До неба трава (СИ), стр. 1
Шишкин Артемий Сергеевич
До неба трава
Книга 1. БЫЛЬЯ ЗАЧАЛО
Глава 1.
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Шишкин Артемий Сергеевич
До неба трава
Уважаемые читатели!
Об огромном Мире, в котором разворачиваются события данной книги, Вы сможете узнать на страничке посвящённой ему:
http://vk.com/mirzakrov
здесь Вас ждёт иллюстрированный Мир Закров, его история, карты, народы и расы, города и герои. Здесь написанный мир оживает в ярких иллюстрациях.
Откройте для себя новый Мир.
Книга 1. БЫЛЬЯ ЗАЧАЛО
Глава 1.
ТРИПУТЬЕ
Дорога, выбегающая из-за дальнего края леса, понемногу скрывалась за горизонтом, что приподнимал пологий, но широкий холм. И даже лиственный лес, сопровождавший до тех пор дорогу, у самого холма оставлял её и, постепенно отдаляясь, оставлял часовыми дорожными стражами лишь немногие берёзовые колки. Взбегавшая на пригорок дорога, не доходя всего пары вёрст до его подножья, оставляла два небольших ответвления, которые образовывали перекрёсток. Так, влево, в сторону близкого леса, уходила маленькая дорожка, почти тропка. Она скрывалась в подлеске и, несмотря на громаду следовавшего за подлеском могучего и густого березняка, выглядела вполне весело и даже как-то шутливо. А вот направо, в сторону, противоположную от лесной стены, вилась и убегала совсем иная дорога. Та ныряла и пропадала в низине, где вдалеке виднелась крыша большого дома. И, несмотря на последнее обстоятельство, дорога казалась куда более заброшенной, нежели её лесная подружка. Было хорошо заметно, что ныне заросшая по краям, давным-давно эта дорога была достаточно широкой и утоптанной не только пешим, но и верховым людом. Густая трава принялась за дорогу с обочин, постепенно и безвозвратно отвоёвывая у неё пядь за пядью, оставляя лишь середину нетронутой. И именно эта дорога почему-то манила таинственностью и присутствием совсем иного, доселе неизведанного мира.
Возможно, причиной тому могла послужить неспешно зарождавшаяся в этих краях осень. Осенние "ювелиры" кропили золотом леса, украшали воздух серебром тонких паутинок, сыпали драгоценными каменьями последних цветов близкие степи. Солнечный диск, едва начавший свой бег на закатную сторону, лишь подчёркивал тишину тайны сего мира. А воздух был тёпел и прозрачен. Всё окрест дышало полным отсутствием всякого человека. Ни лемеховая крыша большого дома, утонувшего в зелени оврага, ни две его трубы, примостившиеся по скатам, - ничего не нарушало спокойную и таинственную идиллию заброшенности мира. Низина, похоже, скрывала не только большой дом, наверняка она скрывала и хранила ещё много такого, чего ни с большой дороги, ни с обочины увидеть было невозможно. Лишь пара-тройка высоких и старых да несколько молодых осин встали на страже этих мест, расположившись с той стороны дома, где низина плавно переходила в ровное, с невысокими, но широкими холмами поле. С третьей же стороны дом ограждала рощица, так, что казалось, будто лес, осмелившись, по ту сторону дороги стал робко перешагивать запретную черту и дозорным разъездом своего первого колка готовить большое наступление...
Сразу за домом простиралась за далёкий горизонт озёрная гладь воды. Огромная поверхность этого древнего сапфира была четвёртой стороной неведомого мира. Сейчас она искрясь алела, готовясь принять в свои глубины раскалённое за день светило. В этих таинственных водах, что помнили ещё материнские глубины древнего, исчезнувшего ныне океана, плескавшегося о столь же древние папоротниковые его берега, жили легенды, предания и тайны. Именно туда манила таинственная дорога, подле коей лежал и приличествующий любому распутью камень. Придорожный и плоский, он должен был "оглашать" витязю назначенные ему пути... Однако каменюка сия никаких указаний, облегчавших случайному в этих местах путнику выбор дороги, на своей поверхности не оставляла. Скорее всего, путник сей, не заметил бы и крылатое существо, видом своим схожим с осой и притаившееся на прогретой солнцем каменной поверхности.
