Бесприютный, стр. 35

– Ничего в голову не приходит, – сказал Бонно, выпрямляясь. – Слишком давно это было.

– Возможно, еще вспомните, – предположил Луи, вставая. – Я вечером позвоню и дам вам телефон гостиницы. Если что-то вспомните о той «женщине» или по рисункам, оставьте мне сообщение. Я буду в городе все утро.

Марк и Луи прошлись по городу, выбирая, где бы поужинать. Было еще тепло, и Луи нес куртку в руке.

– Небогатый улов, – сказал Марк.

– Похоже на то. Да и тип он не слишком приятный.

– Зря я рисовал. Отважный кондитер сомнительной храбрости слеп как крот.

– Но история с женщиной более чем любопытна, если, конечно, это правда.

– Нам это неизвестно. Чересчур откровенным его не назовешь.

Луи пожал плечами:

– Бывают такие люди. Пойдем поужинаем в том ресторанчике. Клеман играл здесь по вечерам.

– Я не голоден, – сказал Марк.

– Как тебе пирожные?

– Правда вкусные. Он мастер своего дела.

Луи выбрал уединенный столик.

– Слушай, – спросил он, усаживаясь, – а что ты рисовал потом, когда закончил портреты? Церкви, реки или булочки?

– Старик Клермон сказал бы тебе, что все это женщины. Не рисовал я ни то ни другое.

– А что?

– Правда, интересно?

Марк протянул ему блокнот, и Луи поморщился:

– Что еще за дрянь? Один из твоих вонючих чертиков, что ли?

– Это увеличенная в сорок раз муха Клермона, – с улыбкой объяснил Марк. – Его муха под шляпой.

Луи удрученно покачал головой. Марк перевернул лист.

– А это, – сказал он, – другая увеличенная муха.

Луи повертел лист так и сяк, пытаясь отыскать смысл в нагромождении пересекающихся линий и белых пятен.

– Ничего не понятно, – сказал он, возвращая блокнот Марку.

– Потому что она непостижима. Это муха убийцы.

Глава 34

В шесть вечера Люсьен вернулся с занятий. Он был очень возбужден и сразу спустился в погреб. Матиас и Клеман старательно трудились над кучей кремния с рулоном скотча.

– Ты готов? – спросил Люсьен.

– Мы заканчиваем, – спокойно ответил Матиас.

Люсьен барабанил по столу, пока охотник-собиратель заканчивал склейку. Потом он забрал у Клемана кремний и осторожно положил в бак.

– Шевелись, – подгонял Люсьен.

– Уже иду. Ты еду взял?

– Твой бутерброд по-деревенски и литр воды, индейка с горошком и пиво для меня.

Матиас ничего не ответил и стал подниматься по лестнице, тихонько подталкивая Клемана перед собой.

В столовой Люсьен взял швабру и яростно стукнул четыре раза в потолок. Кусочек штукатурки отвалился и упал ему под ноги. Матиас неодобрительно поморщился. Наверху хлопнула дверь, и через минуту появился Вандузлер-старший.

– Уже? – спросил он

– Хочу там быть в семь часов, – объявил Люсьен. – Плохая военная подготовка всегда становилась причиной кровавой резни.

– Ясно, – сказал крестный, – ты на какую улицу идешь?

– Матиас на улицу Солнца, а я на улицу Луны. Улица Золотого Солнца в пролете. Нас всего двое.

– Ты уверен в том, что делаешь?

– В поэме? Уверен на все сто. Я взял наброски Марка, он здорово нарисовал тех двоих.

– А если это кто-то неизвестный?

Люсьен нетерпеливо фыркнул:

– Попытка не пытка. Ты против?

– Вовсе нет.

Крестный проводил их до двери, запер дверь на ключ и спрятал его в карман. Сегодня вечером ему предстояло караулить Клемана Воке одному.

Глава 35

В гостинице «Старый фонарь» в Невере после десяти утра завтраком не кормили. Луи уже привык к этому вынужденному наказанию, потому что он был одним из тех подозрительных постояльцев, которые встают позже положенного часа, между одиннадцатью и часом дня, а так поступают только бродяги, полуночники, те, чья совесть нечиста, бездельники, небритые холостяки и аморальные типы. Портье вручил ему две записки. Луи быстро развернул первую и узнал почерк Марка, а это не предвещало ничего хорошего.

