Memow, или Регистр смерти, стр. 37

Рассказ Memow завершился, но Аликино не почувствовал себя причастным к нему и потому не сразу припомнил, чем тогда закончилась эта история.

Одна местная газета напечатала сообщение о происшествии. Из него следовало, что несчастный старик покончил с собой, бросившись с моста под поезд, от одиночества. Ну да, иначе отчего же еще он мог это сделать? Всего несколько строк на последней странице и даже без упоминания имени старика в набранном мелким шрифтом заголовке. Аликино с раздражением отшвырнул газету.

Зачем он убил Ортензио Ангели? Может, ради желания хотя бы раз испытать волнение от сознания, что он действительно является неким раздатчиком смерти? А может, все это произошло неожиданно для него самого, как бы в продолжение лжи, которую он нагромоздил. Впрочем, точный ответ не имел никакого значения: Ортензио Ангели все равно вскоре умер бы. И может, это судьба определила ему смерть именно от руки Аликино.

Понимая, что интеллект Memow вновь угас, Аликино задал провокационный вопрос:

Если рассчитываете на шантаж, ошибаетесь.

Нам нет нужды шантажировать Вас, мистер Маскаро. «Ай-Эс-Ти» занимается только информацией. Мы хотели лишь предвосхитить одно ваше возражение.

Какое возражение?

Что вы не способны убить человека.

В Риме я должен кого-то убить?

Только если в этом возникнет крайняя необходимость.

Кто определит эту необходимость?

Вы сами, мистер Маскаро, когда станете завершать эту историю, столь хорошо рассказанную нашим компьютером.

Не знаю, действительно ли правдива эта история и насколько.

Все, что написано компьютером, истинно. Нет ничего правдивее того, что написано. Вы должны были бы уже давно уразуметь это.

Другой Аликино Маскаро действительно существовал?

Точно так же, как существуете вы, мистер Маскаро.

Есть многое на свете, что не подвластно нашему уму. И это вовсе не короткая сентенция дня.

Это Шекспир. И в самом деле, гораздо чаще, чем можно поверить, стержень жизни человека в каком-то месте вдруг раздваивается, словно буква «у», на две ветки. Какое-то время они еще произрастают вместе, потом одна из ветвей, та, что получает меньше соков из почвы и меньше солнечного света, засыхает и отмирает. Остается другая ветвь, одинокая, как и тот первоначальный стержень, из которого она произросла.

«Может быть, — подумал Аликино, — особые должники — это и есть те ветви, которые отмирают».

Мой двойник, мое alter ego, не знаю, как назвать его, исчез. Его ищут. Появляюсь я, и как я объясняю свое отсутствие?

Ему показалось, будто он услышал иронический смех. Но это было, несомненно, следствие нервного напряжения и усталости. Тем более что в помещении, кроме него, не было ни души.

Компьютер вновь принялся писать:

Вы забываете, что сегодня вечер 11 октября, и ОД Маскаро Аликино исчезнет ночью с 23-го на 24 октября. У вас вполне достаточно времени, чтобы привести в порядок ваши дела и прибыть в Рим 24 октября. Никто не поинтересуется, где вы провели ночь.

Встречу Пульези, что тогда?

Вы не встретите его.

Почему?

Узнаете в Риме.

Кто убил трансвестита в «Би-Эй-Ву»?

Это не представляет для нас никакого интереса. Не касается вас.

Кто убил Давида Каресяна?

Ответ последовал не сразу:

Адонис. Но больше ничего не могу сказать. Вы прибудете в Рим в тот момент, когда Адонис прилетит сюда. Ваши самолеты разминутся в воздухе.

Я понял. У него уже горит земля под ногами. Я должен заменить Адониса.

Очень ненадолго. Остальные инструкции вы получите в «Ай-Эс-Ти» в Риме.

И потом буду свободен.

«Ай-Эс-Ти» — серьезная организация, и вы это хорошо знаете, мистер Маскаро.

Было девять часов вечера, когда Аликино поднялся из-за стола, чтобы погасить свет в своем офисе. Он даже не попытался соединиться с Memow. Он попрощался с ним, слегка коснувшись губами его гладкой и холодной поверхности.

