Звездная трилогия (СИ), стр. 30

Звездная россыпь перед глазами, боль в носу. Я силюсь повернуть голову в направлении удара. Так и есть — Председатель вытирает платочком свой ботинок. Гад! Нос мне башмаком свернул!

— Убью, — выговорил я заплетающимся языком и приподнялся. Ответом мне был смех.

Из носа лилась кровь. Я закашлялся и сквозь плывущий перед глазами туман все же смог заметить Алю, в ужасе наблюдающую за происходящим.

Зачем они так со мной?

— Бл… — начал я, но удар прикладом, обрушившийся на мой затылок, не дал мне закончить бранное слово.

2. Забвение

02.06.2216

Усыпляюще покачивался за окном горизонт. Мир вокруг транспорта, казалось, состоял только из оттенков одного цвета. Вверху — голубой, внизу — темно-синий. Белесые пятнышки облаков и темные запятые волн. Вроде бы никакой жизни, все так обычно — одинаково, скучно.

Лица сидящих вокруг меня в кабине тоже были не слишком радостны. Одни летели в Забвение для пожизненного отдыха, другие мечтали побыстрее отвезти первых и напиться в каком-нибудь баре.

Я вспомнил скоротечный закрытый суд, каменное лицо Али. На предварительных допросах мне поначалу предъявили обвинение в шпионаже и пытались выяснить имена соучастников. Кто рассказал о секретной программе? Кто помог подделать документы? Кто должен был встречать на Заре?

Считая, что Аля нарочно меня подставила, я начал честно отвечать на все вопросы. Но когда следователь услышал о ее участии, интерес неожиданно остыл. Видимо, включать племянницу в число соучастников Председатель не позволил, но и обвинение в шпионаже с меня сняли.

В итоге получилось, что я сам откуда-то достал поддельные документы и пытался через Алю и ее дядю получить место в строительном отряде. Зная, что программа обеспечения Зари рабочей силой держалась в секрете, девушка якобы рассказала обо всем Председателю, а тот уже, в свою очередь, доложил особому отделу милиции. Поэтому на суде она выступала лишь как свидетель, о ее участии в подделке документов никто даже не заикнулся.

Изготовление фальшивых документов целиком приписали мне, так же как и угрозу применения насилия. Этих обвинений хватило бы не на один прокол, а на все пять, только теперь в количестве «дырок» уже особой разницы не было. Хватало и одной.

Аля все-таки попыталась извиниться, что так меня подвела. Когда меня выводили из камеры, она тихо произнесла всего три слова: «Поверь, так надо!» Но я ответил ей другими тремя словами, от которых девушка побагровела и молча ушла. В принципе, я ее понимал — кто станет перечить своему дяде-Председателю, пусть и ради любимого человека? Але наверняка пришлось нелегко. Впрочем, хотелось верить, что моя нарочная грубость поможет ей быстрее выкинуть меня из головы.

В соответствии с законами Западно-Европейской Федерации всем, кто получал пять проколов, надлежало жить в изоляции на острове Забвения. Этот кусок земли когда-то принадлежал Канаде, носил имя Ньюфаундленд и был отделен от полуострова Лабрадор проливом Белл-Айл. После войны с роботами и последовавшего за ней передела территорий Лабрадор попал под контроль ЗЕФ, но в результате боев оказался частично затоплен. Северная часть острова тоже оказалась под водой.

Теперь бывший Ньюфаундленд отделяло от материка уже не двадцать, а почти триста километров. Даже миновав охранную систему, бежать из тюрьмы через эту внушительную водную преграду казалось чем-то нереальным. Да и куда бежать? Атлантический океан не переплыть, а захваченная у АС часть материка еще до войны была, по сути, пустыней.

Обо всех этих фактах нам поведал обучающий фильм, что показали непосредственно перед отправкой.

Меня почти приравняли к мертвым. Прожиточный минимум, оплачиваемый государством, сократился в несколько раз. Полагались лишь скромный паек да дешевая одежда. Еще по закону предусматривалась возможность обучаться нескольким специальностям на выбор. Но обучение позволялось лишь образцовым заключенным, а я сильно сомневался, что стану таким.

