Ваше благородие, стр. 66

Он сумел отрешиться, и это ему нравилось. Жаль, что надолго жтого состояния не хватит…

Ветер звенел в растяжках и фермах телевышки.

Майор сделал шаг вперед и поднял нож. Артему стоило некоторого усилия не шевельнуться, когда лезвие скользнуло по подбородочному ремню.

— Сними шлем, — повторил майор.

Артем снял шлем, бросил его на плитку.

В плечи, в локти и запястья, выворачивая руки за спину, тут же вцепились несколько пар рук.

— Так куда же подевался наш доблестный спецназ? — спросил майор, — Или ты на полставки? Сегодня — спецназовец, завтра — врангелевец?

— Корниловец, — поправил Артем.

— Добро, корниловец. Да, я ж забыл, ты еще и альпинист… И швец, и жнец, и в дуду игрец. Что ж ты здесь делаешь, альпинист?

— Я здесь живу, товарищ майор. Вот в этой стране.

Лебедь расстегнул кобуру.

— Сволочь, — его рубленое, топорное лицо наконец-то дрогнуло. — Ты с Глебкой пил, песни пел, а настал час — пулю в него всадил. Вы здесь только так и умеете: из-за угла, исподтишка…

Верещагин улыбнулся самой скверной улыбкой, какую смог изобразить.

— Давай, расскажи мне, что такое честная драка. Расскажи, как храбро вы кидали за колючку тех, кто не собирался с вами воевать. А знаешь, кто вышвырнул тебя из Ялты, как бродягу из бардака? Резервисты, нафталинные вояки, которые берут в руки винтовку раз в месяц. Воюйте и дальше так, мне это нравится.

Майор выдернул из кобуры «Кольт» и ткнул стволом пленнику в подбородок.

— Скажи еще что-нибудь, — почти прошептал он.

Верещагин с трудом унимал дрожь.

— Мать твоя шлюха, — процедил он.

Щелчок предохранителя заглушил все остальные звуки во вселенной.

Потом изнурительно длилась одна секунда.

Стреляй! Да стреляй же ты, сволочь, сил нет это терпеть!

Кто бы мог подумать, что у «кольта» такой люфт на триггере…

А потом майор опустил пистолет.

— Легкой смерти ищешь? — спросил он. — Вот тебе, — «кольт» обозначил на левой руке майора отрезок до середины плеча. — Выкупил я тебя на корню, капитан Верещагин. Дурак, думаешь я пальцем деланный? Это ведь вы с самого вечера засирали эфир помехами, так? Ну вот, теперь ты, если хочешь жить, помехи уберешь.

— Товарищ майор, если бы меня не держали за руки, я бы тебе показал то же самое. А так придется сказать на словах: хер тебе, понял? Меня зовут Артемий Верещагин, мой личный номер 197845 \XD, и на этом вся наша любовь заканчивается.

— Посмотрим, — майор отступил на шаг. — Палишко, дай ему как следует. Шеломом по алейхему.

Палишко поднял шлем, взял его за кромку и с размаху, с разворотом корпуса ударил им Верещагина по лицу.

Слепящая вспышка, кружение земли, хруст сломанной переносицы…

Он повис на руках у десантников, не в силах понять, где верх, где низ… Отпустили — стало понятно: низ — это то, что притягивает к себе неудержимо, встречает твердью подломившиеся колени и жадно пьет кровь, капающую меж пальцев. Низ — это спасение, нужно только провалиться дальше, еще дальше, ниже уровня земли…

«Я устал… Бог мой, как я устал…»

12. Вопрос времени

— Тебя как?… Сразу прикончить, или желаешь помучиться? — спросил унтер.

— Лучше, конечно, помучиться — ответил рассудительно Сухов.

В. Ежов, «Белое солнце пустыни»

Стиферополь, 30 апреля, 0500-0700

В Симферополь въехали осторожно, снизив скорость до сорока километров в час. Быстрее ехать было просто опасно: улицы походили на черт-те что, как в хронике про «их нравы», где прогресивные студенты, выражая свой протест, сжигают машины и бьют камнями стекла. Как будто в Симфи этой ночью куролесило миллиона два прогрессивных студентов…

Но, кажется все было слава Богу: на каждом углу стояли наши блок-посты, десантники исправно отдавали честь, а над зданием Главштаба, где Грачев расположился со штабом дивизии, пламенел красный флаг.

