Неферт, стр. 21
– Н-ничего себе, – шепнул Инери.
– Кое-кто сел мимо стула, – шепнула в ответ Неферт. – Мне почему-то кажется, что он как-нибудь дотянет и не рассыплется в песок до конца обеда. А почему, собственно, ты думал, что он такой дряхлый?
– Главный ведь, – Инери пожал плечами.
– Вторая встреча за нынешний день, почтенный! – Себекхотеп здоровался с Суб-Арефом.
– Воистину так – этот день я запомню как один из дней редкой удачи. Две встречи? Едва ли их было бы две, если бы Суб-Ареф очень хотел бы
их избежать… Значит… нет, пока непонятно, что это может значить!
Как хорошо, что за обедом не было других детей! Так приятно было сидеть вдвоем с Инери за столиком, уставленным всякими лакомствами!
– Да… дела, дела невпроворот, почтенный Имхотеп, – голос жреца был как-то особенно слышен в общем разговоре, – но, по счастью, иной раз, делая дело, составляешь приятное знакомство вроде нашего с Вами… Что и говорить, моя поездка в каменоломни оказалась крайне интересна!
– Судя по смете, в Доме Тота предстоят большие постройки, – заметил казначей.
– Несомненно, почтенный Сети. Одна облицовка большого храмового зала, не говоря уже о галереях… Кстати, не будет ли нескромным поинтересоваться, утверждена ли смета в Большом Доме?
– Еще со вчерашнего дня, – Неферт показалось, что при этих словах казначей покосился на Суб-Арефа. – Ирригационные подряды сами по себе дают обеспечение…
Суб-Ареф, видимо, подавился спаржей – так сильно он закашлялся.
– Верно ли я поняла, что досточтимый Себекхотеп подобрал подходящий камень для Дома Тота? – вмешалась госпожа Мерит.
– Великолепный! – Себекхотеп разбавил каэнкэмское вино водой больше, чем наполовину. – Какие яшмы для отделочных работ! Когда Имхотеп показал мне разлом, я просто не поверил своим глазам!
– Очень красивые рисунки в полированной яшме – словно их рисовали художники, – заметила госпожа Таурт.
– Да где же Вы возьмете художника, который бы с этим потягался?! – загремел Себекхотеп. – Рисунки в яшме! Сколько они расскажут внимательному взгляду! Только вообразите себе древние моря с вздымающимися над ними красными каменными островами! Вот что-то заколыхалось в их недрах – это рождение гор! Море мелеет, отступая. Гибнут живые крошечные существа – и кремнистые слои покрывают их хрупкие останки! Представьте только! – (Госпожа Таурт непонимающе, но польщенно закивала…) – Но вот чудовищные бездны огня извергаются под землей! Пузырящаяся лава спаивает то, что еще недавно было ветвями мшанок, хрупкими стеблями морских лилий, – и застывает, холодея! Вот оно – рождение яшмы из моря и огня! Кстати, для внутренней облицовки я выбрал красные оттенки.
– Я еще в ту нашу встречу был удивлен Вашими познаниями в каменном деле, досточтимый Себекхотеп. Не может быть, чтобы Вы не изучали его особо!
– Сугубо постольку-поскольку!
– Ты слышишь, Неферт, – Инери напрочь позабыл о миндальных орехах. – Наша яшма…
– Море и огонь, да…
– Даже не умею Вам сказать, в чем не разбирался бы досконально достомудрый Себекхотеп, – интонация Суб-Арефа была не совсем понятна для Неферт. – Со своей стороны я могу утверждать, что в деловых расчетах он едва ли менее тверд, чем в каменном деле.
– Польщен такой высокой оценкой моих скромных деловых дарований! – Неферт могла бы поклясться, что во взгляде серых глаз Себекхотепа загорелся смеющийся огонек. – Но Вы сегодня уже воздали им должное. Кстати, о нашей сегодняшней встрече, почтенный Суб-Ареф, – ведь я позабыл спросить его имя…
– Чье имя, я не помню? – Суб-Ареф как-то неожиданно пришел в отличное расположение духа.
– То есть как это чье?! Я уж хотел посылать слугу вдогонку, когда вспомнил… Потрясающая история, дорогой Имхотеп!
– Потрясающая история – это история яшмы, – сказал через столик Инери. Неферт кивнула. С Суб-Арефом все ясно; он, кажется, здорово проиграл Себекхотепу. Едва ли стоит так уж прислушиваться к взрослым разговорам дальше…
– …что какой-то негодный мальчишка испортил папирус…
Инери и Неферт окаменели.
