Память (Книга вторая), стр. 100

Возможность познакомиться с исландскими сагами, бесценным историческим памятником, причем с теми из них, в которых речь идет именно о средневековой Руси, мы получили благодаря великим трудам одного замечательного русского человека, для краткого рассказа о коем нам надо бы вернуться еще к одной исторической дате.

1941 год. Ленинград. Зима, блокада. Бомбежки, обстрелы, голод, холод. Несчетные тысячи смертей. Мрут ученые, рабочие, учителя, инженеры, домохозяйки, дворники, артисты. Умирают дети. Как вспомню записи Танечки Савичевой, комок подкатывает к горлу, и я ничего не могу с этим поделать… О ленинградской блокаде написаны тысячи страниц, но тем, кто пережил ее, все кажется, что рассказано неполно и мало…

По одной из ленинградских квартир, затемненной, с намерзшим льдом на батареях, вдоль полок и шкафов бродит тень человека. На полках и в шкафах книги на исландском, норвежском, шведском, датском, ирландском, финском, латинском, греческом, немецком, английском, французском и других языках, словари, рукописи.

Елена Александровна Рыдзевская (1890-1941) признана ныне классиком советской исторической науки. В предисловии к ее книге пишется:

"Рыдзевская была ученым-энтузиастом, была настоящим подвижником науки. Она не имела семьи, вела аскетический образ жизни; она мужественно преодолевала житейские трудности и невзгоды, стремилась свести до минимума хозяйственные заботы, чтобы как можно больше времени отдавать любимому делу — науке. Таким ученым-подвижником она осталась в памяти своих коллег и друзей.

Рыдзевская была убежденным патриотом своей страны. Осенью 1941 г. в суровых условиях осажденного города она старалась помочь фронту, последние недели своей жизни проводила за изготовлением теплых вещей для советских воинов-защитников Ленинграда. В самые трудные дни блокады она не теряла веры в грядущую победу… Ее коллеги, сотрудники Института истории материальной культуры, больные и ослабевшие от голода, перевезла в институтский архив оставшиеся после ее смерти рукописи, отлично понимая их ценность".

Е. А. Рыдзевская первой в нашей науке перевела полные тексты исландских саг, касающиеся Руси. Многие ее работы остались незавершенными. Только папки с подготовительными материалами составляют более 80 единиц хранения фонда. Лишь в 1978 году вышла ее книга, и я для завершения этого нашего разговора приведу отдельные высказывания, фразы и строчки лучшего знатока темы, чтобы читатель смог самостоятельно разобраться во взглядах автора и сути вопроса.

«Походы викингов на Западную и Восточную Европу с конца VIII в. были результатом не каких-нибудь внешних обстоятельств или особых свойств характера северных германцев, т. е. скандинавов, а внутреннего процесса разложения родо-племенного строя, выдвижения знати и вождей, перехода от территориальной общины и военной демократии к феодализму».

«Никаких „государственных начал“ и сложившегося государственного строя скандинавские пришельцы с собой на Русь не приносили и не могли принести по той простой причине, что и у них самих все это находилось лишь в периоде становления».

«…Скандинавы рано и быстро слились с местным населением и как этнический элемент растворились в нем».

«Варяги-это прежде всего скандинавские разбойничьи дружины, приходившие на Русь за данью; далее это наемные воины из той же среды в составе русской княжеской дружины».

«В языке самих скандинавов термин (означающий варягов.-В. Ч.) имеет весьма ограниченное распространение и применяется только к воину-наемнику, главным образом в Византии, реже на Руси».

«Термин „Русь“ — во всяком случае не скандинавский. Эпоха викингов его не знает; в рунических надписях наша страна называется Гардар, в древнесеверной литературе — то же или Гардарики…»

«Варяги, несомненно, были весьма видной и активной составной частью княжеской дружины, но наряду с ними в нее входили и представители местной, славянской, знати и верхов городского населения». (В одной из статей автор ссылается на обычай, описанный в сагах, когда на смотр перед походом собираются все варяги, чтобы показать свое оружие, здесь «франки и фламандцы, а также воины из Киевской Руси, присоединившиеся к ним на византийской службе, в том числе и не разгаданные до сих пор колбяги».)

