Любимая мартышка дома Тан, стр. 19

Единственное, что во всём этом было хорошего: никого уже не заинтересует, что за торговец обратился к судье с идиотской жалобой на некромантов, мешающих его продажам. То есть если даже судья Сяо назвал на бегу имя Чийуса, то… И всё же…

– Братец, когда отходит твой караван? – Уже завтра,-вздохнул мой человек.

И получил приказ скрыться с глаз уже сегодня, сейчас, сидеть среди верблюдов и караванщиков вне стен столицы и молиться о том, чтобы отправлению ничто не помешало.

А дальше начался настоящий ад. Я через сжатые губы отдавал приказания, злобно обрывая всех, кто произносил в ответ больше двух-трёх слов.

Поднять всех «дядюшек из Янчжоу», собрать все сведения о Западном походе.

Найти подходы к Бинбу – военному ведомству, узнать, идёт ли какая-нибудь работа по ревизии запасов вооружений, оснащению будущей экспедиционной армии.

Спросить по городам Пути, не скакали ли там чиновники того же ведомства, предупреждая местные гарнизоны о прохождении по этим городам в ближайшем будущем большой экспедиционной армии.

И ещё вербовщиков поищите, если сами не догадались,– идёт мобилизация в новую армию, есть какие-то документы о ней или нет?

Сангак-отменить все отпуска и развлечения для охраны. Никакие лишние люди не должны появляться поблизости, больше никаких карликов, а то шляется тут кто угодно на расстоянии не то что полёта стрелы – удара кинжалом!

Смотреть, не появляется ли у меня или у кого-то другого вторая тень на улице!

Сократить число верблюдов в каждом караване, но отправлять их вдвое чаще – чтобы люди всегда могли смыться домой, если тут начнутся аресты!

Держать у каждого седла запас денег и всего прочего на случай быстрого бегства!

Юкук, узнать о генералах: кто может стать во главе этой авантюры? У империи есть только два настоящих полководца – Гэшу Хань и Ань Лушань. Остальные меня не интересуют. Но и про остальных – все узнать!

В общем, устраивая эту хорошо контролируемую истерику, я честно делал всё, что положено в таких ситуациях. Мои люди бегали с бледными, но счастливыми лицами: они уже поняли, что на могилу императрицы лезли не зря и что – «началось», а что началось – неважно, хозяин знает.

А сам хозяин тем временем никак не мог избавиться от печальной мысли: как же прекрасна была до сего дня жизнь в прекраснейшей из столиц.

– Да, кстати, – вспомнил я. – Где этот щенок Ван? Тут ещё одна проблема, пока я про неё не забыл… Ох, сколько же дел предстоит…

Юноша, выскочив из дверей, рысью двинулся ко мне и остановился, как положено, в двух шагах, чтобы меня не коснулся его запах (если таковой был, помимо источаемого благовонными мешочками на поясе). Я успел, помнится, с одобрением заметить, что на самом видном месте на его халате красуется свежее пятно туши. Юкук и Сангак оставались рядом со мной, поскольку поговорить нам ещё предстояло о многом.

– Маленький Ван,– обратился я к нему,– нельзя ли собрать для меня все возможные сведения об одной женщине, которая может нам пригодиться? «Придворная актриса». Очень красива. Лет… допустим, тридцати пяти. Рост – небольшой, как раз с меня. Прекрасно воспитана, похоже, что из хорошей семьи. Не сомневаюсь, что отлично танцует – по крайней мере, движется великолепно. Имя – Юй Хуань, хотя оно может быть и вымышленным.

Тут я поднял глаза и увидел, что все трое как-то странно смотрят на меня. Затем Ван, наконец, вымолвил:

– Господин Мань, наверное, шутит. Юй Хуань? Но это имя драгоценной возлюбленной императора, по фамилии Ян.

– Что значит – имя? – нетерпеливо тряхнул я головой. – Фамилия возлюбленной императора – Ян, но имя – Гуйфэй.

