Дорога в рай, стр. 100

– Интересная теория, – сказал я. – Однако кажется маловероятным, чтобы солнце, которое находится на расстоянии миллионов миль, было способно оказывать влияние на стаю сперматозоидов в корове.

– Что за чушь ты несешь! – вскричал Рамминс. – Совершенно несусветную чушь! А разве луна не оказывает влияния на приливы океана, черт их побери, да еще и на отливы? Еще как оказывает! Так почему же солнце не может оказывать влияния на женскую сперму?

– Я тебя понимаю.

Мне показалось, что Рамминсу вдруг все это надоело.

– У тебя-то точно будет телка, – сказал он, отворачиваясь. – На этот счет можешь не беспокоиться.

– Мистер Рамминс, – сказал я.

– Что там еще?

– А почему к людям это неприменимо? Есть на то причины?

– Люди тоже могут это использовать, – ответил он. – Главное, помнить, что все должно быть направлено в нужную сторону. Между прочим, корова не лежит, а стоит на всех четырех.

– Понимаю.

– Да и ночью лучше этого не делать, – продолжал он, – потому что солнце находится за горизонтом и не может ни на что влиять.

– Это так, – сказал я, – но есть ли у тебя какие-нибудь доказательства, что это применимо и к людям?

Рамминс склонил голову набок и улыбнулся мне своей продолжительной плутоватой улыбкой, обнажив сломанные зубы.

– У меня ведь четверо мальчиков, так? – спросил он.

– Так.

– Краснощекие девчонки мне тут ни к чему, – сказал он. – На ферме нужны парни, а у меня их четверо. Выходит, я прав?

– Прав, – сказал я, – ты абсолютно прав.

ПОЦЕЛУЙ

Хозяйка пансиона

Билли Уивер приехал из Лондона на обычном дневном поезде, сделав в дороге пересадку в Суиндоне, и к тому времени, когда добрался до Бата [56], было часов девять вечера. Над домами, против дверей вокзала, в чистом звездном небе всходила луна. Но воздух был страшно холодный, и ледяной ветер обжигал щеки.

– Простите, – спросил он у носильщика, – нет ли здесь неподалеку недорогой гостиницы?

– Загляните в "Колокол и дракон", – ответил тот. – Может, и найдется местечко. Это с четверть мили отсюда по другой стороне улицы.

Билли поблагодарил его, подхватил свой чемодан и отправился пешком к "Колоколу и дракону". Раньше он никогда не бывал в Бате. Знакомых у него здесь не было. Однако мистер Гринзлейд из управления в Лондоне говорил ему, что это прекрасный город. "Устроишься, – сказал он, – дай о себе знать заведующему филиалом".

Билли исполнилось семнадцать лет. В новом темно-синем пальто, новой коричневой фетровой шляпе, новом коричневом костюме, он чувствовал себя отлично и быстро шагал по улице. В последнее время он все старался делать быстро, считая, что быстрота – единственное, что отличает удачливых деловых людей. Вот начальники из управления фантастически быстры. Удивительные люди.

По обеим сторонам широкой улицы тянулись одинаковые высокие дома. Перед каждым – крыльцо с опорами и четыре-пять ступенек к парадной двери. Когда-то это были шикарные жилища, но теперь даже в темноте он видел, что краска на дверных и оконных переплетах облупилась, а красивые белые фасады потрескались и покрылись пятнами.

Неожиданно в окне нижнего этажа, ярко освещенном уличным фонарем, ярдах в шести, Билли увидел написанное печатными буквами объявление, приклеенное к стеклу: "Ночлег и завтрак". Прямо под объявлением стояла ваза с красивыми ивовыми ветками.

Он остановился и подошел поближе. В окне виднелись зеленые портьеры (из материала, похожего на бархат). Ивовые ветки замечательно смотрелись рядом с ними. Билли приблизился к стеклу, заглянул в комнату и первое, что увидел, – яркий огонь, пылавший в камине. На ковре перед камином, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в живот, спала такса. Комната, насколько он мог разглядеть в полутьме, была уставлена красивой мебелью: кабинетный рояль, большой диван и несколько мягких кресел, а в углу клетка с попугаем. Животные – обыкновенно добрая примета, отметил про себя Билли, и в общем неплохо бы остановиться в таком приличном заведении. Наверняка здесь лучше, чем в "Колоколе и драконе".