РИМ

1

Самолет «Алиталии» приземлился в аэропорту Фьюмичино рано утром 24 октября. Точно по расписанию, в 8 часов, даже на несколько минут раньше.

Получив багаж и пройдя таможенный контроль, Аликино с облегчением оторвался наконец от плотной толпы американских туристов. Почти все они — мужчины и женщины — были старше его, то есть настоящие пенсионеры, всю дорогу досаждавшие ему своей бурной экспансивностью.

Он чувствовал себя уставшим, невыспавшимся, и ему очень хотелось остаться наконец одному. Такси, которое вел неосторожный старик, маниакальный любитель обгонов, доставило его в город.

В пути он начал осознавать, что реальность, в которую он вступает, он видит и, самое главное, воспринимает чувствами другого человека, того Аликино, который в рассказе, написанном Memow, был убит и похоронен Пульези всего несколько часов назад (может быть, как раз в тот момент, когда самолет вылетал из Нью-Йорка и в Италии была полночь). Но процесс отождествления с тем, другим Аликино не выходил за пределы эмоционального восприятия окружающего. Все прочее, связанное с конкретными обстоятельствами и общением с людьми, полностью отражало его собственную личность — личность американского гражданина, мистера А. Маскаро, новоиспеченного пенсионера и новоявленного туриста.

Он не испытал никакого особого волнения, увидев места, где никогда не бывал, но которые узнавал. Он был готов к этому, и дорога в такси с окраины в центр позволила освоиться с этим новым ощущением спокойно и постепенно. В сущности, у него складывалось впечатление, будто он возвращается сюда после очень долгого отсутствия.

Он снова пообещал себе спокойно осмотреть — как это делают путешественники, возвращаясь к былым воспоминаниям, — знаменитые достопримечательности Рима. Времени у него было достаточно, и, несмотря на усталость, он почувствовал, как зарождается в нем радостное сознание, что начался наконец отпуск. У него действительно начинался длительный отпуск, но, прежде чем он сможет в полной мере насладиться им, ему надо выполнить только одно, в общем довольно несложное при его способностях поручение. Нужно найти какие-то магнитофонные кассеты, столь желанные пленки, и это не могло быть серьезной проблемой для человека, который сумел уклониться от косы смерти.

И опять — он признавал это — именно азарт пойти на спор послужил причиной этой его командировки в Рим. Командировки? После жалкого и глупого конца его «сухой ветви» (видимо, он придумал наконец, как назвать своего омонима) Аликино отвергал слово «командировка». Он находил, что оно сильно скомпрометировано дешевой шпионско-полицейской риторикой. Более подходящее определение — поручение или, еще точнее, — работа. И действительно, эта работа была просто предложена ему, и надо признать, он охотно согласился на нее и, наверное, стал бы даже добиваться ее, лишь бы узнать, чем завершится игра, которую сам же и затеял. Осознание, что в этой игре он — ведущий, доставляло ему приятное, знакомое и неизменно новое возбуждение.

Гостиницу «Гальба» у самого верха лестницы Тринита деи Монти он выбрал, вспомнив «Римский медальон», телевизионный фильм, действие которого происходило в загадочной атмосфере, столь поразившей его несколько лет назад, когда он смотрел его в итальянском культурном центре в Нью-Йорке. Неброская снаружи гостиница, еще более скромная внутри, обычно посещаемая в основном англосаксонскими интеллектуалами, имевшими, можно сказать, призвание попадать в мрачные истории таинственного Рима, того подземного Рима, который волею неких волшебных сил никак не соприкасался с шумным и хаотичным Римом на поверхности.

Он огорчился, не увидев за стойкой портье красивую, волнующую воображение управляющую гостиницей синьору Джанелли. Очевидно, за прошедшее после демонстрации фильма время персонал гостиницы сменился. Его встретил молодой брюнет, учтивый и деловой. Он приветствовал его на прекрасном английском языке и был несколько разочарован, когда новый постоялец ответил ему по-итальянски.