Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой), стр. 12
Сын Ласточки встретился с Никого не Стесняющим, и тот его спросил:
— Что посоветовал тебе Высочайший?
— Высочайший сказал, что мне следует, склонясь, подчиниться милосердию и справедливости и [тогда я] стану верно судить об истинном и ложном, — ответил Сын Ласточки.
— И зачем только ты пришел [ко мне]? — задал ему вопрос Никого Не Стесняющий. — Если Высочайший наложил на тебя клеймо своего милосердия и справедливости {31}, отрезал тебе нос [своим суждением] об истинном и ложном, разве сумеешь ты странствовать в области безграничного наслаждения, необузданной свободы и бесконечного развития?
— И несмотря на это, я хочу вступить за ее ограду, — ответил Сын Ласточки.
— Это невозможно! — воскликнул Никого не Стесняющий. — Незрячему незачем [толковать] о красоте глаз, бровей, лица; слепому не познать ни темное и желтое, ни красоты [орнамента] расшитых царских одежд.
— Но, — возразил Сын Ласточки, — ведь Пренебрегшая Украшениями утратила свою красоту, Схвативший Балку {32} утратил свою силу, а Желтый Предок забыл о своих знаниях, — все они попали под молот на наковальне. Как знать, [быть может], то, что творит вещи, снимет с меня клеймо, восстановит мне нос, чтобы я снова, целый, смог последовать за [вами], Преждерожденный?
— Ах! Заранее этого не узнаешь! — воскликнул Никого не Стесняющий. — Я расскажу тебе [лишь] об основном. О, мой учитель! О, мой учитель! {33} Крошишь [всю] тьму вещей, но не вершишь справедливости. Взращиваешь тьму поколений, а не милосерден. [Ты] старше самой отдаленной древности, а не стар. Покрывая и поддерживая и небо и землю, отливаешь и высекаешь тьму форм, а не [проявляешь] мастерства. Вот в чем [я] и странствую.
Янь Юань сказал:
— [Я], Хой, продвинулся вперед.
— Что это значит? — спросил Конфуций.
— [Я], Хой, забыл о милосердии и справедливости.
— Хорошо, [но это] еще не все.
На другой день Янь Юань снова увиделся с Конфуцием и сказал:
— [Я], Хой, продвинулся вперед.
— Что это значит? — спросил Конфуций.
— [Я], Хой, забыл о церемониях и о музыке.
— Хорошо, [но это] еще не все.
На следующий день Янь Юань снова увиделся с Конфуцием и сказал:
— [Я], Хой, продвинулся вперед.
— Что это значит? — спросил Конфуций. [Я], Хой, сижу и забываю [о себе самом].
— Что это значит, «сижу и забываю [о себе самом]»? — изменившись в лице, спросил Конфуций.
— Тело уходит, органы чувств отступают. Покинув тело и знания, [я] уподобляюсь всеохватывающему {34}. Вот что означает «сижу и забываю [о себе самом]».
— Уподобился [всеохватывающему] — значит, освободился от страстей; изменился — значит, освободился от постоянного. Ты воистину, стал мудрым! Дозволь [мне], Цю, следовать за тобой.
Носильщик и Учитель с Тутового Двора {35} были друзьями. Однажды, когда дождь лил целых десять дней, Носильщик [сам себе] сказал:
— Как бы с Учителем с Тутового Двора не случилась беда!
[Он] захватил с собой еду и отправился кормить друга. У самых ворот [дома] Учителя [Носильщику послышался] то ли плач, то ли пение. За ударом [по струнам] циня последовали слова:
Слабевший голос спешил допеть строфу.
— Почему пел ты такую песню? — войдя к нему, спросил Носильщик.
— Я искал того, — ответил Учитель, — кто довел меня до такой крайности, но не знаю — кто. Неужели отец и мать желали мне такой бедности? Небо ведь беспристрастно [все] покрывает, а земля беспристрастно [все] поддерживает. Неужели небо и земля были пристрастны ко мне, сделав меня бедным {36}? Я искал, кто это сделал, но не мог [никого] найти. Значит, то, что довело меня до такой крайности, — судьба {37}.
Глава 7
ДОСТОЙНЫЙ БЫТЬ ПРЕДКОМ И ЦАРЕМ
Четырежды обратившись к Наставнику Юных с вопросами {1} и четырежды [услышав] «не знаю», Беззубый подпрыгнул от радости, пошел и сообщил об этом Учителю в Тростниковом Плаще. Тот сказал:
— Теперь-то ты это понял? Ведь роду Владеющих Тигром {2} далеко до рода Великих {3}. [Человек] из рода Владеющих Тигром таил в себе милосердие, чтобы привлекать людей и завоевывать [сердца], но еще не начал делать [различие между] человеческим и нечеловеческим {4}. [Человек] из рода Великих спал спокойно, пробуждался довольный, мнил себя то конем, то буйволом. Знания его были достоверными, чувства — надежными, свойства — настоящими. Он даже не подошел к [различию между] человеческим и нечеловеческим.
Цзянь У встретился с Безумцем Встречающим Колесницы и тот его спросил:
— Что сказал тебе Начало Полудня? {5}
— [Он] мне сказал: «Когда сам правитель образцово выполняет правила и обряды, никто не осмелится [его] ослушаться и все преобразуются», — ответил Цзянь У.
— Это свойство ложное, — ответил Безумец. — [Применить] его к управлению Поднебесной все равно, что [пытаться] перейти вброд море {6}, проложить русло для Реки или заставить комаров перенести гору. Разве мудрец своими знаниями [способен] управлять внешним? [Если сам он], став образцом, начал действовать, то добьется воистину лишь того, чтобы выполнялись его дела. Ведь птица, спасаясь от стрелы, привязанной на бечеве, улетает ввысь; а мышь, [когда ее] выкуривают или выкапывают, роет нору глубоко под Священным холмом. Неужто [у правителя] знаний меньше, чем у этих тварей?
Корень Неба {7}, прогуливаясь на солнечном склоне [горы] Темнокрасной, дошел до реки Заросшей Осокой. [Тут он] случайно встретился с Безымянным и обратился [к нему] с вопросом:
— Дозвольте спросить, [что нужно] сделать для Поднебесной?
— Иди прочь, невежда! — ответил Безымянный. — Что надоедаешь вопросами! Я готовился к общению с тем, что творит вещи, как с себе подобным, а пресытившись, собирался подняться на птице неведомых далей за пределы всех шести стран света, странствовать в царство небытия, пребывать в бескрайних просторах. К чему тревожишь мое сердце [вопросом об] управлении Поднебесной?
[Но Корень Неба] повторил вопрос, и Безымянный ответил: — Наслаждайся сердцем в бесстрастии, соединись с эфиром в равнодушии, предоставь каждого естественному [пути], не допускай ничего личного, и в Поднебесной воцарится порядок.
Ян Чжу встретился с Лаоцзы и спросил:
— Можно ли сопоставить с мудрым царем человека сообразительного и решительного, проницательного и дальновидного, который без устали изучает путь?
— При сопоставлении с мудрым, — ответил Лаоцзы, — такой [человек выглядел бы] как суетливый мелкий слуга {8}, который трепещет в душе и напрасно утруждает тело. Ведь говорят: «красота тигра и барса — приманка для охотников» {9}; «обезьяну держат на привязи за ее ловкость, а собаку за умение загнать яка». Разве можно такого сопоставить с мудрым царем?