Вторая книга (СИ), стр. 3
Кольца жилищ были разделены на сектора радиальными стенами – в плане они подобны спицам колеса. Стены эти были общими для каждых двух соседних помещений. Возле внешней стены было, как установлено геофизическими исследованиями, 35 жилищ. Возле внутренней 25. К сегодняшнему дню раскопано из них 29: 17 во внешнем кольце и 12 во внутреннем.
Добавьте ко всему этому достаточно сложную и продуманную внутреннюю планировку жилищ и кольцевых улиц, хитроумную ловушку для уничтожения непрошеных гостей на разъеме внешней оборонительной стены и другие фортификационные сооружения, рациональную систему ливневой канализации; даже цвета использовавшихся древними аркаимцами облицовочных материалов были функционально и эстетически значимыми!
Но именно рельеф материка обнаруживает яркую, точную и сложную геометрию. Нет никаких сомнений в том, что здесь мы имеем дело с результатами предварительного проектирования, который был вынесен строителями в натуру. Не может быть и речи о том, что Аркаим строился в несколько этапов, по мере необходимости, когда к уже готовой части пристраиваются новые кварталы. Нет, он строился разом, и ясно, что проектным работам предшествовали тщательные проектные изыскания в плане инженерной гидрогеологии и свойств грунтов. Бесспорно, заранее были подробно вычислены объемы земляных работ и необходимой для строительства древесины – тысячи стволов хвойных и лиственных деревьев! Аркаим – сооружение не просто сложное, но таки изощренно сложное!
Вот какие, в частности, ассоциации вызвал план Аркаима у первоисследователей Здановича и Батаниной: «Такая планировка близка принципу Мандалы – одного из основных сакральных символов буддийской философии». Само слово «мандала» переводится как «круг», «диск», «круговой». В «Ригведе», где оно впервые встречается, слово имеет множество значений. «Колесо», «кольцо», «страна», «пространство», «общество», «собрание»... «Универсальна интерпретация Мандалы как модели Вселенной, «карты космоса», при этом Вселенная моделируется и изображается в плане с помощью круга, квадрата или их сочетания».
Профессор сделал многозначительную паузу.
– Теперь Вы представляете, что я имею в виду, когда говорю «протоарийское поселение аркаимского типа»?
– В общих чертах, – признался я. – Наверняка у Вас найдутся качественные фотоснимки раскопок?
– Аркаима – да, – грустно и, даже как-то подозрительно смирно, выговорил ученый. – Арии – нет. И не смешите мою бабушку! Кому, как не вам таки известно, что они...
Ветлицкий величественно взмахнул своей большой влажной ладонью в сторону Виктора.
– «Изъяли» все материалы, касающиеся раскопок на Змеиных горах!
– Теперь это Государственная тайна, – «серый» и не пытался оправдываться. Он просто констатировал факт.
– Этой государственной тайне пять тысяч лет! – взревел профессор, и брызги слюны чуть не прожгли насквозь мой диктофон.
– Так как же Вам все-таки удалось установить возраст Арии? – вмешался я. Начиналось самое интересное. Где-то рядом лежала разгадка этой тайны – я, как охотничий пес рванулся вперед.
– Астроархеологическим методом, конечно, – торжествующе гаркнул Виктор Павлович. – Машины Времени у нас пока нет!
– Поподробнее, – взмолился я.
– Существует еще один метод датировки некоторых памятников археологии, названный именем его изобретателя – английского астронома Джозефа Нормана Локьера, – менторским тоном выговорил Ветлицкий. – Одно «но»! Применить его можно лишь в том случае, если дело идет о возрасте древней обсерватории!
– Так Ария – это древняя обсерватория? – разочарованию моему не было предела.
– Мы открыли еще один случай, при котором этот метод может быть применен, – громким шепотом, наклонившись ко мне, поделился археолог. И тут же закричал:
– Но это – Государственная тайна!!!
Я оглянулся посмотреть на реакцию Виктора, но он, прикусив язык, царапал что-то в блокноте.
– Не будем о грустном, – я попытался пошутить.
– Грустном? Да это настоящая трагедия для Российской и мировой науки! Ария – единственная и неповторимая – стала ведомственным секретиком!