«…Саги, будучи более или менее знакомы с генеалогией русских князей (правда, не раньше Владимира) и неоднократно указывая на наличие у них многочисленных дружинников-скандинавов и на другие связи с севером, нигде не обмолвились ни одним словом о варяжском происхождении самих князей».

«Исследования В. В. Гинзбурга (Гинзбург В. В. Об антропологическом изучении скелетов Ярослава Мудрого, Анны и Ингигерд. КСИИМК, 1940, ь 7, с. 62, 66) показали, что по расовому типу Ярослав (прямой потомок Рюрика.-В. Ч.)-не пришелец с Севера, а человек местного происхождения; в его черепе нордические элементы не могут быть совершенно исключены, но в общем он ближе всего подходит к славянскому типу».

Первый советский ученый-скандинавист Е. А. Рыдзевская с честью выполнила свой долг перед наукой. Мир праху Вашему, Елена Александровна! Вечная Вам память…

Название «норманны», между прочим, означает «северные люди», «викинги» — «люди заливов». И «варяги» тоже не народ, не племя, не этническая группа; «варяжество» — род занятий, способ существования, профессия. Это были, повторимся, балтийские пираты, не знавшие других средств прокорма, кроме грабежа и продажи своего воинского умения. Разноплеменные отряды наемников и разбойников состояли главным образом из норвежцев, а также, наверное, из шведов, финнов и датчан, кельтов и карел, славян и литовцев, пруссов и эстов. А позже в княжеском, королевском или императорском окружении они — наемные военачальники, дружинники, переводчики, средневековые платные адъютанты, осведомители, телохранители и курьеры, разных чинов родственники по династическим и иным смешанным бракам — составляли что-то вроде социального слоя, очень долго существовавшего даже в столице самой Византии.

И есть одно важное и неоспоримое историческое обстоятельство, касающееся этого вопроса. В составе миссии великого киевского князя Игоря Старого, прибывшей в 945 году в Византию, — согласно Ипатьевской летописи к В. Н. Татищеву — был некто Ятвяг (то есть литовец) Гунарев, а среди имен, кличек и, так сказать, типично скандинавских фамилий мы видим Володиславля Улеба, Сынка Борича, Игорева слугу Нетия, купца Утина, Кола Кенова, Студкова, Переславина, Курдина, Шабрина и многих других, чьи имена отнюдь не скандинавские! Кто они, эти «варяги», из коих, как считается, состояла миссия?

Существует стародавняя версия, идущая от начальных летописей, отождествляющая первых пришельцев-варягов с «Русью». Нестор прямо называет Рюрика и его спутников «Русью»: «Спце бо звахуть ты Варягы Русь, яко се друзий зовутся Свее (шведы), друзии же Оурмапи (норманны, норвежцы), Аньгляне (англичане), инии и Готе (готы, предки ирагерманцев, немцев)».

И если Ипатьевская и другие наши летописи отличают варягов — русь от шведов, норманнов, англичан и немцев, значит, этнически они и в самом деле не были шведами, норманнами, англичанами или немцами! Кем же они могли быть? Безусловно, славянами!

26

Славянские племена издревле жили по южному Балтийскому побережью и на островах. В древних средиземноморских источниках есть смутные свидетельства, что янтарь отыскивается в некоей стране Венетов (венедов); Балтийское море тогда называлось Венедским, позже Варяжским… А русский исследователь Александр Федорович Гильфердинг писал: «Западные и северные соседи Балтийских славян, народы Германские, обозначали их теми же именами, какими и всех вообще Славян, т. е. Вендами или Виндами». Один саксонский монах в Х веке свидетельствовал: «Эти славяне народ крепкий и сносливый на труд…»

История зафиксировала их племенную пестроту в эпоху европейского средневековья. Вагры, полабцы, глиньяне и смольняне составляли племенной союз бодричей, ободритов или, как они сами себя называли, рарогов. Кичане, черезпеняне, доленчане, ратаре, моричане, укряне и речане образовывали союз велетов, или лютичей. Были также племена брежан, поморян, и особое славянское племя ранов, или руян, жило на острове Руген (Рюген, Ругин, Руян, он же Буян русских сказок).