Тайна Черного моря, стр. 83
Миллион!
О такой сумме таинственный Мойл пока не заикался… Впрочем, и блондинчик предлагал пятьсот баксов за три минуты, а что из этого получилось? Но ведь пять сотен он, Пьеро, заработал, пусть и ценой парочки синяков… А из чьего кармана эти деньги – неважно.
«Хочу», – кратко ответил Петр, сжигая за собой мосты. Ввязался, так уж иди до конца.
«В таком случае, – передал Мойл, – мы должны торопиться. Времени у нас осталось только до завтра. До воскресенья. Вы готовы довериться и помочь мне?»
«Миллион баксов?» – переспросил Петя.
«$ 1 000 000», – подтвердил Мойл.
«Что я должен делать?»
– Да, – сказала в трубку девица, игнорируя вопли фрекен Бок, – это Международное агентство знакомств «Офелия». Нет. Нет. Мы помогаем русским девушкам выйти замуж за иностранца. Да, только замуж. Нет, адресов мы не даем. И телефонов не даем. Мужчина, я ещё раз говорю: наши клиентки желают выйти замуж, а не… Мужчина, вы иностранец? А из какой страны? Нет, Кавказ это не заграница. Не знаю почему. Не заграница, и все! Мужчина, позвоните в эскорт. Нет, телефона я не знаю.
«Во-первых, – передал Мойл, – запомните: до тридцать первого июля вы должны отыскать кое-какие документы. Это легко. И это очень важно. Вы уже проявили себя как опытный и многообещающий работник. Я полагаюсь на вас. Я все выяснил, я все разузнал и разведал. Поэтому сделать это вам будет проще простого».
«Под воровскую статью хотите меня подвести?!»
Петя шутил. Пете хотелось шутить.
«Да ни Боже мой, Пьеро! Никто не просит красть! Эти документы хранятся в тайнике чуть ли не с начала века. Никто о них не знает, никакой исторической ценности они не представляют».
«Тогда что это за документы?» – Петя упивался тем, как жестко он ставит вопросы, как цепко владеет ситуацией, какой он молодец.
– Да, – сказала невозмутимая девица в трубку. – Это Международное агентство знакомств «Офелия». Да. Да. Что?.. – Она вдруг вытянула трубку перед собой и посмотрела на нее, точно на гремучую змею. Потом снова, но уже опасливо поднесла трубку к уху. – Алло. Да… Погодите, я правильно понимаю – вы хотите познакомиться с иностранцем? Ага. Верно, но… Да, работаем, однако только для тех, кто с целью брака… Правильно, но… Ясно. Значит, вы хотите выйти замуж за иностранного мужчину, так? Послушайте, молодой человек…
«Точно неизвестно, – отстучал Мойл. – Но от этих документов зависит очень и очень многое. Если мы не найдем их до вечера воскресенья… Впрочем, ладно. Судя по всему, это дневники академика Вавилова, знаете такого?»
Послание, превысив килобайтный предел, закончилось. Но вдогонку ему тут же прилетело продолжение:
«…Его расстреляли. Его и ещё многих специалистов. „Дело врачей“, помните? Но на самом деле все было не так…»
Следующее послание:
«Как – мы не знаем. Известно только, что академик Вавилов изучал возможности передачи по наследству приобретенных генетических признаков. Вся правда скрыта в его дневниках. Да за такие материалы все информагентства мира…»
– А мне мой Ричард написал, – показала подруге письмо одна из крашеных шатенок, – что он like dance from dusk till dawn. Ты же вроде сечешь по-английски?
– Ну… – нерешительно согласилась потенциальная невеста Гийома, скрипя тонюсенькой полоской мини.
– А что это значит?
– Покажи-ка письмо… Ну, это вроде бы значит, что он любит танцевать на столе с высоким дауном…
– Правда?! Идиот…
«Я понял, – ответил Петя. – Я согласен. Где спрятаны дневники, вы знаете?»
«Нас никто не подслушивает?»
Петя оглянулся.
«Никто. Это закрытая линия связи. Где дневники, Мойл?»
– Да, – сказала девица в трубку, – это Международное агентство знакомств «Офелия». Кого? Минуточку. Юрий Николаевич! Вас. Голос детский – сын, кажется.
Юра Вольнов подошел к телефону:
– Але. Привет, сынуля. Что-то случилось?
Некоторое время он напряженно слушал, изредка вставляя «ага», «ну» и «понял». Потом лицо его неожиданно посерело, трубка выпала из безжизненных пальцев. Юра медленно опустился на стул.
