Возлюбленная колдуна, стр. 77

Она провела пальцами по его щеке, чувствуя его гладкую и теплую кожу.

— Ты останешься здесь?

Он повернул голову, прижимаясь губами к кончикам ее пальцев.

— Навсегда, любовь моя.

Коннор поднял глаза и улыбнулся, увидев на пороге библиотеки лорда Остина Синклера.

— Входите.

— Прошу прощения, что помешал. — Остин улыбнулся, переводя взгляд с Лауры на Коннора. — Но Эйслинг сообщила мне, что я могу найти здесь Генри Тэйера.

Коннор показал на потолок.

— Не думаю, что в данный момент он может чем-нибудь навредить.

Остин поднял голову, и его глаза расширились, едва он увидел Генри, распластанного по потолку.

— Генри, вас интересовало, какой силой может обладать Коннор. Сейчас, похоже, вы почувствовали ее на своей шкуре.

Генри простонал что-то сквозь платок, заткнувший ему рот.

— Я подозревал, что именно он стрелял в вас, но ничего не мог сделать без доказательств. — Остин потер висок. — Сегодня вечером я потерял бдительность, и он подложил мне в бренди наркотик. Если бы Эйслинг не пришла ко мне на помощь, я бы до сих пор спал в библиотеке глубоким сном. Мне жаль, что я не смог этого предотвратить.

— Я понимаю. — Коннор обнял Лауру за плечи, не желая отпускать ее от себя. — Что вы с ним сделаете?

— Отвезу в Авилон. Мы умеем исцелять людей. — Остин мгновение разглядывал Коннора. — Я надеялся, что вы тоже поедете со мной. Вы можете многому научить нас.

Коннор почувствовал, как Лаура застыла рядом с ним. Он молча погладил ее руку, как бы успокаивая, хотя он очень хотел воспользоваться этой возможностью, чтобы вывести свой народ из мрака.

— Я не уверен, что это возможно.

— Я считаю, что вас привела в это время единственная причина. — Остин взглянул на Лауру, затем снова на Коннора, и в его глазах читалось полное понимание причины отказа Коннора. — Мы — дети одного и того же источника, вы и я. Но с течением столетий наша сила, загнанная внутрь нас, убывала, как река, текущая глубоко под землей. С вашей помощью, мы научимся снова пользоваться ею. Без вашей помощи, боюсь, способности, которыми мы когда-то обладали, будут утеряны безвозвратно.

Коннор еще крепче сжал руку Лауры.

— Моя жизнь — здесь, с Лаурой.

Лаура дотронулась до его щеки, и он почувствовал кожей ее нежную руку. Ее глаза светились любовью к нему.

— Думаю, что мы должны поехать в Авилон, — сказала она. — Мне тоже нужно многому научиться у моих предков.

Коннор прижал ее руку к своей щеке.

— Ты поедешь в Авилон со мной?

— Я буду с тобой всегда и везде до конца времен. Я целую вечность ждала тебя. — И она поцеловала его. — Ты — моя любовь, мое сердце, человек, превративший мои мечты в реальность.

Коннор повернул голову, прижимая губы к ее ладони, поняв, наконец, что он нашел свое место в мире.

Лаура стояла на носу яхты лорда Остина Синклера. Всего несколько часов назад они покинули Бостон, и мощное судно уже несло их в теплые края. Волны разбивались об изящный стальной нос, поднимая брызги в теплый воздух. Она смотрела, как солнце окрашивает золотыми и розовыми полосами облака, опускаясь за горизонт, и вспомнила события этого дня — дня ее свадьбы.

Утро расцвело солнечным светом, и золотой ореол окружал Лауру, стоявшую рядом с Коннором под аркой из живых белых роз в музыкальной зале, и ее ясный голос звенел, произнося клятвы, подтверждающие их союз. Софи стояла между Лаурой и Дэниэлом в подвенечном платье своей матери, связывая себя клятвами со своей первой и единственной любовью. Множество народа наполняло комнату, приветствуя новобрачных.

— Мы будем часто возвращаться. — Коннор обнял Лауру за талию и положил щеку на ее волосы. — И твою семью будут всегда рады видеть в Авилоне.

Лаура повернулась в объятиях мужа, глядя в его красивое лицо. Заходящее солнце окрасило золотом его высокие скулы, позолотило кончики густых черных ресниц.

— Научи меня магии.

