Гиены (СИ), стр. 50
- Держись, - еще ближе подтянулся к Василисе и обнял ее одной рукой. Наши глаза оказались совсем рядом, и я показал ей на еще одну надвигающуюся волну. Но не такую большую, как первая.
Девушка крепко обняла меня, я же держал ее одной рукой, второй вцепился в ветку коряги. Накрыло нас с головой - но не так сильно, как в первый раз. Сильно, но мягко нас приподняло и ускорив на несколько секунд, понесло вперед, а после как-то замедлило и мы вновь вынырнули на поверхность, с жадностью вдыхая такой вкусный воздух. Ветку коряги я, на удивление, не отпустил.
- Давай туда, наверх, - показал я девушке и когда она поняла, помог ей грудью опереться на ствол, а потом и вовсе повиснуть на нем. Извернувшись, девушка полностью вылезла из воды и легла на дерево. Она развернулась, устраиваясь, и ее лицо вновь оказалось рядом со мной.
Бледная как мел. И теперь ни следа грязи и крови, как совсем недавно. Губы синие уже и зубы чечетку выбивают – понял я, неотрывно глядя ей в лицо и только тут почувствовал, как холод проникает в тело. Поначалу совсем не чувствовалась, какая вода холодная, да и не до этого было – барахтался, пытаясь выплыть, спастись. Зато сейчас, когда относительно спокойно стало, понял, что дело дрянь. Холодно - так и околеть недолго.
- Черт... – одними губами выдохнул я и тут почувствовал, как меня кто-то за ногу дернул. Едва удержавшись от вскрика, извернулся, но понял, что просто зацепился за что-то. И снова ноги за что-то зацепились.
Не веря, выпрямился в воде и вдруг почувствовал землю под ногами.
Минут через десять мы уже брели по пояс в воде в сторону видневшегося неподалеку леса. Не только леса – с трудом там различалось несколько домов. Рассмотреть их было все тяжелее – на землю уже сумерки опустились.
- Давай, давай, еще немного, - попытался я приободрить девушку. Она шла с трудом, прихрамывая и держась за мое плечо. Да и мне каждый шаг непросто давался – ноги налились тяжелой усталостью, да и дно было вязким, тянущим.
Постепенно уровень воды понижался, и мы уже брели по колено. Василиса находилось почти в бессознательном состоянии, еле передвигаясь. Я тащил ее за собой, обхватив за плечо и надеялся, что она сможет дойти. Потому что нести ее до расположившихся неподалеку домов я бы точно не смог. Еще было очень холодно – так, что поднявшийся легкий ветерок ледяным казался, и все тело сковывало в ознобе.
Бесконечно долго, казалось, мы бредем в этой темноте. На меня навалилось состояние отупения и в невысокий частокол забора буквально ткнулся. Проморгавшись, осмотрелся и выдохнул с облегчением – дошли.
Выпрямился, поддерживая еле держащуюся на ногах девушку, кое-как огляделся по сторонам. Ни в одном из домов свет не горел. Плохо. Очень плохо. Поморгав немного, осматривая дома, наконец определился и пошагал к ближайшему. В темноте все они серыми и одинаковыми казались, поэтому долго думать не пришлось.
На крыльцо Белоснежку на руках затащил. Но она, поняв, что мы куда-то пришли, кивнула мне и прислонилась к стене, самостоятельно на ногах держась. Глаза у нее были полуоткрыты, веки подрагивали. Я же дернул дверь – заперто. Постучавшись лишь для проформы, принялся осматриваться.
Под ковриком ключа не было. Да и коврика не было – смыло, наверное. Крыльцо было хорошее, добротное – доски все ровные, подогнанные, не спрячешь. Перевел взгляд на окна. Когда достал ключ из-под жестяной полоски подоконника, даже не удивился и не обрадовался. Сил просто не было. Вошел первым, передвинув автомат на грудь. Интересно, а он будет стрелять после купания?
Видно было очень плохо, но дом вроде пустой – никто меня не окликнул, никто не кинулся. Волна здесь прошла, в дом не зашла – лишь омыла стены до уровня окон – обратил внимание, когда ключ искал. Здесь местность повыше, и тут не было такого зубодробительного действа, как на окраине Севастьянова.
Мельком осмотрев все комнаты, вернулся на крыльцо и потянул Василису за собой. Закрыв дверь на ключ, попросил ее подождать, а сам направился к лестнице второго этажа.