И вот, путник тот вскоре появился.
Из-за леса показался скакавший во весь опор вершник. Догорающее солнце играло искрами на металле в одеяниях всадника, но пыль из-под копыт жеребца скрывала серым покровом любые детали в облике седока. Когда же быстрый конский галоп сократил расстояние до развилки, оказалось, что на быстроногом в красивом убранстве и дорогой сбруе коне, сидели двое. Он и, конечно же, она.
Усталые, большие, зелёные, с длинными ресницами девичьи глаза смотрели внимательно и влюблённо в другие глаза. В те глаза - юношеские, голубые и сосредоточенно-внимательные, что зорко оглядывали всю местность окрест дороги. И вот цепкий взгляд юноши остановился на крытой в гонт крыше. А полузаросшая, спрятавшаяся в высокой траве, ведущая в сторону дома дорога открылась его взору совершенно неожиданно. Парень осадил уставшего скакуна, и две тяжёлые седельные сумки, притороченные по бокам животного, плотной тяжестью шлёпнули по его крупу, звякнув медными пряжками. Увесистый полуторный меч, крепившийся к кожаному клёпаному поясу парня, сверкнул на солнце красивым резным орнаментом ножен и чеканной бляхой с двумя грифонами.
Голубые и зелёные глаза встретились. Диалог юных очей был прекрасен, нежен и избыточен. Сего времени за подобным "разговором" прошло очень мало для признаний, объяснений и прочей ласковой словесной нежности, но даже за эти мгновения две пары глаз не раз сказали друг другу: "Люблю, не смогу жить без тебя". Красивые, отчаянные и страшные эти слова принадлежали только одному слову, слову "тебя". Взгляд юноши прижимал к груди, оберегал от врагов, поднимал на руки, нёс ввысь, дарил крылья. А ему отвечала нежность лебяжьих крыл, сладость родного голоса, звучащего из поднебесья, и любовь, что выше неба, нежнее пуха и слаще дикого мёда. Пауза, утонувшая в немом диалоге двух пар влюблённых глаз, закончилась соединением уст. Девичьи уста прильнули к юношеским. И оба наяву ощутили вкус дикого любовного нектара, сладость коего затмевала горечь и боль от его добычи. Пара "лебяжьих крыл", допрежь сего крепко державшая любимого из страха упасть с коня, теперь очень нежно и ласково двигалась по широкой мужской спине, держась за неё уже из-за боязни сверзнуться с высоты чудесного, неземного полёта. Вот одно "крылышко" подобралось к лицу парня и слегка коснулось небритых его щёк, которые внезапно стали колким доказательством реальности бытия и сложности всей ситуации, ибо земля горела под ногами влюблённых от надвигавшихся на них преследователей.
Долгий и нежный поцелуй первым прервал парень. Его рука в простой воинской рубахе невольно потянулась к девичьей ланите.
- Изба - по левую руку. Надо испросить помощи у хозяев. Я не ведаю, где мы, но уже давно слышу озёрный запах. Ты устала да и Огоньку отдых потребен. - сказал парень большим зелёным очам, красивым карминовым устам, прямому маленькому носику, смоляным бровям-дугам, длинным и пушистым ресницам и прекрасным, нежным с розовостью ланитам.
Голос его был по-мужски низким, хотя и с юношескими тональностями. С хрипотцой от усталости, он произвёл на девушку успокаивающее действие. Она прильнула к его груди и закрыла глаза.
- Ты разве не страшишься пропадшего места? Но пусть будет так, как ты скажешь, - звон колокольчиков в девичьем голосе слышался, даже когда его обладательница говорила негромко и устало. - А у меня ноги лишь слегка затекли, - девушка, не открывая глаз, вытянула перекинутые на одну сторону ноги, обутые в богатые сафьяновые сапожки, и по-детски забавно стала по очереди вытягивать носочки.