С другой стороны, гостиница ему больше по душе, чем пансион. Вечером там можно выпить пива, сыграть в дартс и поболтать найдется с кем, да к тому же, наверное, и дешевле. Он уже раза два останавливался в гостинице, и ему там понравилось. А вот в пансионах он не жил, и, если уж быть до конца честным, он их сторонился. Само это слово вызывало представление о водянистой капусте, прижимистых хозяйках и сильном запахе селедки в гостиной.

Постояв в нерешительности на холоде минуты две-три, Билли решил все-таки заглянуть в "Колокол и дракон", прежде чем делать какой-либо выбор. И тут случилось нечто странное.

Не успел он отвернуться от окна, как что-то заставило его задержаться. Внимание привлекла сама вывеска "Ночлег и завтрак". "Ночлег и завтрак", "Ночлег и завтрак", "Ночлег и завтрак"... Каждое слово, точно черный глаз, глядело на него сквозь стекло, принуждая уступить, заставляя остаться, и он и вправду двинулся от окна к парадной двери, поднялся по ступенькам и потянулся к звонку.

Он нажал на кнопку и услышал, как звонок прозвенел в какой-то дальней комнате, но тотчас же – в ту же самую минуту, он не успел даже оторвать палец от звонка – дверь распахнулась, а за нею стояла женщина... Точно фигурка, выскочившая из ящика. Он нажал на звонок – и вот она! Билли даже вздрогнул.

Ей было лет сорок пять – пятьдесят, и, едва увидев его, она тепло и приветливо ему улыбнулась.

– Прошу вас, заходите, – ласково произнесла женщина.

Она отступила, широко раскрыв дверь, и Билли поймал себя на том, что автоматически заходит в дом. Побуждение или, точнее сказать, желание последовать за женщиной было необычайно сильным.

– Я увидел объявление в окне, – сказал он, замешкавшись.

– Да, я знаю.

– Я насчет комнаты.

– Она уже ждет вас, мой дорогой...

У нее было круглое розовое лицо и очень добрые голубые глаза.

– Я шел в "Колокол и дракон", – сообщил ей Билли. – Но увидел объявление в вашем окне.

– Мой дорогой мальчик, – сказала женщина, – ну почему же вы не заходите, ведь на улице холодно.

– Сколько вы берете?

– Пять шиллингов шесть пенсов за ночь, включая завтрак.

Это было фантастически дешево. Меньше половины того, что он готов был платить.

– Если для вас это слишком дорого, – прибавила она, – я, пожалуй, могла бы и убавить самую малость. Яйцо желаете на завтрак? Яйца нынче дорогие. Без яйца будет на шесть пенсов меньше.

– Пять шиллингов шесть пенсов меня устроит, – ответил Билли. – Мне бы очень хотелось остановиться здесь.

– Я так и знала. Да заходите же.

Она казалась ужасно любезной. Точно мать лучшего школьного товарища, приглашающая погостить в своем доме в рождественские каникулы. Билли снял шляпу и переступил через порог.

– Повесьте ее вон там, – сказала хозяйка, – и давайте мне ваше пальто.

Других шляп или пальто в холле не было. И зонтиков не было, и тростей – ничего не было.

Он последовал за ней наверх по лестнице.

– В нашем распоряжении весь дом, – проговорила она, улыбаясь ему через плечо. – Видите ли, не часто я имею удовольствие принимать гостя в моем гнездышке.

Чокнутая, видно, отметил про себя Билли. Но какое это имеет значение, если она просит за ночлег всего пять шиллингов шесть пенсов?

– А я уж думал, у вас отбоя нет от постояльцев, – вежливо сказал он.

– О да, мой дорогой, разумеется, но вся беда в том, что я разборчива и требовательна – если вы понимаете, что я имею в виду.

– Да-да.

– У меня все готово. В этом доме днем и ночью всегда все готово на тот случай, если объявится подходящий молодой человек. А ведь это такое удовольствие, мой дорогой, такое громадное удовольствие, когда открываешь дверь и видишь, что перед тобой тот, кто как раз и нужен.