Нами в лучшем случае будут управлять, а скорее всего, попросту бросят на произвол судьбы. Отныне мы никто. И такими и останемся. И в горе, и в радости. До тех пор, пока…

— Эй, твою налево! Не спи!

Зачем так орать? Я открыл слипающиеся глаза и увидел недружелюбное лицо старшего надзирателя. Тяжело вздохнув, закрыл глаза. Таких рож насмотришься — бессонница замучает. Вот кому самое место в Забвении. Ни за что не поверю, что эта обезьяна — законопослушный гражданин.

Меня снова грубо разбудили.

— Гад! — крикнул я. — Чего нос трогаешь?!

Надзиратель неудачным ударом попал мне прямо в нос. Так как я лишился большинства гражданских прав, лечить его после перелома никто не торопился. Хорошо хоть за эти несколько дней нос уже почти зажил. Организм иногда поражал меня своими возможностями.

— Да я тебя щас разорву и закопаю, твою налево! — Надзирателя, похоже, задел мой вопрос. — Сиди тихо и не смей спать!

Я не стал лезть на рожон и, поморщившись, кивнул. Надсмотрщик отошел и сел в кресло.

Что же со мной будет на острове? Мне и сейчас-то было невесело пребывать в подчинении у идиотов, а ведь так теперь придется жить годами.

Ужасно хотелось выпить чего-нибудь горячительного. Я набрал в легкие побольше воздуха, стараясь разогнать туман в голове.

Не помогало…

В мозгу пульсировала одна мысль — меня предали! Напрасно я искал информацию о планете Заря. Напрасно расстраивался, что ее почти нет. Сразу было понятно, что целью Председателя было упечь меня подальше.

Но чем я заслужил подобную нелюбовь?

«Поверь, так надо». Что Аля хотела сказать этой фразой? И есть ли ее вина в том, что со мной произошло?

Чутье молчало.

Вся жизнь пронеслась передо мной, будто в ускоренной перемотке. Ошибки, нелепости, странные ситуации, в которые я то и дело попадал. Много неясностей.

Чья-то рука мешает фишки, выбрасывает на стол игральные кости. Но клянусь, я найду владельца этой руки. И запихну ему и кости, и фишки глубоко в одно место! И еще — я исполню мечту назло всем. Все-таки я хозяин своей судьбы. И нет смысла жить, если считаешь иначе.

— Тя как звать-то, малец? — хриплым голосом спросил сидящий рядом бугай.

— Сергей, — ответил я.

Разговаривать с будущим соседом желания не было. Час, проведенный в молчании, ничуть не утомил меня.

— А я Кед, — здоровяк протянул руку, я нехотя пожал ее. — А чего тебя сюда?

— Да так. Проколы в деле…

— Гы… Так у всех проколы. Я вот трех человек убил!

Я мысленно присвистнул. Есть у нас в стране еще и такие элементы? Людей убивают? Да еще сразу троих! Хотя, чего я хотел, собственно? На острове еще и не таких повидаю…

Кед одновременно заинтересовал и напугал меня.

— Как тебя так угораздило-то? — чтобы скрыть страх, нагловато спросил я.

— Козлы. К моей девушке лезли, — бугай замолчал и уставился в окно. Я не стал продолжать тему.

— Хватит базарить, вашу налево! — Надзиратель обратил внимание на наш разговор. — Долетим — наговоритесь!

Я, не желая, чтобы мой нос снова кантовали, откинулся на сиденье и закрыл глаза. Кед, вероятно, вообще не прореагировал на слова надсмотрщика. Рядом с моим новым знакомым охранник выглядел ребенком.

А на меня снова нахлынули невеселые мысли.

Ни за что бы не поверил еще год или два назад, что окажусь в тюрьме. Когда мамы не стало, когда меня не приняли в техникум, я думал, что это конец, — и вот на тебе!

— Не спать, я сказал! — снова орет надсмотрщик.

— Пошел ты, — процедил я. Он сделал вид, что не услышал.

Какая ему разница, сплю я или нет? Чем это ему мешает?

За окном все так же безразлично пульсировал океан, клубилась облачная вата и плясали в воздушных потоках едва различимые чайки. Скоро берег.

На горизонте действительно появилась темная полоса. Она росла, дополнялась деталями. Стали видны кряжистые горы, неровный обрывистый берег, кроны деревьев на опушке леса.