- Нет, - вдруг проговорила девушка, вцепившись мне в руку, - я с тобой. На меня она смотрела исподлобья, опустив голову и на ногах держалась с трудом. Но спорить не стал.
- Хорошо, хорошо, - легко согласился я и зашагал по лестнице, потянув ее за собой. Оказавшись в коридоре второго этажа, толкнул первую дверь. Прищурившись, напрягая глаза, присмотрелся.
Удачно зашли – комнатка небольшая, изломанная – потолок неровный, повторяет изгибы крыши. В углу большая панцирная кровать, рядом столик, сразу у двери шкаф. Когда подошли к кровати, Белоснежка последним шагом просто упала на нее, но я схватил ее за руку, приподнимая.
- Вставай, - произнес в ответ на недоуменный взгляд, - раздевайся. Мокрая вся, - пояснил я, пытаясь расстегнуть на ней куртку.
Василиса сначала дернулась, отстраняясь невольно, но после кивнула и уже не сопротивлялась, когда я снял с нее и куртку, и майку. Тяжелее всего пришлось с джинсами и сапогами – узкие, мокрые, еле снял. С сапогами кое-как справился, а с джинсами сначала тяжело было, с бедер совсем слезать не хотели. Покопавшись в темноте, до конца расстегнул молнию и, выворачивая штаны, потянул их вниз. И тут заметил черный предмет, вывалившийся из-за пояса девушке. Молодец, не потеряла – посмотрел я на пистолет. И обратил внимание, что на талии у Василисы, в том месте, где ПМ за ремень был заткнут, кожа содрана очень сильно.
На кровати было даже постельное белье. Но и раздев Василису, я не дал ей на него упасть - усадив, закутав девушку в колючее покрывало, одним краем принялся ее вытирать. И лишь после того как обтер всю – и густые волосы тоже, положил Василису на кровать, накрывая одеялом с головой. Сам же пошел к двери. Осмотревшись, принес от окна стол и, перевернув его, поставил на ребро - в ручку уперев. Рядом поставил тумбочку от окна.
Только после этого сам начал раздеваться. Вещи, свои и Василисы, развесил на распахнутых дверях шкафа. Закончив, подошел к кровати, положил автомат на стул рядом, чтобы под рукой был и полез под одеяло.
Не думаю, что сам был очень уж разгоряченный, но когда прикоснулся к Белоснежке, она мне совсем ледышкой показалась - ее трясло крупной дрожью в ознобе, зубы дробь выбивали. Обняв, я притянул девушку к себе, пытаясь поделиться с ней теплом.
Постепенно дрожь Василисы становилась не такой сильной - вскоре она даже зубами перестала стучать. Под одеялом становилось все теплее и теплее - постепенно девушка затихла, уснув. Она спала, но дыхание ее было не ровное, а тяжелое, сиплое.
Из-за того, что днем я в отрубе лежал в деревне, пока мы Рому ждали, сон не шел. Просто лежал и слушал тяжелое дыхание девушки. Постепенно приходил в себя, чувствуя, как напряжение отпускает и уходит тяжесть, забившая мышцы - а на смену ей приходит ноющая усталость. И не только усталость – кроме тупой боли от ушибов чувствовал, что на икре левой ноги тянет болью и под правым плечом на лопатке саднить неприятно начинает.
Чтобы отвлечься от боли, начал представлять себе девушку, которую сейчас обнимаю. Хоть ее и раздевал, почти ничего не видел – темно ведь. Так только, силуэтом. И тут же понял, что не такая уже Василиса и холодная, как поначалу – от ее тела и мне постепенно становилось все теплее и теплее.
Глава 38. Ермаков Стас. 29 апреля, ночь
За рулем катера в этот раз расположился Стас. Васечкин сидел на носу, выглядывая – их должны были встретить лодки Игоря встретить. Кроме них, в катере находились Сергеич и Рома.
Васечкин прилежно всматривался в темноту, не подозревая о том, что Стасу его помощь в принципе не нужна – приметное раздвоенное дерево на вершине холма рядом с вышкой сотовой связи он уже и так видел.
- Сергеич, поморгай, вижу их, - произнес негромко Стас, обращаясь к старшине.
Тот коротко глянул на сидящего за рулем парня, удивленно подняв брови, но спрашивать ничего не стал. Лишь помигал диодным фонарикам, давая знать находящимся на излучине о своем приближении.