* * *

— Товарищ генерал! Связь с командным пунктом в Одессе нарушена, связь с подразделениями дивизии — тоже!

— Товарищ генерал, ночью было совершено нападение! По предварительным данным…

— Товарищ генерал! Командир бригады спецназа…

— Товарищ генерал!…

Грачев следовал за охранниками, прокладывавшими путь сквозь толпу, как торговый корабль за ледоколом. Перед самой дверью кабинета его все-таки перехватил адъютант его начштаба:

— Товарищ генерал, есть вариант решения проблемы со связью.

— Какой?

— Позвонить по телефону в Одессу или любой интересующий нас город.

— Отлично.

— Полковник Савкин спрашивает, вызывать ли самолеты для подавления помехопостановочной авиации противника?

Шило в жопе у этого Савкина, подумал Грачев. Вызвать истребители — значит, придется объяснять про террористов. А к объяснениям Грачев пока не готов.

— Не надо. Вызови всех в кабинет на утреннее совещание. Савкина — первым. И кофе мне. Всем кофе, но мне — первому.

Генералу ужасно хотелось спать. Ничего, после утреннего совещания он тоже завалится на пару часиков. Больше нельзя — надо что-то думать с этими сепаратистами.

Черт, замкнутый круг. Тактический центр надо давить как можно быстрее. Для этого надо попросить разрешения в Одессе. Для этого надо позвонить в Одессу, а тогда придется рассказывать очень неприятные для себя вещи — что налетели невесть откуда соловьи-разбойники и вломили Советской Армии такой пизды, какой она не получала с сорок первого года. И на карьере это скажется довольно грустным образом.

В кабинете собрались штабисты дивизии.

— Только что, — начал Грачев без предисловий, запивая каждую свою реплику обжигающим «Нескафе» — На наши войска было совершено нападение. По всем населенным пунктам, где они были расквартированы, по всем направлениям. Я слушаю нашу доблестную разведку: кто бы это мог быть?

С места поднялся командир разведывательного батальона, майор Корж.

— Товарищ генерал, за время вашего отсутствия произошло два чрезвычайных происшествия. Первое: по шестому каналу телевидения прошел сигнал тревоги, известный нам как «Красный пароль». Это произошло в 21.36 по местному времени. Второе: во время ночного нападения несколько человек были захвачены в плен. По их словам, они — резервисты вооруженных сил Крыма. Насколько я понял, ими командуют из тактического центра Чуфут-Кале, что под Бахчисараем.

— Так-так, — Грачев поставил чашечку на стол. — Очень интересно. Но тогда вопрос: кто же захватил телевышку, чтобы передать «Красный пароль»? И почему местное телевидение к этому моменту еще продолжало работать?

Корж посмотрел на своего командира, как учитель на двоечника.

— Товарищ генерал, шестой канал — это не местное телевидение. Это Центральное телевидение СССР.

— Что-о?

— Сигнал был передан во время прогноза погоды в программе «Время». Из Москвы.

— Еб твою мать, — сказал Грачев, садясь.

Из Москвы. Это означает, что там на высшем уровне продолжает действовать крымская резидентура. Это означает, что со своим вторжением СССР попал, как кур в ощип, в заранее спланированную и тщательно подготовленную операцию. Это означает, что ялтинское нападение — не вылазка отдельной экстремистской группировки, и не запоздалая попытка генералитета исправить положение, а начало войны.

Грачев посмотрел на карту Крыма, висящую на стене. Это была красивая объемная карта с подсветкой, и на ней сам генерал вчера обозначил расположение советских частей в Крыму. Красные флажки, как бородавки, усыпали центр Крыма, побережье, все промышленные и деловые города, Северный Укрепрайон.

— Полковник Ефремов, вы сегодня же двинетесь в Бахчисарай маршем, всем полком. — сказал он наконец. — Ваша задача: выбить экстремистов из тактического центра Чуфут-Калэ. По возможности, уничтожить их всех. По дороге разделитесь, один бвтвльон повернет на Ялту, к Гурзуфскому седлу. Там сейчас наши закрепились, держатся из последних сил.