Кто поймал букет невесты, стр. 3

Утром она призналась сама себе, что, действительно, мистер Хайден ей симпатичен, хотя и не настолько, чтобы спать с ним. Она не хотела спать и с темнокожим сокурсником Джексоном, который открыто предлагал ей это, не стесняясь присутствия посторонних. Аня публично отказала ему, и тогда Иеремия Джексон пустил слух, что русская студентка – расистка. Ему поверили, Аню даже вызвали в деканат, чтобы предупредить, что она находится в свободной стране, а потому не следует так открыто выражать свои взгляды. Аня пыталась объяснить, что Джексон домогался ее, но не нашла сочувствия и понимания. Она вышла из деканата в слезах. И столкнулась с довольным Джексоном.

– Ну че, конфетка, – бросил он, нахально подмигнув, – тебе все объяснили? Так что жди – я приду сегодня.

Аня решила не возвращаться в общежитие, а так как идти ей было некуда, она приехала к мистеру Хайдену. В ту ночь ничего между ними не было, Марк предоставил гостье отдельную комнату.

А Иеремия Джексон, явившись, как и обещал, остался у Торы Джонсон, с которой и провел ночь. Джексон даже запечатлел некоторые моменты их общения, распечатал снимки на принтере и вывесил их на факультетской доске объявлений.

Джексона вскоре отчислили, и он тут же подал в суд, обвинив всех преподавателей в расизме. На суде выступил и профессор Хайден, который сообщил, что студента Иеремию Джексона отчислили за неуспеваемость по специальным предметам, а представленные им для всеобщего обозрения фото в стиле ню очень низкого качества, вероятно, вследствие того, что Джексон пропускал занятия, что отражено в ведомостях посещаемости.

Тора тоже подала в суд на Джексона за нарушение ее права на личную жизнь. Она потребовала с бывшего сокурсника в порядке компенсации два миллиона долларов. Суд признал Джексона виновным, приговорил его к двум месяцам обязательных работ и заставил выплатить пострадавшей в качестве компенсации двести долларов.

Но все это уже мало интересовало Аню Игнатьеву. Она уже перебралась к Марку насовсем. Потом была свадьба – весьма скромная, но родители невесты из России приехали. Отец – Михаил Васильевич Игнатьев заодно прочитал четыре лекции в Колумбийском университете для всех желающих. Университет, естественно, оплатил эти лекции. Сумма, к удивлению отца, оказалась значительной, но он оставил весь гонорар дочери. А Марк сделал отличную фотографию: известный русский экономист и диссидент кормит хлебом голубей в Центральном парке, среди деревьев, которые сбрасывают багровую и золотую листву.

Глава третья

Фотографировать чужую свадьбу – задание несложное. Конечно, Аня Игнатьева рассчитывала совсем на другую работу. Но можно начать и с этой.

Накануне позвонил мужчина, который представился кинорежиссером Летягиным. Он сообщил, что по просьбе Виктора Константиновича Сухотина будет сопровождать Аню на свадьбу, а потому хочет узнать, во что она будет одета, чтобы соответствовать стилю.

– Скромненько оденусь, – пообещала Аня. – Серое платье из сиамского батика с перламутровыми чешуйками. Клатч из того же перламутра, туфли из серой змеиной кожи. Все предметы из первой коллекции Киото Катани.

– Это шутка такая? – не поверил ее будущий кавалер.

– Нет, не переживайте: все очень скромное, неброское.

После звонка Аня нашла в интернете информацию на Вадима Летягина. Оказалось, что он снял несколько фильмов, последний из которых назвали культовым. Аня ни одного из его фильмов не видела. А сам режиссер, если верить фотографиям, был улыбчивым и обаятельным тридцатилетним мужчиной.

Летягин заехал за ней на черном «Мерседесе». Машину предоставил им Сухотин. Серый костюм Летягина гармонировал с нарядом Ани, даже галстук он выбрал с рисунком под змеиную кожу.

Когда разместились на заднем сиденье, Аня отдала спутнику фотоаппарат, который взяла собой. Летягин оценил камеру.

– Так это же «Hasselbland H-четыре D»! – восхитился он. – Я слышал о таком фотике, но впервые держу в руках. Откуда?