– Нет же, господин, – начал свою очередную просветительскую речь Маленький Ван. – Гуйфэй – не имя. Это титул. Есть титул императрицы, который сейчас не носит никто. Есть титул наложницы первого ранга – хуан гуйфэй. Его тоже никто не носит. Старше всех дам при дворе теперь наложница второго ранга – просто гуйфэй. Это титул уважаемой госпожи Ян, и естественно, что даже за глаза её называют так, поскольку титул – это более вежливо, чем произносить её имя.– Тут он скромно прикрыл глаза.– Но её имя – Юй Хуань, то есть Яшмовый браслет. Она родилась с маленьким яшмовым браслетиком на руке, последняя дочь в хорошей семье из южной столицы – Нань-ду, и все тогда ещё подумали, что браслетик этот неспроста, значит, девочке предстоит великая судьба. Вы очень точно описали эту женщину, сомнений нет, это она…

Я перевёл взгляд на лица Юкука и Сангака. Они смотрели на меня молча и очень-очень вежливо.

Они всё знали.

Не только они – последний щенок в самом паршивом квартале столицы наверняка знал, что к наглому западному торговцу, выдающему себя за целителя, раз в неделю ездит несравненная Ян гуйфэй – или мне теперь следует, на своём языке, говорить – гуйфэй Ян по имени Юйхуань?

Да ведь только вчера мне почтительно докладывали новости, почерпнутые из базарной болтовни: «Возлюбленная императора Ян Гуйфэй связалась с иноземным лекарем, который обещал омолодить её на десять лет с помощью волшебных мазей – и результат уже заметен всем, кто видел прекрасную женщину». А я сидел и кивал с умным видом.

Я снова посмотрел на моих друзей. Они молчали.

Если бы не моё достойное поведение на кургане императрицы позапрошлой ночью, несколько поднявшее мой авторитет, мне следовало бы теперь собрать вещи и сдать дела более умному человеку. Потому что глава такого торгового дома, как наш, должен знать, с какой женщиной он раз в неделю переплетает ноги. Хотя бы по той причине, что я уже который месяц ставил под удар всех, кто был рядом со мной,– оказывается, в любую секунду мой дом мог оказаться окружённым даже не городской стражей, а отрядом конной императорской гвардии с павлиньими пёрышками на остроконечных шлемах. И мои люди разделили бы со мной печальную, но – в моём случае – заслуженную судьбу.

Я мог хотя бы выставить дополнительную охрану при въезде в квартал, отработать с ней сигналы, после которых мне и всем остальным следовало бросаться наутёк. Тогда мои люди хотя бы знали, что рискуют жизнью не зря, потому что в каждый четвёртый день недели в закрытом наглухо павильоне в третьем дворе их хозяин делает важное и нужное дело. А не ставит их под удар по глупости.

Я снова посмотрел на Сангака и Юкука.

А они все так же молча смотрели на меня.

КНИГА ВОИНОВ

Тумана больше нет – краски и контуры становятся пронзительно ясными, враги начинают показывать своё лицо.

Герой – в водовороте событий. Воины в броне, кони, стрелы, приказы – вот отныне его мир. Но это знакомый ему мир, он бывал в нём раньше: теперь все в моих руках, говорит себе герой.

Он ещё не знает, как жестоко ошибается.

ГЛАВА 8

ПРЕКРАСНАЯ ЯН

– Ты знаешь, ты знаешь! – сказала мне эта удивительная женщина, бросив на меня один лишь взгляд. – И как же ты узнал?

– Рассказал мальчик на базаре, – с предельной вежливостью поклонился я ей.– Он всё знал за месяц до меня.

– И ты сердит, – добавила она. – Лю, ты когда-нибудь видела его таким сердитым?

А затем она разыграла маленький спектакль, который я и сегодня помню во всех деталях.

Её лицо мгновенно исказилось от горя, она издала вздох и закрыла лицо до самых бровей полупрозрачным веером розовых, белых и голубых оттенков. А потом медленно начала опускать его.

Её длинные и узкие глаза, показавшиеся из-под веера, сверкали от еле сдерживаемого смеха.

Потом эти глаза стали вдруг серьёзными, она змейкой скользнула к моим ногам, присев на корточки, так что бледно-зелёный шаньдунский шёлк широкими складками лёг на чистый, просеянный песок и гравий дорожки сада.

Она взяла с этой дорожки камешек побольше, потом другой – и положила их рядом. И потянулась за третьим. И поманила меня присесть рядом с ней.

– Господин Мань,– сказала она своим приберегаемым для особых случаев шёлковым полушёпотом. – Мы ведь с вами не очень молоды. Если бы не странный желтоватый цвет ваших волос и бородки, то я могла бы разглядеть в них седину – а, вот сейчас даже и вижу. В первый раз.