Город. Хроника осады (СИ), стр. 30

Но это не все. Поодаль от машины застывает мужчина, скрытый в темени, так что не удается разглядеть лицо. Зато четко видна черная форма с белым ремнем и портупеей. Республиканская Служба Безопасности. А эти что тут забыли?

– Пушки готовы? – вместо долгого вступления говорит Ли, возвышающийся на голову над тучным подполковником. – Хорошо. Вот координаты. Первый залп в четыре ноль-ноль.

Джон бросает обеспокоенный взгляд в сторону эсбэшника. Безопасник стоит зловещей молчаливой фигурой, лишь тлеет крохотный фитилек сигареты. Подполковник опускает глаза к клочку бумаги с цифрами и сердце замирает.

– Значит время пришло, генерал, – тихо говорит он.

Браун встречается взглядами с Саммерсом, тот коротко кивает и позволяет себе ухмыльнуться уголком губ. Подполковник с десяток раз на собраниях рассматривал карты и знает координаты на зубок. Мало кому известное название симерийской крепости Ника все чаще звучало в отчетах и совещаниях вместе со снимками аэрофотосъемок. Но никто, до сего момента, не воспринимал в серьез.

– Выполняй, Джон, – сквозь зубы цедит Ли, спиной чувствуя обжигающий взгляд эсбэшника.

Браун поворачивается к майору и по лицу комбата тот все понимает. Абрам яростно трясет головой.

– Нет, – шокировав командира выдает майор, глядя смело и с вызовом.

– Не дури, майор, – подполковник идет пятнами, озираясь вокруг и боясь привлечь внимание застывших у орудий солдат. – Это приказ.

Филипс только смеется.

– Приказ? – он резко прерывает веселье, с неприязнью смотря на Джона. – Этот приказ развязывает войну.

– Пускай так, – не сдается, принимает данность Браун. – на то мы и солдаты. Или ты не хочешь прекратить те ужасы, что творит правительство Симерии?

– Я пошел в армию защитить свой дом, а не рушить чужой. С чего мне вообще верить им? – кивок на безопасника. – Ты не задумывался, что все рассказы о Симерии могут оказаться ложью?

Подполковник тянется к кобуре с пистолетом. Но что-то мелькает в глазах майора. Джон понимает, он застрелит начальника штаба на месте, однако тот и бровью не поведет.

– Поступай как знаешь, – спокойно говорит Абрам, отстегивая саблю от пояса и бросая под ноги Брауну, – я в этом участвовать не собираюсь.

Не дожидаясь реакции, Филипс отходит, садясь вдали на артиллерийский ящик. Позади слышны крики срывающегося на канониров подполковника, но майор не слушает. Приказы передаются по инстанциям и отлаженная военная машина приходит в движение.

– Первое орудие готово!

– Второе орудие готово!

Утро, такое прекрасное, пахнущее росой, поющее хором кузнечиков изуродовано лязгом пушечных затворов и ором команд. Солдаты бодро бросаются вскрывать ящики, изымая килограммы смерти, что еще мгновение обрушаться на спящую страну.

– По моей команде!

Ревут взбесившимся медведем двигатели заблаговременно укрытых в кустарниках машин. Один за другим выкатываются едва видные за утренней мглой силуэты танков. Облепившая их пехота свистит и размахивает руками, потрясают оружием.

– Задайте им жару парни! – кричит пехота пушкарям.

Вслед за танковыми колонами старается не отставать кавалерия, где-то наверняка на марше топчется и пехота. Полк раскрывается во всю мощь, не просто так армию Готию сравнивают с паровым катком.

Абрам достает с внутреннего кармана плоскую фляжку, на долго присосавшись к выпивке.

"Глупцы, – думает он с сожалением , глядя за рвением подопечных, – они еще не знают, что живут лишь сейчас. А завтра уже никогда не настанет"

Филипс уже слышит приближающиеся шаги эсбэшников и в последние мгновения старается запомнить вкус воздуха и красоту неба. Разумеется никому ничего майор не докажет и уж тем более не изменит ход истории. Все давно решено скрюченными ветхими сэрами в высоких цилиндрах и изящных смокингах. Но пусть так, свои руки марать начальник штаба не намерен.