XLIX
А Неферт только успокоилась мыслями о том, что уж если Себекхотеп не сердится на Суб-Арефа за то, что тот распустил слухи о том, что Себекхотеп является отравителем фараона, то уж во всяком случае он не рассердился бы, узнав, что Неферт этим слухам поверила…
А тут – ничего себе! Даже слугу вдогонку хотел послать, чтобы только узнать, как зовут мальчика, который испортил папирус! Папирус Суб-Арефа! А если бы кто испортил его папирус – поднял бы на ноги всю стражу Дома? Да он вреднее самого вредного старикашки! Ох, что же будет?! Кажется, Инери здорово достанется…
Инери ужасно побледнел. Еще бы – кому приятно, что тебя сейчас начнут бранить при всем честном народе!
– …И беру свиток, которым наш друг в пылу, разгорячась размахивает, дабы взглянуть и выразить свое нелицемерное сочувствие – еще бы мне не сочувствовать, если мои внуки ведут себя ничуть не лучше!
«Вот сейчас Суб-Ареф заявит, что это Инери…»
– Тот и Сешат! Вообразите мое изумление, почтенный Имхотеп, когда я увидел, что сделал этот щенок!
– Что-нибудь очень плохое?
– Плохое, почтенная?! – голос Себекхотепа стал совсем уж грозным. – Этот мерзавец сложил мантрам! Сам, в одну минуту, если верить Суб-Арефу!
– Мантрам?!
– Именно! Страшно подумать, что мне могли не показать этого папируса! Мне бы их так портили, да почаще! Нет, только послушайте! А лучше взгляните – такие слова не стоит и произносить впустую.
– Я ничего не понимаю, Неферт, – прошептал Инери в полном смятении. – Какой мантрам?
– Знаешь, ведь это он про те стихи… «У жилок водорослей Нильских…»
– Но я же валял дурака! Ты ведь знаешь! Я просто записал стихами то, что диктовал Суб-Ареф – и все! Я не понимаю, Неферт, я правда не понимаю!
– Да, удивительно!
– Разрешите взглянуть?
– Клянусь Сешат! Суб-Ареф, я просто не успокоюсь, пока наконец не узнаю его имя. Я уже договорился – жреческая школа Тота, конечно, переполнена, но его, вне сомнения, возьмут в класс избранных.
– В избранный класс! Но ведь туда просто невозможно устроить ребенка! Вот счастливые родители!
– Этими счастливыми родителями, госпожа Таурт, являетесь Вы и почтенный Сети, – переведя взгляд с изумленного лица супруги казначея на непонимающее лицо Себекхотепа, Суб-Ареф с брюзгливым выражением кивнул на Инери. – Вот сидит ваше сокровище.
– И Вы молчите целый вечер?! – взревел Себекхотеп. – Этот самый мальчишка!! Клянусь Сешат! А ну, иди сюда!
– Инери, немедленно подойди!
– Инери!
– Так этот кудрявый разбойник и есть тот негодяй, который мне нужен?! Инери, с полыхающим на щеках румянцем, смотрел на Себекхотепа исподлобья – словно готовый огрызнуться волчонок.
– Так тебя зовут…
– Инери.
– Ну что ж… – Себекхотеп посмотрел на мальчика очень долгим взглядом. Неферт показалось, что серые глаза верховного жреца стали вдруг глазами совсем другого человека. Веселое добродушие исчезло из них, словно его не бывало. Глаза стали спокойны и суровы. И еще – Неферт как-то вдруг поняла, что черных теней под этими глазами очень не одобрил бы врач Юффу.
– Ну что ж… Завтра, за час до полудня, приходи в Дом Тота. Тогда и поговорим.
Больше Себекхотеп за весь вечер не обратился к Инери ни единым словом.
L
– А знаешь, как устроены такие розовые светильники – словно горящие камни? Ну, где вход в храм! – Инери, сидящий на перилах беседки, болтал ногами. – Эти камни выдолблены внутри! И туда заливается масло, а в нем огонь плавает. А кажется, будто весь камень горит, да? Мне показывали, как их заправляют. А школу я сегодня прогулял – плевать. Я же в нее больше не буду ходить.
– Если ты и дальше будешь болтать ерунду, – Неферт сделала вид, что хочет подняться с оттоманки, – то я сейчас уйду!
– Ладно, чего ты? Я как раз хотел про Себекхотепа, а ты перебила. У него кабинет такой, прямо за алтарной частью…