– Но ведь Вы пять минут назад говорили, что Ария – это «протоарийское поселение аркаимского типа». Как же тогда «единственная и неповторимая»?
– Вы не внимательны, молодой человек, – как студента пожурил профессор археологии. – Во-первых, возраст Аркаима – около сорока веков! А Арии – почти пятьдесят! И, во-вторых, внешнее кольцо строений Аркаима занято домами, предназначенными для жилья и ремесленной деятельности – гончарства, металлургии, кузнечной деятельности. Буквально в каждом жилище была одна, а то и несколько печей для выплавки меди. Ничего подобного в Арии мы не нашли!
– Выходит, что планировка поселений одна, а предназначение разное? – слова слетели с языка сами собой. Опережая мысль. – А раз Ария старше Аркаима на несколько веков, то получается...
Я застыл, пронзенный этой мыслью до самого основания.
– Выходит, что Аркаим – неумелая копия Арии, молодой человек, – глаза Ветлицкого светились словно искры. – Вот так вот!
Впечатлило. Но, минутой спустя, я уже очень сомневался, что книгу о «единственной и неповторимой» Арии переведут на все человеческие языки мира. Даже если находка Ветлицкого переворачивает мировые представления о путях миграции арийского племени. Какое дело аборигенам Австралии до путей движения кочевников Евразии в доисторические времена?! Тайна звала и манила. Маячила где-то на самом виду и все-таки в руки не давалась...
– И все-таки, зачем Ария была построена?
– Да это же... – засмеялся профессор.
И снова вмешался Виктор.
– Алексей Андреевич получит эту информацию из другого источника.
– Это же очевидно! – сверкнув глазами, прошептал Виктор Павлович. – Вы не внимательно меня слушали!
Не интервью.
Соблазн
Не скажу, чтобы я слишком-то верил во все эти возгласы о Государственной тайне. Какое дело государству до археологии? Возвращаясь в город после интервью, оставлял тайны Арии на «даче».
В тот вечер мы с приятелем договорились встретиться в кафе и обсудить кое-что по поводу работы в нашей газете. В общем, посплетничать. Так уж получилось, что за столик уселся минут на двадцать раньше условленного времени.
– Вау, Беликов? – мужчина сидящий за соседним столиком так скалился, словно хотел похвастаться великолепными, снежно-белыми, идеально ровными зубами.
«Америкос» – подумал я. И не ошибся, хотя акцента в его произношении почти не было.
– Алексей Андреевич?
Мне оставалось только кивнуть и слегка поморщиться. Неожиданная встреча с незнакомцем могла разрушить планы, и мне это уже не нравилось. Кто сказал, что мужчины сплетничают меньше женщин?!
– Читал, читал Ваши «Хроники невойны», – продолжал незнакомец. – Замечательно! Особенно, если умеешь читать между строк.
– Это ошибка корректора, – довольно-таки грубо ответил я. – Между строк не пишу.
Совершенно неожиданно, американец громко засмеялся.
– Замечательно! – снова сказал он, подтвердив опасения по поводу испорченного вечера. – Не много есть журналистов, обладающих чувством юмора.
– Не знаю, – угрюмо пробормотал я и попробовал привлечь внимание пробегавшего мимо официанта. Лесть меня никогда не радовала.
– Нет. Без смеха, – незнакомец продолжал улыбаться, но я почувствовал, что шутки кончились.
– Можно? – «зубастый» иностранец стремительно перебазировался за мой столик и разрешение ему, похоже, не требовалось. Я пожал плечами.
– Я не представился, – догадался мой мучитель. – Меня зовут Джо Якобссон. Ха-ха-ха. Всех американцев зовут Джо! Правда?
– Иван Иванов, – вяло пожимая протянутую руку, пробормотал я.
Американец снова засмеялся и пока он был занят, я успел поймать за локоть официанта.
– Без смеха, – снова принялся за свое Джо. – Я о «Хрониках». Они, без сомнения, лучшие истории о вашей борьбе с террористами на Северном Кавказе! Если бы, Вы были американцем, премия Пулитцера была бы Ваша!