Пляска на плахе. Цена клятвы (СИ), стр. 80
Наемница тяжело вздохнула, ища способ сменить тему. Но Веззама, коли уж его прорывало на разговор, заткнуть было непросто. Даром что звался Молчуном.
— Возможно, все сложилось бы еще хуже, не вернись мы тогда в Хайлигланд. Не нужно об этом думать.
По лицу Второго пробежала тень.
— Не могу. Пытаюсь, но не могу.
— Заставь себя, черт возьми! Знаю, это тяжело. Мне тоже это далось нелегко – не думай, что я обо всем забыла. Но так было лучше для обоих.
— Говори за себя.
Артанна начала терять терпение.
— Ради чего ты сейчас заявился? Обвинять меня в старых грехах? Плакаться о тяжелой судьбе? Добить после того, что произошло? Давай, мать твою, расскажи, как плохо тебе живется! — громко прошипела она. — Спишь на перине, жрешь три раза в день, покупаешь золоченые пояса для оружия. И правда, бедняжка. Тьфу!
— Успокойся, — шикнул Веззам. — Я пришел тебя проведать. Хотел убедиться, что ты в порядке.
— Как видишь, я цела. Можешь уходить.
В комнате было душно. Вагранийка встала, чтобы открыть второе окно, но Веззам не позволил. Вместо этого он схватил ее за плечи и впился в ее губы в неуклюжем подобии поцелуя. Артанна возмущенно замычала и дернулась, попыталась отпрянуть, но натолкнулась ногой на ящик и, едва не потеряв равновесие, сдавленно охнула, ища опору. Рукой она задела металлический поднос со стаканами, и тот с грохотом полетел на пол. Веззам, не отрываясь от губ командира, аккуратно подтолкнул ее к кровати, надавил на плечи, заставляя опуститься, а затем бесцеремонно запустил руку меж ее ног.
Помнил, зараза, как именно ей нравилось.
— Стой…
— Заткнись.
Не очень-то она и сопротивлялась. Артанна мысленно проклинала усталость, не позволявшую дать отпор, крепкую настойку – лучшего помощника в борьбе с застенчивостью, и свое тело, предательски занывшее внизу живота от ласк знакомых рук. Она уже успела забыть, что Веззам в этом деле был весьма хорош.
На задворках сознания промелькнула мысль о Гвиро, но Артанна отогнала угрызения совести прочь. Мертвый любовник – бесполезный любовник. Кто знает, когда еще случится нормально покувыркаться?
Веззам торопился. Нервничал, словно боялся спугнуть наваждение. Едва не запутался в шнуровке собственных штанов, но, чертыхаясь, все же превозмог. Артанна неуклюже избавилась от одежды, натиравшей изрезанное сотнями шрамов разгоряченное тело, и, зацепившись ногой за веззамов сапог, коротко ругнулась, когда снова чуть не упала с кровати. Увидев, что наемник застыл над ней в нерешительности, Сотница приподнялась на локтях, поморщилась – жесткие седые патлы Веззама отросли до неприличия и неприятно щекотали грудь.
— Ну, тебе особое приглашение выписать? Быстрее, мать твою, пока я не передумала.
Она притянула Второго ближе и направила в себя. Веззам что-то пробормотал ей на ухо по-вагранийски – разобрать не получилось, да и, когда он начал, стало уже не до болтовни. Артанна несколько раз дернулась, подстраиваясь под ритм. Было нестерпимо жарко, хотя от пола веяло сквозняком.
— Аккуратнее! — рявкнула она, когда Веззам слишком сильно впился зубами в ее плечо. — Ты меня трахнуть хочешь или сожрать?
— Молчи, — предостерег Второй, но сбавил темп и как мог нежно погладил огрубевшую от старых отметин кожу.
Веззам поспешил исправиться, да так, что Сотница потеряла счет времени. С вагранийцем и правда было хорошо – она забыла, насколько. Но даже в этот момент Артанна осознавала, что совершила ошибку.
Что могло быть унизительнее для обоих, чем спать друг с другом из жалости?
Глава 6. Миссолен
При появлении Демоса мастер Юн бодро вскочил, едва не уронив стул, и поклонился в знак приветствия.
— Вижу, ты с подарком, — канцлер показал на человека в грязной церковной робе и с мешком на голове.
