Северное желание (СИ), стр. 15

На запястье поблескивал браслет с заметно помутневшим камнем. Попытка его снять не увенчалась успехом. В отчаянии я закусила кулак и вздрогнула. Пальцы были располосованы почти до кости. Наверное, от холода в воде я не ощущала этого, но сейчас они пульсировали от боли. Хорошо хоть только слабо кровили. Оторвав ленту от того, что когда-то было майкой, я обернула её вокруг ран. Оглянувшись, с облегчением обнаружила, что высокий берег зарос кустарником, который меня скроет, и стала выбираться из воды. Но внезапно я обнаружила сразу за камышами, под глинистым берегом, небольшую вымоину, прикрытую длинной травой, свисающей сверху почти до земли, с прогнувшегося, словно карниз, края. Сорвав несколько пучков полыни, я заползла в неё, стащила с себя одежду и растёрла тело и выжатые волосы резко пахнущей травой.

Свернувшись калачиком и обхватив колени руками, я старалась унять дрожь, понимая, что устала сильнее, чем мне казалось. Продолжать двигаться дальше в таком состоянии опасно. Дела мои были плохи настолько, что я сомневалась, останусь ли живой. Досадно, что я не могу измениться, а значит, не могу выйти к людям, но как раз там мне грозит больше бед. Одна мысль согревала мне сердце — родители далеко и не пострадают. С этими размышлениями я незаметно для себя забылась тяжёлым сном.

Я точно знала, сколько их было. Сильных, злых, недовольных. Они прочесывали берег в поисках добычи. Добычей была я. Осторожно потянув затёкшие конечности, я села и развязала повязку. Раны успели немного затянуться и уже не кровоточили. Повязку я заменила свежей лентой ткани, укоротив многострадальную майку. Кровавую тряпку я тщательно закидала глиной и присыпала растёртой полынью. Этой же травой снова растёрлась, тщательно пройдясь по всем сгибам, где обычно выступал пот и по местам, где ощущала особенно сильную пульсацию сосудов. Оставшиеся травинки вплела в высохшие волосы. Это должно было помочь заглушить мой запах. По крайней мере, я очень на это надеялась. Оторвав от штанин приличные куски ткани, прикрыла запястье с браслетом, обмотала стопы. Хоть какая- то защита при ходьбе.

Охотники были рядом. Их осторожные шаги не нарушали тишины леска, но тяжёлые эмоции, которые они и не пытались скрывать, выдавали их точное расположение. Раз они не опускают щиты, значит Мир не рассказал им о моих особенностях. Наверняка решил, что мне это не поможет. Может он и окажется прав в итоге, но я всё же попытаюсь его удивить. Один из искателей остановился прямо над моим убежищем. Я припала к земле, готовясь наброситься, если он спрыгнет с откоса и ожидаемо обнаружит меня. На моё счастье он едва слышно заговорил:

— Она явно выбиралась здесь, но, похоже, ушла по воде. Следов нет.

Выдохнула я только тогда, когда группа отошла на пару сотен метров. Ждать дальше смысла не было. Прислушавшись и не заметив больше никого, я выбралась на берег и рысью сорвалась в обратную от них сторону. Ветер благосклонно дул мне в спину. В голове созрел план, как я смогу показаться людям. Ведь именно из-за невозможности принять человеческий облик никто из преследователей и не подумает, что я направляюсь в город. Несколько раз останавливалась, прислушиваясь, и тревожно втягивая воздух.

Страх быть пойманной отступал перед ужасом оказаться в руках Мира. К собственному стыду, я не могла не признаться, что он волновал меня, вызывал недоступные раньше эмоции и желание быть с ним. Только не так, как он попытался. От обиды и разочарования, что он оказался не лучше Кама или того несчастного строителя, я едва сдерживала рычание. Как я могла подумать, что он особенный? Дура непроходимая… Возомнила, что раксаши могут быть близкими и теми, кому можно доверять. Для них долг и подчинение командиру превыше всего, а Миру собственные потребности не помешали нарушить обещание не обижать меня.

Неожиданно из кустарника вдоль едва заметной тропы выскочила лисица. Крупная, с редкой короткой шерстью, большеголовая, с длинными лапами. Коротко тявкнув, она перегородила мне дорогу. Никогда животные не вели себя со мной агрессивно, и я растерялась, когда лиса зарычала, пригнувшись к земле. Мне не хотелось калечить её, и я оскалилась и зашипела. Зверушка резко дёрнулась и припустила вперёд, оглядываясь, и, как мне казалось, недовольно ворча. Возможно, неподалёку была её нора, и она уводила меня прочь от неё.

