тему. Нужно было понять, что за игру затеял Себастин. Сначала приглашает Амалию открыть вместе с ним бал, теперь ещё и на конную прогулку. Ролейна даже мысли не могла допустить, что сын мог увлечься этой девушкой. Для королевы это была бы катастрофа.

Амалия так сильно походила на мать, что смотреть на неё было мучительно. День, два, три Ролейна ещё бы вынесла, но представить, что девушка может навсегда обосноваться во дворце, было выше её сил. Ролейна отдавала себе отчёт, что ревность – безобразное чувство, которое никого не красит, тем более особу королевских кровей. Но ничего не могла с собой поделать, потому что ревность – коварное чувство, которое никого не обходит стороной, даже особ королевских кровей.

Говорят, ревность рождается там, где есть сильная любовь, приправленная горчинкой недоверия. Нет, Ролейна верила своему королю. Беззаветно верила. Могла ли она подумать, что когда-то ей тоже придётся испить из этой адской чаши ревностных сомнений. Это случилось 14 лет назад. По столице поползли слухи, что у супруга связь на стороне. Луиза де-Патрис – вот кого приписывали Модесту в качестве тайной возлюбленной. Ролейна не собиралась придавать значение сплетням. Она знала, что Луиза спасла тонущего короля и испытывала по отношению к ней только благодарность. Но так продолжалось недолго. Королева невольно стала обращать внимание, как вспыхивают глаза Модеста, когда он смотрит на Луизу, как меняется тембр его голоса, когда он заговаривает с ней. Горечь сомнений начала глодать душу.

Между тем, слухи становились всё чудовищней. Стали поговаривать, что никакого чудесного спасения и не было. Что Модест и Луиза встречаются уже давно, а история с тонущем королём придумана, дабы был повод присвоить простолюдинке Луизе титул и пристроить жить в особняке недалеко от дворца. А якобы до этого для тайных встреч королю приходилось отлучаться из столицы. И ведь действительно Модест имел привычку путешествовать по королевству без своей королевы. Но как только Луиза поселилась в столице, поездки Его Величества прекратились.

И даже после всего этого Ролейне не хотелось верить в измены любимого мужа. Чтобы раз и навсегда развеять все сомнения, она решилась на отчаянный шаг – зелье Зиира. Эта почти отрава, на основе яда пустынных змей, вызывает мучительную головную боль, ломоту и жар, но это спустя несколько часов после приёма. Зато первые часы зелье производит необыкновенное действие – обостряет все чувства, заставляя впасть в особое состояние, когда ощущаешь биение сердца собеседника как своё собственное, и по частоте этого биения можешь понять, говорят тебе правду или лгут.

Янтарная вязкая субстанция, похожая на мёд – вот как выглядело зелье Зиира, которое королеве удалось раздобыть у знахаря. Она приняла перед завтраком чайную ложку. Слёзы потекли из глаз, до того едким оказался вкус. Потребовался залпом осушённый стакан ледяной воды, чтобы унять охвативший всё тело жар. И уже через несколько минут Ролейна ощутила, что зелье начало действовать.

За завтраком она как бы невзначай попросила мужа ещё раз рассказать, когда и как он познакомился с Луизой. Король слово в слово повторил историю о том, как она спасла его, когда он начал тонуть из-за внезапной судороги, сковавшей тело. Королева ощущала биение сердца короля, будто своё собственное – оно натужно работало, толкая кровь неправды растечься по жилам. Ролейна чувствовала совершенно ясно, что её любимый лжёт.

Мир потускнел. Если бы она не была под действием зелья, как бы перенесла осознание горькой правды? Как пережила, что наскучила своему супругу, что он предпочёл другую, что больше не любима?..

Прошло четырнадцать лет – можно было бы уже и забыть те мучительные минуты. Ролейна, казалось, и забыла. Но один взгляд на Амалию – и воспоминания оживали, обжигая яркостью и детальностью. Душу начинал терзать вопрос, что Модест чувствует, когда смотрит на девушку так похожую на ту, с которой был близок. Не всплывают ли у него в голове картины их страстных ночей? Как Ролейне жить с этими мыслями?

Королева постучалась в кабинет сына. Себастин оказался на месте. Одного взгляда на мать ему хватило, чтобы понять – она пришла с особым разговором. Мудрый не по годам мальчик. Ролейна любила его за рассудительность, но боялась, что чрезмерное здравомыслие и благоразумие помешают ему стать счастливым.

Себастин усадил мать в кресло у камина. Знал, что это место было у неё любимым. Да, Ролейне нравилось наблюдать за завораживающей игрой языков пламени. Только им разрешалось проявлять своенравие в этом строгом кабинете, где каждая вещь имела чёткое предназначение.

– Я слышала, ты завёл на барышень досье, – мягко улыбнулась королева. – Отмечаешь их плюсы и минусы. Это так на тебя похоже.

– А что мне остаётся, как не положиться на математику? Она меня ещё ни разу не подводила, – Себастин тоже устроился у камина. – Бьюсь об заклад, мама, ты пришла узнать, кто лидирует.

– И это тоже, но сначала хотела поговорить о другом. Сегодня ты отправил из дворца семейство Жильберт. Мудрое решение. Если уверен, что Сюзон точно не станет твоей избранницей, зачем напрасно томить её? Есть ещё одна девушка, которая, я уверена, испытала бы облегчение, если была бы отправлена домой. Ты обратил внимание, как тяготит столичная жизнь Амалию? Девочка выросла в тихом спокойном месте, где время течёт размеренно и неторопливо. Ей сложно привыкнуть к дворцовой суете. Вчерашний бал тому свидетельство. Она выдержала лишь один танец. Зачем же и дальше ранить её светскими интригами? Не будет ли лучше отвезти её туда, где выросла, где ей уютно и спокойно?