Сказания Эвенора 1-2. Принцесса из борделя и Чаровница из Беккена (СИ), стр. 29

— Разумеется нет, такого контракта просто не может существовать и это все еще не ясно только идиотам. Он подчиняются мне по другой причине — для каждого демона есть более древний контракт, который он вынужден принять вместе с телом своего носителя. И вот тут-то уже рогатые ничего не могут сделать.

— Я заинтригована. — "Пожалуй, так следовало бы сказать красивой девушке" — подумала я и закинула ногу на ногу, взяв со столика свою кофейную чашечку. Никогда не понимала, как люди пьют из таких маленьких? В "Лиловой Розе" для бодрящего, ароматного напитка у меня была самая большая чашка.

Глядя на то, как я приосанилась, выпятив грудь и стрельнула в него глазками, колдун слегка подавился, но скорее от удерживаемого смешка, чем от произведенного эффекта.

— Я не удивлен. — Вежливо заметил он.

— Для каждой магии в мире есть свой источник. Эльфы пьют из филиама, он дарует им долгую, почти вечную жизнь и не дюжую магическую силу. Демоны подпитываются прямо с изнанки мира, с которой каждый из них имеет неразрывную связь. Драконы пожирают печень врага, говорят, в дело может пойти еще и сердце, но достаточно редко им удается извлекать сердца из еще живого тела. А вот колдуны черпают магию из разных источников, но прежде всего берут силу из самих себя. Эта внутренняя мощь, как я уже говорил, называется амадэум и она формирует астральное тело, которое так же реально, как и обычное. Это своеобразный сосуд, который колдун может наполнять, создавая запас своей мощи, может тренировать, развивать, чтобы впитывать больше и становиться сильнее. То, насколько амадеум осязаем, то, сколько магии может вместить в себе, определяет положение колдуна в нашем обществе. Формирует своеобразную вертикаль власти где самый сильный… эм… за редким исключением, является фактически единоправным монархом. — Я напряженно замерла, наконец поняв к чему он ведет. — Магистром, которому подчиняются все колдуны, покуда не появится кто-то готовый бросить ему вызов, оспорив лидерство. Ну, а демоны… они со своими контрактами, остаются в некотором роде рабами тел, которые не могут не подчиняться тому, чей амадеум напитан большей мощью.

Это было не хорошо. Точнее это было совсем плохо! О колдовских магистрах, черных баронах, ходили легенды никак не более светлые, чем о драконьих князьях…

— И что же. Ты… самый сильный?

— Нет. — Просто ответил колдун и лукаво улыбнулся. — Я — редкое исключение.

Глава 16. Мой старый новый дом

Редкое исключение с аппетитом ел завтрак, сдобрив яства еще парочкой чашек кофе, а мне кусок в горло не лез. Кое-как запихнула в себя пару виноградин и вафлю, пока украдкой разглядывала его… черного барона.

Колдуны сами по себе весьма темные личности, ведь чего только нет в их ритуалах — призыв демонов, овладение чужим разумом, похищение сущностей существ и убийства… животных, а иногда даже людей. Некроманты и вовсе рука об руку идут со смертью — возвращают мертвых, черпают через умерших силу с изнанки мира, сами погружаются в ту сторону, в мир демонов и Богов.

О черных баронах любили рассказывать самые темные ужасы из тех, что даже при свете дня вызывают дрожь и желание обернуться.

Самой известной историей, была легенда о бароне Маракше из Мисканы, столицы пустынного Мисканского королевства. Он по сути захватил власть, овладев разумом короля Бдиша, насильно женился на его десятилетней дочери и ввел для жителей своих земель страшный налог — те должны были отправлять в королевский дворец своих первенцев, если те рождались мальчиками, не позднее, чем им исполнялось четырнадцать лет от роду. О том, что он делал с детьми, ходили страшные слухи, но ничего не было известно достоверно, потому что в его правление Мискана была закрытым городом, а во дворец и вовсе если и можно было войти, то выходить кому-то удавалось редко.

Черный барон правил вплоть до смерти Бадиша, а после того еще полсотни лет, пока не умер сам. Поговаривали, правда, что его отравили приближенные, ведь как только стало известно, что колдун испустил дух, во дворце произошел переворот — к власти пришел один из советников Маракша, даже близко не стоявший к старшей королевской крови.