– Подарок мужа, – коротко ответила Аня.

Больше вопросов Летягин тактично не задавал.

Зато рассказал много интересного. К примеру, что дочь Красильникова, с которой он практически не знаком, хотя и видел пару раз, выходит замуж за сына кинопродюсера Лесневича. А с Лесневичем он общается часто и даже приятельствует. С продюсером, разумеется, а не с его сыном. Но и с парнем тоже знаком.

– Хотя от таких ребят надо держаться подальше, – заключил Летягин.

– В каком смысле? – поинтересовалась Аня.

– Во всех. Парень просто поля не видит. Закончил театральный, хотя способностей немного, если не считать фактуру. Снялся в нескольких фильмах в ролях второго плана, но все режиссеры зареклись с ним работать. У меня в «Хароне» он тоже был занят. Но я, зная Мирослава, сразу отснял все эпизоды с ним, чтобы поскорее расстаться. Но он не уезжал, каждый день появлялся на съемочной площадке, подбивая всех остальных актеров на нарушение режима. С трудом уговорил Лесневича забрать сына.

– О чем ваш фильм?

– Сюжет, кстати, неожиданный, – охотно принялся рассказывать режиссер. – Людей отвозят в лодке на некий остров, где располагается комплекс полуразрушенных зданий и где обитают неприкаянные персонажи с разными историями. Все они считают, что умерли и находятся в потустороннем мире… А Харон привозит все новых и новых…

– Я смотрел, – обернулся водитель. – Не скажу, что особенно увлекло, но жене понравилось. Особенно тот красавчик, который напился на собственной свадьбе, а потом очнулся черт-те где.

– Вот эту роль как раз и исполнял Мирослав Лесневич, – сказал Летягин и строго заметил водителю: – Но впредь попрошу вас не мешать нашему разговору.

Всех прибывающих гостей встречали лично отец жениха продюсер Лесневич и отец невесты – Леонид Борисович Красильников, про которого спутник сообщил Ане, что тот владеет крупной финансово-промышленной группой. Лесневич обнял Летягина, как самого близкого друга, а потом поцеловал руку Ане. И шепнул Летягину в ухо, прекрасно понимая, что девушка слышит:

– Кто такая? Почему не знаю?

– Для меня тоже загадка, – тихо ответил тот. – Просто незнакомка.

– Понял, – ответил Лесневич и громко продекламировал: – Девичий стан, шелками схваченный…

Народу прибывало все больше и больше. Аня начала работать, фотографируя гостей. На нее оборачивались некоторые мужчины, а женщины разглядывали ее платье. Впрочем, их интересовало, скорее всего, то, что она пришла с известным режиссером.

Церемония бракосочетания состоялась еще утром. На ней присутствовали только самые близкие. И теперь собравшиеся гости с нетерпением ожидали прибытия молодоженов. На площадке под навесом расположился небольшой скрипичный оркестр, который исполнял мелодии Дворжака и Чайковского. Официанты разносили коктейли и шампанское. Летний день был теплым и солнечным. Воробьи в ожидании хлебных крошек отчаянно чирикали.

– У вас есть аккредитация? – прозвучал за спиной женский голос.

Игнатьева обернулась и увидела темноволосую молодую женщину, которая смотрела уж если не строго, то очень внимательно изучала.

– Простите, но меня попросили сделать несколько снимков.

– Кто просил? – наседала незнакомка. – У вас профессиональная камера, а журналистов сюда не должны были пропускать.

– Вообще-то я по приглашению, вместе с режиссером Летягиным.

Аня посмотрела вокруг, надеясь найти своего спутника, чтобы он подтвердил ее слова, но лицо подошедшей к ней женщины изменилось. Теперь она старалась казаться приветливой.

– Меня зовут Клара, – представилась она, – я – пресс-секретарь вице-губернатора Колобова. Вы же понимаете, вдруг случайно будет какой-то неудачный кадр, который может нанести ущерб репутации уважаемого человека…

– Я постараюсь, чтобы такого не произошло, – пообещала Игнатьева.

– Да уж надеюсь, – улыбнулась Клара и продолжила: – А что сейчас Летягин снимает?

Аня пожала плечами: