Звездная трилогия (СИ), стр. 140

Несмотря на то что корабль сейчас летел через подпространство, в зале можно было вывести на сферическую матрицу любой рисунок звездного неба. В памяти корабельного компьютера находилась полная база данных всех известных космических объектов. Программа без труда рассчитывала видимые положения звезд в любой точке галактики и за ее пределами, а ко всему прочему еще и снабжала людей исчерпывающей информацией о любом объекте, показанном на экране.

На душе затаилась какая-то странная усталость и апатия. Мы все летели и летели, казалось, этому перелету не будет конца.

Космос проносился мимо меня в прямом и переносном смысле этого слова. Одна лишь беготня да таинственные миссии, некогда просто сесть и посмотреть на красоту вокруг. А когда время все-таки находится, я обязательно оказываюсь в подпространстве, поэтому мне приходится глядеть на космос с помощью архивов и компьютеров. Точно также, как я делал это на Земле.

Я вошел в зал и досадливо поморщился. Кто-то уже занял одно из десятка обсервационных кресел. Теперь манипуляции со звездным небом придется согласовывать.

Я уже собирался просто развернуться и уйти, но меня остановил звонкий женский голос:

— Проходите, не бойтесь!

Эти слова произнесла девушка, сидящая в кресле. Я пригляделся и, узнав ее, слегка побледнел. Это была Рия.

Я помялся на входе в зал еще несколько секунд, затем все-таки решил пройти внутрь.

— Удивлена, что кроме меня на этом корабле еще кто-то страдает от бессонницы, — сказала Рия, когда я сел в соседнее кресло.

— Я удивлен не меньше вас, — улыбнулся я.

Глаза дивы изучали меня. Я понял, что она пытается угадать, узнал я ее или нет. Ну что же, пусть гадает.

— Как вижу, вы загрузили картину земного неба. — Я бросил взгляд на купол над головой. — Скучаете по дому?

— Если честно — да, — призналась Рия. — Все эти бесконечные переезды, выступления, ночевки в гостиницах выматывают и заставляют проснуться ностальгию, притаившуюся в душе.

Она снова посмотрела на меня, но я никак не прореагировал на слова о выступлениях, и тогда девушка добавила:

— А может, пора уходить. Старею…

Я задал интервал масштабирования и резко прокрутил колесико на терминале. Звездное небо стремительно сжалось, сгущаясь в белесую пыль. К зениту устремлялись все новые и новые звезды, пока наконец весь купол не заняла собой огромная спираль нашей галактики.

Я задал небольшую угловую скорость виртуальной точке обзора. Галактика пришла в движение, звездные рукава поплыли против часовой стрелки, закручиваясь в фантастическом водовороте.

— Вы не стареете, — покачал головой я, повернувшись к певице. — Сколько себя помню — вы все такая же.

Рия оторвала взгляд от мерцающего Млечного Пути и поджала губы.

— Значит, все-таки узнали?

— Узнал, — кивнул я, снова устремляя взор на огромную проекцию галактики.

— Хотите, дам вам автограф? — неуверенно сказала девушка.

Я кожей чувствовал, что она вот-вот позовет своих телохранителей. Это будет, конечно же, ее выбор. Но, видит Бог, я не хотел прерывать разговор, начавшийся так внезапно.

— Спасибо, конечно, — я все смотрел в вихрь звездной пыли, пытаясь различить крохотную точку Солнца. — Спасибо, но не нужно. Давайте не будем портить друг другу настроение.

Я почувствовал, что ее брови поползли вверх.

— Вы устали от толп фанатов, — поспешил объяснить я. — Я устал от людей вообще. Удивительно, не правда ли, что мы встретились в такой час и в таком месте?

— Ничего удивительного. — Голос Рии все еще звучал настороженно. — Мне и в самом деле все это надоело. Но я не понимаю, что вы пытаетесь мне сказать?

Я улыбнулся своим мыслям и щелкнул по клавише навигации.

Галактика распалась на миллионы отдельных звезд. Сотни светил увеличивались в размерах, проносились через весь купол и скрывались из виду. Прошло еще несколько секунд, и изображение замерло. Теперь в зените висел желтовато-белый шар нашего родного Солнца.

— Когда-то давным-давно, — начал я. — Я мечтал оказаться в космосе. Мне хотелось нестись со сверхсветовой скоростью к диким мирам, подбрасывать в воздух инопланетную пыль, смотреть на переливы красок в чужом небе перед восходом. В то далекое время я зубрил названия звезд и планет, часами стоял у ограждения космодрома, запоминая малейшие подробности старта космолетов. Тогда я слушал ваши песни и верил, что все-все непременно сбудется.

Я перевел дыхание, повернулся к певице. Рия смотрела на меня странно округлившимися глазами.

Я вперил взгляд куда-то за ее плечо и продолжил:

— И вот я здесь. Только вместо красочного полета — серая муть за бортом. Вместо инопланетной пыли — стерильность космических станций. А вместо восходов — эта чертова матрица обсерватории. И даже когда у меня была возможность потрогать руками другую планету, я всегда оказывался занят чем-то другим, очень важным, абсолютно необходимым… Так давайте хоть сейчас представим, что все сбылось точно так, как нам того когда-то хотелось. Вы подумайте об океане человеческих глаз, внимающих вам, а я представлю себе идеальный, красочный и добрый космос.

Я замолчал, краем глаза отметив, что Рия странно дернулась. Мои глаза сфокусировались, и я понял, что девушка плачет, неудобно положив голову на руку. Мне захотелось обнять ее, утешить, но я пресек в себе этот порыв.

Мы так и остались сидеть каждый в своем кресле, глядя сквозь слезы на огненный шар иллюзорно близкого, но на самом деле такого далекого сейчас Солнца.

После той ночи я больше не видел Рию. Она, наверное, не выходила из своей каюты. Но я не жалел об упущенном моменте. Слишком разными были наши пути, слишком велика разница в возрасте. Если бы у меня и в самом деле имелся какой-то призрачный шанс стать хотя бы другом этой женщины, то я попытался бы это сделать. Но шанса не было.

Бежали дни, похожие друг на друга. Я сидел у себя, писал мемуары, рассказывал Ирке о том, что ждет нас на планете Джейн, как-то даже водил ее в дельфинарий.

Дельфины больше не проявляли в своем поведении ничего необычного. Как и положено морским зверям, они плавали кругами, плескались и играли, чирикая и посвистывая. Ирке очень понравились афалины, особенно та, что дала себя погладить. Ее плавник был чуть больше, чем у других, и казался слегка искривленным.

Отыскать Рию или случайно встретиться с ней я даже не стремился.

Отдыхая и набираясь физических сил, я старался не растратить попусту сил душевных. Кошмары об оврах, тварях, Забвении и бегстве из Секретного ведомства понемногу отпускали меня. И я был этому несказанно рад.

Мы встретили Новый год, я позволил себе выпить немного шампанского.

Решив прогуляться по космолету, мы с Иркой нарвались на пьяного пассажира, который принялся втолковывать, что своими глазами видел на Земле огромного овра. Теперь он решил улететь на планету Рай. Там ведь сбываются все заветные желания. Это значит, что там никогда не будет овров, и он сможет жить спокойно. Когда же я попытался объяснить пьяному, что овров теперь не будет нигде и никогда, он мне не поверил и снова взялся за свое. Я несколько раз пытался уйти, но пассажир все не отставал. В конце концов я ударил его ладонью по шее и привалил обмякшее тело к стене. Конечно, негуманно заканчивать разговор таким образом, но когда мужчина очнется и протрезвеет, он уже наверняка не будет помнить ни меня, ни нашей беседы.

Ирка потом долго отчитывала меня за этот поступок. Мы даже поругались после того, как я в запале сказал, что она из нормальной девчонки, которая непременно меня поняла бы, превратилась в тряпку. Пришлось потом просить у девушки прощения.

Смирнов все эти дни общался со мной довольно открыто. За это время он даже рассказал несколько историй из своей богатой биографии. Но как только я попытался узнать что-то конкретное, он тотчас же умолкал.

— Сядем в наш быстрый корабль — все узнаешь, обещаю, — раз за разом говорил он.