"Мы будет прокляты за этот день", – думает он, с тоской глядя на разворачивающиеся стволы пушек.

Двадцатого июня, ровно в четыре утра огненный вал накрывает приграничные крепости Симерийского царства. Так начинается ужасная война, потрясшая само небо.

Глава 11 Проба пера

Симерийское царство. Ольхово. Замок Малахова

20 июня 1985 г. Ок. 5 — 30 (первый день войны)

После стука дверь открывается и в зал входит молодой, гладко выбритый поручик. Обер-офицер на некоторое время замирает, осматривая помещение и не узнавая прежних очертаний. Швецов без лишних сантиментов и упрашиваний реквизирует бальный зал, превратив в штаб. Многочисленные картины, приобретенные у известных художников сняты и укрыты бумагой, величественные античные статуи по варварски растасканы по углам. Центр зала занимает длинный стол, облепленный многочисленными картами и чертежными приспособлениями. Кроме Алексея Швецова с начальником штаба собираются все ротмистры, даже вызванный из Федоровки Розумовский.

Наконец поручик щелкает каблуками и щегольски вскидывает подбородок в поклоне.

– Господа офицеры, – громко говорит он и в опустевшем, некогда цветущем жизнью зале голос раздается, как в пещере, – городской телеграф не работает. Связи нет ни с Екатеринградом, ни с ближайшими поселениями.

Подполковник выслушивает доклад, поглядывая в сторону окна. Симерия содрогается от залпа сотен пушек, сегодня каждый в Ольхово просыпается, вздрагивая в постели от взрывов снаряд. Пусть далеким гулом, но начавшаяся полтора часа канонада не думает сходить на нет.

– Благодарю, поручик, — глухим голосом говорит Швецов, растирая мигающие от недосыпа глаза, – вы можете идти.

Рассевшиеся на покрытых золотом и оббитых парчой стульях, офицеры ерзают, поглядывая друг на друга.

– Курите, – откинувшись на спинку, дает долгожданную отмашку Алексей, обычно не переносящий запаха табака.

Ротмистры оживают, с энтузиазмом зашушукавшись и шурша кисетами. Кто-то достает папиросы, Розумовский не расстается с трубкой. Пока присутствующие пыхтят никотином, Швецов использует паузу для раздумий.

"Если они целый взвод незаметно провели, — думает он, постукивая пальцами о стол, — то более компактные группы сейчас шныряют, как крысы в подвале"

Однако помимо уже наверняка действующих диверсантов, кое с чем нужно разобраться немедленно.

– Господа, – привлекает внимание Алексей, – мы отрезаны от внешнего мира. Что делать батальон должен решить самостоятельно. Письма разосланы, но ждать нельзя, дорог каждый час.

– Так, а шо тут робыть, — выпуская дым, командир третьей роты даже не смотрит на подполковника. — Приказы мы и так от начальства получыли. Сидеть тут ничого, нам к Нике давно пора двигаться, крепость выручать.

Обер-офицер поднимает в немом вопросе глаза на остальных ротмистров, вызвав гул одобрения. Этого Швецов и опасается, созывая экстренное совещание. Ох уж этот южносемирейский темперамент. Бульбаш хороший командир, пылкий и храбрый, но сейчас не время для лихачества.

-- Я, – осторожно начинает подполковник, сцепив пальцы, – предлагаю остаться в Ольхово.

Скрипнув ножками стула, южанин вскакивает.

– Це трусость, пане пидполковник, – выстреливает он, тряся обвислыми щеками.

– Великий князь оставил нам четкие инструкции на такой случай, – менее яростно, но твердо напоминает Розумовский, грызя трубку. – Наш батальон единственный ближайший резерв для крепости.

Майор Максим всю перепалку сидит тихо, флегматично рассматривая ногти.

– А вот я согласен с командиром, – неожиданно говорит он, мягко и с улыбкой, закрыв однако всем рты. – Корпус нужно было выдвигать как минимум неделю назад, всякие маневры в полной неизвестности считаю губительными. Это раз. Второе, – палец указывает на молча севшего Бульбаша, – с чем вы, господин, собираетесь идти к границе? По бумагам мы конно-механизированный батальон, но у нас ни единого танка и бронемашины. Выводить кавалерию в голое поле против готов? Это ваш план?