Он прижался губами к ее лбу, и она почувствовала его улыбку.

— Ты околдовала меня, моя прекрасная чаровница.

Она провела руками по его широким плечам, чувствуя тепло сильных мышц под белой тканью рубашки.

— Я хочу знать все твои секреты. Он весело посмотрел на нее. Теплый ветер развевал его густые черные волосы.

— А что ты дашь мне в ответ, моя дорогая?

Она провела по его губам пальцем, чувствуя кожей его влажное дыхание.

— Мне казалось, что викинги всегда сами берут то, что хотят.

Он подмигнул ей.

— Нет, если он может заслужить то, о чем так сильно мечтает.

Она обхватила руками его за шею.

— А у меня есть то, чего ты хочешь?

Он привлек ее к себе, прижимаясь к ней всем телом.

— Ты — вот все, что я всегда хотел.

— Тогда возьми то, что хочешь, любимый. — Она смотрела в его глаза, видя вечность в их бездонных синих глубинах. — Мое сердце, мою душу, все, что есть и будет во мне.

— Моя Эдайна! — Их губы встретились. — Навсегда, любовь моя.

Эпилог

Авилон, Бразилия. 1895 г.

— Учить детей летать буду я, — сказала Сиара, и, выпятив подбородок, поглядела на сестру. — В конце концов, я — их бабушка.

Эйслинг уперла руки в бедра.

— Если мне не изменяет память, Сиара, ты даже не хотела, чтобы Коннор отправился в этот век, а теперь проводишь здесь почти столько же времени, сколько в Эрин. Ты не боишься, что твой викинг станет скучать по тебе?

Коннор сидел в кресле-качалке, обитом бордовой кожей, в библиотеке своего дома в Авилоне, наблюдая за спором матери и тетки. Они стояли лицом друг к другу в круге света, льющегося сквозь открытую французскую дверь, не замечая нежного ветерка, который приносил из сада запах роз.

Его дети сидели рядом на ковре — пятилетний сын Куинн и Гленна, трехлетняя дочь. Между ними на зелено-золотом ковре возвышался замок из кубиков, но Куинн и Гленна сидели, задрав свои темные головки, и смотрели на препирающихся женщин.

— Мне кажется, тебе пора найти супруга, Эйслинг, — заявила Сиара, разглаживая широкий рукав сапфирового шелкового платья. — Если бы у тебя были собственные дети, ты оставила бы моих внуков в покое.

Эйслинг повертела в пальцах кулон — изумрудный птичий глаз, оправленный в старинный золотой медальон, замерцал в солнечном свете.

— Во-первых, если бы не я, Коннор никогда бы не нашел Лауру, и ты бы никогда не увидела этих прелестных деток.

— Как ты можешь… — Не договорив фразы, Сиара взмыла в воздух.

— Великий Алексис! — Эйслинг последовала за ней.

Куинн захлопал в ладоши. Гленна засмеялась.

— Коннор! — закричали обе женщины. Коннор пожал плечами, улыбнувшись женщинам, которые парили в пяти футах над полом.

— Я тут ни при чем.

— Но если это не ты, — сказала Эйслинг, глядя на детей, то…

— Это означает… — Сиара улыбнулась, взглянув на внуков. — Какие вы талантливые, мои дорогие. А теперь спустите вашу бабушку вниз.

Гленна, хихикая, помотала головой.

— Куинн, Куинн! Я горжусь тобой, но ты должен спустить меня, — сказала Эйслинг.

Куинн поднял кубик и поставил его на замок.

— Когда вы пообещаете не ссориться.

— Но мы вовсе не ссорились, мой дорогой, — возразила Эйслинг. — Мы просто немного разошлись во мнениях. Куинн покачал головой.

— А мне кажется, что ссорились.

— Коннор, сделай что-нибудь со своими детьми! — потребовала Сиара.

Коннор опустился на одно колено рядом с детьми. Куинн взглянул на отца, и его глаза темно-зеленого цвета внезапно наполнились сомнением. Гленна посмотрела на Коннора глазами цвета летнего неба, невинная, как ангел. Оба затаили дыхание, ожидая услышать, что скажет отец.

— Какой красивый замок, — сказал Коннор, приставляя кубик к крылу, начатому Куинном. — Я очень горжусь вами обоими.

Гленна сплела пальцы и улыбнулась. Куинн подмигнул отцу. Коннор едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.