— Наставник Тиллий, как и заказывали! — весело улыбнулся шпион Арчеллы. — Из самого Ульфисса. Перехватил в окрестностях монастыря. Надо сказать, поначалу он подумал, что я разбойник. Представляете, я – разбойник! Возмутительно!
«А я уже успел забыть, насколько ты разговорчив».
Деватон жестом прервал начавшую утомлять болтовню.
— Благодарю за услугу, мастер Юн. Я хочу задать этому человеку несколько вопросов.
— Как пожелаете, — жестом умелого фокусника он сдернул мешок с развалившегося на стуле пленника. Плешивая голова наставника Тиллия безвольно свесилась набок, из уголка морщинистого рта старика текла слюна. Пленник тихонько похрапывал, перемежая эти звуки бессвязным бормотанием. — Но должен предупредить, что сначала ему крепко досталось по макушке, а затем, дабы его церковничество не набедокурил от переживаний, пришлось дать ему порошок цайказии.
— Так ты опоил его?
Юн присел на край стола и развел руки в стороны.
— Прибегнул к хитрости. Подмешивал кристаллики снадобья ему в питье на протяжении всей дороги. Что оставалось делать, если старикашка попался шумный? Вопил, как прогоревший купец! Это, знаете ли, очень мешало делать работу тихо, а я помнил, что вы приказывали доставить его без лишнего шума.
«Какая милая предосторожность».
Канцлер медленно обошел мирно спавшего пленника. Сапоги тихо шаркали по грубо отесанным каменным плитам подвала, трость ритмично постукивала в такт его шагам.
— Он будет в состоянии отвечать на вопросы?
— Разбудим – увидим, — Юн нашарил за пазухой и вытащил на тусклый свет маленький стеклянный пузырек. — Настойка жадевии буролистной. Купил у одной канеданской травницы. Дивная вещичка, смею заверить! Снимает любой дурман. С цайказией точно справится.
«Знаю эту траву. Правда, ты забыл отметить, что в больших дозах это зелье может убить».
— Ну так приступай, у меня мало времени, — скомандовал Демос и уселся на свободный стул. — Но не переборщи с настойкой.
— Что вы, ваша светлость! — оскорбился Юн. — Мы же его только допрашиваем! Конечно, я дам ему совсем немного. Как раз столько, чтобы…
— Заткнись и просто сделай это, — раздраженно проворчал Демос.
Юн запрокинул голову наставника, разжал зубы и аккуратно, по капле, влил немного мутной белесой жидкости ему в рот.
— Скоро начнет приходить в себя, — сказал наемник и, устроившись на столе, принялся с невозмутимым видом чистить ногти маленьким ножом. — Признаться, я мечтаю о бане.
«Как будто мне есть дело до твоих желаний».
Ждать пришлось недолго, но Демосу это время показалось вечностью. Ожидание нервировало его, заставляло думать о каждом упущенном мгновении.
Наконец церковник зашевелился. Он резко поднял голову, едва не потерял равновесие и почти свалился с пошатнувшегося стула. Наставник нервно озирался по сторонам и растерянно шевелил сухими губами, явно силясь понять, как очутился в этой тесной комнатушке.
— Здравствуйте, наставник, — поприветствовал канцлер. — Как вы себя чувствуете?
Тиллий что-то прохрипел и приложил худую морщинистую ладонь к горлу.
— Пить хочет, — констатировал Юн.
— Так дайте нашему гостю воды.
Демос предусмотрительно скрыл лицо под капюшоном и отодвинулся подальше, дабы Тиллий не смог его увидеть. В том, что церковник знал его в лицо, Деватон не сомневался.
«Ведь если он был вхож во дворец, то обо мне и моих шрамах наслышан. А я не хочу выдавать себя раньше времени».
Тиллий закашлялся, когда Юн прислонил к его губам мех с водой. Через некоторое время взгляд наставника приобрел ясность, а сам он, вспомнив о своем статусе, с достоинством выпрямился и устремил надменный взгляд в сторону, где, скрываемый тьмой, сидел Демос.
— Да благословит вас Хранитель, кем бы вы ни были, — сказал церковник. — Кто вы и что вам нужно от скромного божьего слуги?
— Мне всего лишь нужно поговорить с вами. Соблаговолите ответить на пару вопросов, наставник Тиллий.
Церковник снова огляделся по сторонам, убедился, что путь к выходу был отрезан, и с подобающим человеку его положения смирением вздохнул: