Вот это я влип (СИ), стр. 46

- Господин, командиры взводов докладывают, что у них больных нет. А те, кто были, уже поправились и оставаться не желают.

- Устин, из состава обозных назначь старшего, который будет следить за порядком, принимать имущество и грузить на телеги. Не забудь про лекарей и травниц, проследи лично, что бы пологи для раненых были натянуты заранее...

В назначенный срок рота вышла из полевого лагеря. Как я не крепился, а усидеть на месте не смог, мне всё казалось, что без меня сотник сделает что-нибудь не так, не доглядит, пропустит. Не то что бы я ему не доверял или ещё чего, просто обычный мандраж требовал немедленного действия. Оставив всё на тысяцкого, через десять минут после того, как последний всадник покинул расположение, я, в сопровождении своего десятка, усиленного гвардейцами, отправился вслед.

Недочёты выдвижения роты сразу бросились в глаза и мне пришлось её движение остановить, отозвать ротного в сторону и там намылить ему холку.

- Почему не выслано походное и боковое охранение? Вы что, на прогулке? А если вражеские дозоры заметят вас, и вся наша внезапность пойдёт коту под хвост? А может быть вы продались императору и действуете так специально? - Бедный сотник то краснел, то бледнел, покрывался крупными каплями пота. Вскоре парные патрули были высланы вперёд и по бокам, а впереди основной колонны шел десяток дружинников с самострелами.

К счастью мои опасения оказались напрасными, на своей территории враг вёл себя очень беспечно Разведчики Жана установили место ночной стоянки доспешных дружинников и доложили, что ни охранения, ни постов нет.

- Вроде как на пикник собрались сволочи. Уверены в своей силе, ничего, за беспечность заплатите большой кровью, - шипел я в ухо Михе, рассматривая разбросанные то тут, то там костры и слушая весёлый гомон вражеских воинов. Вернувшись к своим, я позвал сотников. Первоначально планировалось охватить весь полевой стан полукругом, но потом стало понятно, что это не даст ожидаемого результата. Бить надо в центр слитным кулаком, а потом четыре роты рассекают лагерь на сектора и уничтожают его. Пятая рота в это время ждёт беглецов и уцелевших, перекрыв и блокировав дорогу в тыл.

Особую роль я отвёл своим стрелкам из состава гвардии - им было запрещено участвовать в общей схватке, они должны были наблюдать за тем, чтобы нигде не образовалось очага организованного сопротивления. Если будут замечены даже намётки на это, они должны будут расстреливать всех с расстояния.

Я конечно понимал, что мои гвардейцы не утерпят и влезут в побоище, поэтому приказал Михе усилить мой десяток охраны ещё двумя десятками стрелков и мечников. Резерв на всякий случай нужен был, и я его создал.

Время тянулось до безобразия медленно, рассвет всё никак не хотел наступать, хотя лагерь имперцев давно уже угомонился и заснул. На фоне костров было хорошо видно, что многие на ночь сняли с себя доспехи и укрылись лёгкими одеялами. У моих воинов такого не было, и эта задумка мне понравилась.

Почти час мы добирались в темноте до того места, где оставили своих лошадей, что бы они своим ржанием не выдали нашего присутствия, хотя конных, особенно среди начальников, у доспешных хватало.

Прибыл гонец от командира пятой роты, он сообщил, что в двух лигах отсюда обнаружен обоз дружинников и испрашивал разрешение двумя взводами атаковать его, а один взвод и его резерв останутся блокировать дорогу. Я разрешил, но не раньше, чем начнётся наша атака на основной полевой лагерь имперцев

Наконец-то начало сереть, и эта длинная ночь вступила в свою завершающую стадию. Поднялся небольшой туман, что было нам только на руку. Мои четыре роты начали выдвижение к лагерю, принимая по ходу боевой порядок. За его основу я взял так называемую казачью лаву, благо в лагере мы успели провести три полноценные тренировки. Исходил я из того, что ранним утром будет весьма проблематично действовать копьями. (В наиболее общем виде лава - это особый боевой порядок кавалерии при атаке, характеризующийся разомкнутым строем и построением в одну шеренгу (с резервом в глубине). В первом эшелоне действовали 1,2,3 рота, а 4 чуть отстав играла роль резерва для решения внезапно возникающих задач. Я очень надеялся, что дружинникам удастся сохранить боевой порядок и не превратиться в неорганизованную толпу.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Всё, чему учили и все тренировки пошли насмарку, как только сотни стали набирать скорость. Я требовал, чтобы наступление хотя бы на первых порах велось без крика и воплей, чтобы раньше времени не поднять тревогу на дальних концах полевого стана. Куда там, поднялся такой ор, что некоторые лошади моего отряда стали не только прядать ушами, но и приседать на задние ноги. Оказывается, надо тренировать не только воинов, но и их лошадей, что бы не пугались шума.

В общем, такого бардака я ещё не видел. Единственное подразделение, в котором сохранился определённый порядок, была 4 рота. На её долю досталась зачистка и дружинники справились с этой задачей блестяще. Вопящая толпа понеслась вперёд, затем через некоторое время развернулась и понеслась назад. Управление было полностью утеряно и мне оставалось надеяться только на то, что дружинники не посбивают друг друга в боевом азарте. Дело дошло до того, что я уже был готов отдать приказ своим стрелкам выбивать лошадей у вырвавшихся вперёд ополоумевших дружинников, однако трезвые головы нашлись и в сотнях. Уже достаточно рассвело, чтобы видеть, как несколько человек стали нагонять орущих и сбивать их с лошадей. Ещё двух ссадили мои стрелки. Основная масса стала придерживать лошадей, непонимающе озираться. А тут до ближних донёсся мой грозный командирский мат, причём я ругался на великом и могучем русском языке...

Как оказалось, больше всего неадекватных было в первой роте. Десятники и взводные потеряли управление, а ротный куда-то сгинул с частью своего отряда. И мои подозрения о его предательстве вспыхнули с новой силой.

Перехватила беглецов пятая рота и не только перехватила, но и спутав их с имперцами почти всех посекла. Быстрый допрос раненых показал, что я был прав и они действительно были подкуплены людьми императора. Гниль пошла от того пополнения, что пришло последним и которое я распределил по ротам. Вскрылась очень неприглядная картина, в которой оказались замешены два воеводы из моих соседей. Именно их 'добровольцы' мутили воду и даже умудрились уговорить на предательство сотника. Это был мой позор и моя недоработка, так как командиров такого уровня утверждал я лично...

Конец первой части. Продолжение следует.

Часть вторая. А оно мне надо?

1.

Первый сумбур от полной и безоговорочной победы улетучился, как хмель после похмелья несколькими каплями нашатыря, разведённого в воде. Пришла пора разобраться, что произошло и почему все наши наработки и тренировки не дали желаемого результата, отчего возник весь этот бардак, как в наши ряды проникли предатели и почему их не выявили сразу? Вопросов и проблем возникло столько, что у меня на первых порах голова пошла кругом. Но, как говорил командир третьей пулемётной роты Саня Захарычев, 'нет такой проблемы, которую не смог бы разрешить наш офицер в хорошей компании да под хороший закусь'.

В один день первая рота была расформирована и раскидана по другим подразделениям, всё её командиры разжалованы до статуса простого дружинника, а всё прибывшее пополнение вновь перелопачено, что позволило выявить ещё трёх подозрительных добровольцев от тех же бояр воевод. Вид изготовленных виселиц быстро развязал язык одному из них и позволил арестовать ещё двух 'засланных казачков'. Оказывается, воеводы Когута и Фаргала очень не желали моего возвращения в родные пенаты и ради этого наняли за золото несколько наёмников, которые согласились при случае, в горячке боя, избавить этот мир от боярина Страха. Перекупив сотника первой роты, они должны были сорвать организованную атаку, поднять шум и панику, а когда я лично ринусь наводить порядок, нашпиговать меня арбалетными болтами, для чего ротный должен был отвлечь меня разговором. План был неплохой, но я поступил иначе и самолично порядок наводить не ринулся.