«В полу кабинета заведующего хирургическим отделением Военно-медицинской академии есть тайник, – передавал Мойл. – Дневники спрятаны в сейфе. Шифр – буквенный. Название корабля, чье кормовое украшение находится над главной лестницей Военно-морского музея. В Петербурге. Это у вас в городе. Вам будет очень просто узнать его. И изъять дневники. Вы на связи, Пьеро?»
– Что случилось, Юрий Николаевич? – встревоженно спросила девица.
– Мне домой надо, – прохрипел Юра.
– С кем-то плохо, да?
– Д-да… С сыном…
«На связи», – медленно отстучал Петя.
«Ты должен найти их, Пьеро. До завтрашнего вечера. И переслать мне по факсу. Справишься?»
«За миллион баксов в Кремль проникну», – храбро пообещал Петя, испуганно взглянув на друга. Но оторваться сейчас от компьютера не мог: взор его застилали зелененькие купюры.
– Я же говорил ему, чтоб никогда не трогал мой компьютер! – вдруг заорал Юра Вольнов. – Негодяй! Убью!
«В Кремль не надо, – возразил редактор, или кто там это был на самом деле. – Там нет ничего интересного. Дневники Вавилова – вот что представляет настоящую ценность. Так я могу положиться на вас, Пьеро?»
«Разумеется, Мойл».
Юра заплакал – горестно, неудержимо, навзрыд. Повернулся к Пете и сообщил:
– Этот маленький негодяй звонит мне и спрашивает: «Папа, а что такое „ФОРМАТИРОВАНИЕ ДИСКА С:/ ЗАВЕРШЕНО“?»
Эпизод двадцать второй. Морская болезнь
30 июля, суббота, 14.07 по московскому времени.
Петя, чуть наклонясь, читал академически сухие надписи: «Банник с прибойником», «Сдвижной фальшвейерник», «Вспышечник шуфла»… Выставленное в витрине оружие казалось игрушечным. Не верилось, что, подсобляя себе этими штуковинами, каких-нибудь триста лет назад люди сеяли смерть. Старомодные, из эпохи начала восьмидесятых солнцезащитные очки-стрекозы норовили соскользнуть с носа и покончить с собой на паркете. То, что очки больше подходили для женщины, чем для мужчины, Петю смущало не очень, лишь бы бланши скрывали.
А может, выставленное в витрине оружие казалось ненастоящим потому, что вокруг, раскинув паутину ненастоящих снастей, выставляли напоказ лакированные деревянные бока модели старинных кораблей. И хотя некоторые были размером в восемь ксероксов или с настоящий катер, даже подлинные экспонаты они заражали болезнью нереальности.
А может, оружие гардемаринов выглядело фальшивым потому, что рядом с Петей топтались не седоусые румянцевские или суворовские богатыри, а горластые немцы, бесцеремонно тыкающие в экспонаты пальцами и подначивающие друг друга наверняка скабрезными шуточками. Некрасивые девицы-немки из их компании косметикой и вниманием своих и чужих мужчин не пользовались. Худые, обросшие оранжевым пухом, торчащие из шорт ноги немцев казались выточенными из светлых пород дерева, как и корпуса уменьшенных копий фрегатов, некогда принесших славу российскому флоту.
За каким чертом Петю понесло в Военно-морской музей, он и сам не смог бы ответить. Какого рожна он не уймется, для него тоже оставалось загадкой. Так ли уж он верил в обещанные деньги?
Чай, не маленький. Идиота проще убить, чем заплатить ему миллион долларов. И ведь сарацин Мойл даже не объяснил толком, как он собирается передать вереницу зеленоликих президентов. Вспомнилась невеселая кавээновская шутка: «Я тебе по факсу послал миллион долларов»…
Все. Решено. И не стоит откладывать. Сейчас Петя выходит из музея и, никуда не звоня, никому ничего не объясняя, мчится на Витебский вокзал. И отправляется на дачу. И сидит там безвылазно неделю, как улитка в ракушке. А лучше месяц. Заметано.
Но, вместо того чтобы действительно покинуть музей, Петя двинулся дальше, от экспоната к экспонату, задирая голову, чтобы лучше разглядеть развешанные под потолком выцветшие трофейные флаги.
Класса до шестого Петя любил играть в солдатики. У него были две пластилиновые армии – «наших» и французов (влияние добротно скроенных батальных сцен в «Войне и мире» Бондарчука). Каждая армия в сотню штыков. Вместо того чтобы делать домашние задания, Петя, пока родители не вернулись с работы, самозабвенно заставлял свои армии маршировать друг на друга.