Говорят, что во дворце не нашли практически никаких следов детей, которых тысячами отправляли колдуну со всех концов королевства. Лишь десяток напуганных, оголодавших мальчиков в подвале, которых прислали совсем недавно, да ужасный кубок из детского черепа и пястных костей из которого черный барон любил отведать вина.

Эта история так пугала меня потому, что Амариллис утверждала, что барон в самом деле требовал не только мальчиков, но и девочек, причем чем страшнее, тем лучше. Просто эту правду скрывали, чтобы через чур чувствительные плаксы, вроде меня, не закатывали ночью истерики, отказываясь идти спать. Чуть позже она и вовсе затеяла со мной игру — мне было лет двенадцать, мадам незадолго до того продала по баснословной цене ее невинность и сестра ходила такой важной, словно то делало ее королевой, не иначе.

К ней повадился ходить колдун… мрачный, всегда облаченный в черное с глубоким капюшоном, надвинутым на глаза. Он приходил к ней за полночь и уходил за час до рассвета. По большому секрету Амариллис рассказала мне, что то и был черный барон Маракша, могущественный магистр, который вовсе не умер, а инсценировал свою смерть и живет поныне. Каждый раз после его прихода она рассказывала мне, что черный барон спрашивал обо мне, интересовался, не пошла ли у меня уже женская кровь… Однажды, колдун услышал наш разговор, дело было вечером, когда я принесла Амариллис воды для омовения. Выбегая из комнаты в слезах, я услышала оглушительно громкую пощечину.

Больше сестра не говорила со мной о черном бароне.

Я смотрела на Луция и думала, до чего же разным он может быть в зависимости от обстановки и настроения. Например, тогда, при первой встрече в "Лиловой Розе", я бы запросто поверила в то, что передо мной колдун-магистр из "тех самых" кровавых черных баронов и при том, самый главный. Но теперь, передо мной сидел красивый молодой мужчина с удивительными для его возраста длинными серебряными волосами. Он довольно попивал ароматный напиток в прикуску со всякими вкусностями, улыбался, смотрел на меня ласково, несмотря на ледяную сущность собственного взора и болтал о чем-то отвлеченном.

Рассказывал про то, что собирает книги по магии и чародейству. Что таких библиотек как эта, в кабинете, у него набралось уже три, не считая той большой, что он обнаружил в замке. Говорил, неожиданно смущенно, о планах восстановить со временем крепость Беккен, доставшуюся ему от предшественника в еще более запущенном виде, чем та пребывала после убийства моего деда и исчезновения королевства Лангардия. Колдун хотел основать здесь академию, в которой могли бы учиться колдуны, вместо того, чтобы примыкать к наставникам и становиться их рабами на весь период своего обучения. Он мечтал сделать свой орден могущественнее, хотел избавить его от темного прошлого…

— Да ты сама, что думаешь о колдунах?

Я невинно округлила глаза и пожала плечами. Ну, не говорить же ему, в самом деле в лицо, что их всех я считаю людоедами, почище драконов, извращенцами… И вообще истинным злом, которому только дай шанс дорваться до власти, весь Эвенор сделают местом похуже той же изнанки мира. Не зря же у него самого демоны в подчинении!

— Конечно, мы по большей части не отличаемся дружелюбием, но такая у нас судьба. — Обмануть Луция не удалось, он все прекрасно понял о моем отношении к его племени. — Нет совершенно ничего хорошего в жизни с самого момента инициации, когда юноша узнает о своих колдовских способностях, неделю находясь на грани жизни и смерти, пока его дух претерпевает изменения, становясь амадэумом и наполняясь силой. И до того, как став достаточно умелым, он вызывает на поединок своего наставника, чтобы сразить его в бою и занять место или умереть самому. Или еще хуже — если наставник умрет сам раньше времени, дорога такому колдуну остается только в некроманты, потому что найти другого наставника практически невозможно. — Он задумчиво провел пальцем по кольцу с большим черным ониксом, видимо, символом его колдовской власти. — Именно этого я и хочу, уничтожить эту порочную систему, дать возможность колдунам вырасти не травмированными, ненавидящими жизнь во всех ее проявлениях, а деятельными, заинтересованными в том, чтобы мир вокруг процветал.