Луи раздраженно покачал головой. Как можно вставать на рассвете, чтобы посмотреть церковь, которую уже видел вчера, он не мог этого понять. Марк совсем чокнулся со своим Средневековьем, и толку от него теперь мало. Он развернул вторую записку, куда более лаконичную. Утром звонил Жан-Мишель Бонно и просил его заехать в магазин как можно скорее.

Луи легко отыскал магазин Трусливого Кондитера. Его жена провела Луи в душную кухню, где пахло маслом и мукой. Он вспомнил, что еще не завтракал, и Бонно, еще более румяный и нетерпеливый, чем вчера, поставил перед ним два горячих круассана.

– Вы вспомнили? – спросил Луи.

– Да. – Бонно потирал руки, отряхиваясь от муки. – Вчера глаз не мог сомкнуть, все думал о бедняжке соседке, как призрак меня преследовала. Я совсем разбит.

– Да, – сказал Луи, – я вас понимаю.

– Жена мне сказала, что это из-за полнолуния, но я-то знаю, что из-за соседки. А как же иначе, после нашего-то разговора.

– Мне жаль.

– И вдруг в два часа ночи я все вспомнил. Я знаю, почему принял его за женщину.

Луи, не отрываясь, смотрел на кондитера.

– Я вас слушаю, – подбодрил он.

– Вы, наверно, будете страшно разочарованы, но вы сами просили вам позвонить.

– Я слушаю, – повторил Луи.

– Если вы настаиваете. Когда я вошел в комнату, убийца сидел на корточках в своем толстом пальто рядом с телом Клер. Там была кровь, и я страшно перепугался. Он услышал, как я вошел, вскочил, не оборачиваясь, и толкнул меня. Но за секунду до этого он что-то подобрал на ковре. И это был тюбик губной помады.

Бонно замолчал, глядя на Луи исподлобья.

– Продолжайте, – попросил Луи.

– Но это все. Губная помада и чулок на полу, ясно как день. Я бросился следом за ней, ни секунды не думая, что это мог быть мужчина.

– Логично.

– Но если это был мужчина, что ему делать с губной помадой?

Оба несколько секунд помолчали. Луи медленно и задумчиво жевал круассан.

– Где он подобрал помаду?

Кондитер медлил с ответом.

– Рядом с головой? Рядом с телом?

Бонно теребил очки, опустив голову.

– Рядом с головой, – наконец сказал он.

– Вы уверены?

– Думаю, да.

– С какой стороны?

– Справа от лица.

Сердце Луи учащенно забилось. Бонно снова уставился в пол, рисуя ногой узоры в муке.

– Вы действительно видели помаду, стоя на пороге комнаты? – настойчиво переспросил Луи.

– Нет, не видел, – признался Бонно, – но вещи можно узнать издалека. Это было что-то красное и серебристое. И у него в руках оно звякнуло, металлический звук, как будто два кольца друг о дружку ударились. Точь-в-точь так же, когда моя жена помаду уронит, она ее вечно роняет, как только умудряется. Я точно не видел, нет, но цвет я разглядел и стук услышал. По-моему, это была губная помада. Во всяком случае, потому я и подумал, что это женщина.

– Спасибо, – все так же задумчиво сказал Луи и протянул ему руку. – Не хочу вас дольше задерживать. Вот мой телефон в Париже, звоните, если что.

– Думаю, не понадобится, – покачал головой Бонно. – Я рассказал все, что вы хотели знать, больше ничего не знаю. А те люди на портретах, их лица мне ни о чем не говорят.

Луи не спеша вернулся к машине. Было только двенадцать часов, у него было время заехать в полицейский комиссариат повидать Пуше. Луи считал справедливым и необходимым рассказать ему все, что он узнал. Они поговорят о размножении парнокопытных и об убийстве в Невере. Возможно, именно Пуше в свое время допрашивал Бонно.