Глава 7

Поселение я ощутила задолго до того, как увидела. Оно переливалось оттенками разных эмоций, основными из которых были жадность, ревность и зависть. Спрятавшись за густыми кустами, я нашла небольшую палку и, приставив её плашмя к нижним рёбрам, со всей силой ударила по ней до мерзкого хруста. Едва сдержав крик, я свалилась на землю и свернулась, обхватив себя руками. Тихо поскуливая, ко мне подкралась знакомая лисица и нерешительно застыла, приподняв дрожащую лапку.

— Да, отстань ты, зараза…

Повязка на руке стала давить. С надеждой взглянув на ладонь, я с облегчением выдохнула: она стала шире и немного короче. И кожа нормального человеческого оттенка. Я обвела языком ещё немного острые зубы и, ощупывая лицо, пыталась понять, изменилась ли я полностью или нет. Силы, ушедшие на восстановление сломанных костей, сделали меня прежней и, обойдя трясущуюся лису, я выбралась из зарослей и, пригибаясь к земле, направилась к посёлку.

Насколько я помню, здесь располагались коттеджи. Может мне удастся пробраться между редкими домами незамеченной, и было бы не лишним раздобыть обувь и одежду. Первая же постройка ввела меня в ступор. Конечно, эта изба была похожа на деревенскую баню, если бы не окна у самого потолка. В огороженном дворике паслась коза. Из дома выбежал мальчишка лет пяти и, окинув меня неожиданно пронзительным взглядом, взвизгнул. Следом выскочила женщина, и я только чудом успела спрятаться за дерево. Очень надеялась, что попала в реконструкцию средневековья, иначе как можно было объяснить странную одежду на людях: широкая юбка из грубого полотна, застиранная кофта на тесёмках и длинная рубаха на ребёнке производили удручающее впечатление. Вцепившаяся в ребёнка женщина, что-то зашептала ему в ухо и, дико озираясь, утащила в дом. Я не стала дожидаться главу этого странного семейства и побежала прочь.

Однако прокравшись мимо ещё нескольких похожих домов, отчаялась хоть что-то понять. На самом краю деревеньки стоял деревянный столб с вырезанной скалящейся физиономией. Я прошмыгнула мимо, зажмурившись с суеверным страхом и, поскользнувшись на траве, кубарем скатилась по склону холма. Охая и чертыхаясь, поднялась на ноги. Тело болело, и новые растяжения и синяки буквально за минуты заставили зубы втянуться и пёрышки исчезнуть из волос. Наконец я стала собой, едва не свернув шею.

Немного прихрамывая, я шла по накатанной дороге, петляющей между деревьев. Где-то впереди послышался стук копыт. Не доверяя местному населению, я спряталась в кустах чуть дальше от дороги. Мимо, довольно неспешно, катилась телега с сидящими хмурыми мужиками. Истощенные тела были одеты в холщовые робы, их я уже видела в деревне. Меня не покидало ощущение нереальности происходящего и, как только они скрылись за поворотом, я побежала по дороге. Спускались сумерки, когда я внезапно наткнулась на шлагбаум поперёк дороги. Обойдя его, оказалась на тёплом асфальте. Несколько раз мимо проезжали автомобили, но каждый раз я пряталась на обочине: боялась попасться раксашам, ведь вид у меня был слишком приметный и притвориться заблудившейся у меня вряд ли бы вышло.

К моему несчастью, когда я добиралась в дом Мира на озере, то спала на его груди и совершенно не знала маршрут своего возвращения к цивилизации. В гостиной была карта местности, только дальше шлагбаума она не простиралась. Тогда это не казалось мне важным. Уже ночью я добралась до городка. На окраине, переливаясь огоньками, высился бар со странным названием " Псины". На площадке перед ним стояли в ряд мотоциклы и несколько машин. Я пробралась к мусорке и спряталась за баками, прижавшись к стене и закрыв глаза. Стопы горели и пульсировали. Я развернула истёртую ткань и блаженно вытянула ноги. Никогда бы не подумала, что наивысшее блаженство найду в этом вонючем закутке. Сейчас для полного счастья мне хватило бы нескольких глотков воды. Внезапно напротив баков с противным визгом распахнулась дверь, заливая пространство голубоватым светом. Наружу вывалились несколько крепких мужиков с гиканьем и ругательствами.