Сердце меча, стр. 109

Дик почувствовал холод в животе. Так значит, Моро был сохэем. Солдатом Синдэна, который предал все, чем дорожил, и пошел на службу к Рива! Юноша оглянулся на Рэя и поймал его внимательный, серьезный взгляд.

— Не много на свете вещей, о которых я боюсь даже думать, — тихо добавил Нейгал. — И одна из них: что делают с сохэем, чтобы превратить его в синоби?

— Доспех гостя готов, — чирикнул тэка из своего угла. Дик принял из его рук кирасу и впервые обрадовался, что эта полуброня так ненадежна. Одно хорошее попадание из плазменника — и Моро может делать синоби из того, что останется, до второго пришествия…

Селектор домовой связи зажегся, лучи проектора соткали фигуру гема-домоправителя Феста.

— Хозяина спрашивает человек у ворот, — полупрозрачная фигура переломилась в поясе. — Он говорит, что привез госпожу Кассандру и хочет говорить от имени Морихэя Лесана. Его зовут Джориан.

Глава 13

Работорговля

В течение нескольких столетий производство гемов и работорговля являлись занятием не то чтобы очень почетным, но общепризнанно необходимым. Гемы были заняты во всех сферах производства и обслуживания. Общий стандарт, к которому пришел Вавилон, сводил рабскую расу к четырем разновидностям: рабочие, солдаты, обслуживающий персонал и секс-рабы. На этих четырех базах создали множество подвидов — если бы не маркировочная окраска волос, только специалист мог бы уверенно сказать, что похожие на гномов майна и изящные ама относятся к одному подвиду и могут иметь плодовитое потомство (правда, в Вавилоне тщательно следили за тем, чтобы эти два вида его не имели — нестабильность искусственного генома диктовала ряд ограничений).

Для имперцев Вавилон был соблазном во многих отношениях. Уже несколько десятилетий в Сенате раздавались голоса тех, кто полагал, что генетическое рабство можно ввести и в Империи, а от «ультиматума Ааррина» отказаться. Это были в основном голоса владетелей и депутатов с миров, чье экономическое развитие тормозилось из-за нехватки рабочих рук. Кое-где местные власти, пользуясь законодательными «дырками», пошли на самоуправство и закупили несколько партий рабов в Вавилоне. Имперские и планетарные кодексы права запрещали одному человеку владеть другим, но до сих пор имперские законы не определили, считать ли гемов людьми.

Принятие Церковью догмата «О человеческом достоинстве» положило конец всем дискуссиям в этом направлении. Империя тут же приняла ряд законов против генетического рабства. Звездоходческая Хартия приравняла вавилонских работорговцев к пиратам, на которых не распространяются, как известно, межпланетные законы о ненападении на гражданские суда, оказании помощи и спасении груза. Пользуясь этим, некоторые планетарные флоты напали на несколько вавилонских кораблей и захватили их. А поскольку на вавилонском корабле не написано, работорговец он или нет, среди захваченных и пострадавших оказались и ни в чем не повинные транспортники. Миры Вавилона выставили несколько дипломатических нот, император Кеннет, отец ныне правящего Брендана II, принял их и пообещал, что больше ни один корабль не пострадает — но торговле между Вавилоном и Империей был нанесен непоправимый ущерб: вавилоняне больше не желали рисковать грузом и жизнями в имперском пространстве.

Ситуация готова была вот-вот прорваться войной между Империей и Вавилоном, но вместо этого грянула война между домами Рива и Кенан. Эта война серьезно подорвала работорговлю и рабо-производство уже внутри самого Вавилона. Пошел в рост бизнес, до того остававшийся на заднем плане: захват рабов с целью перепродажи. Прежде считалось, что покупать неспециализированных гемов — только зря переводить деньги. Но война многим домам Вавилона отрезала возможность изготавливать партии рабов по спецзаказу, и волей-неволей им пришлось покупать рабочих у рейдеров.

Картаго оставалась практически единственным надежным, хоть и небольшим, рынком сбыта рабов. Этот рынок потреблял товар стабильно: очень многие гибли, не выдерживая тяжелых погодных условий и работы не по специализации, цены же росли год от года, потому что спрос превышал предложение.

Джориан и его команда жили этим, и теперь Джориан серьезно рассчитывал на прибыль от продажи гемов из манора Нейгала, а потому не хотел, чтобы Нейгал и Моро решили дело миром. Правда, брать гемов на Картаго было делом прежде неслыханным — Моро предупредил всю ватагу, что одно неверное движение, и от них останется мокрое место. Если Нейгал поддастся на уговоры и выдаст своих пленников — то вольной компании придется удовлетвориться тем призом, который Моро обещал в качестве награды, да долей в выкупе. Это, конечно, тоже неплохие деньги, но… как говорится, лишних денег не бывает.

Так что Джориан собрался настоять на своем участии в переговорах — но тут Моро, к его удивлению, легко согласился и не стал возражать. И Джориан понял, что он хочет мирного исхода ничуть не больше. Сами переговоры в основном предназначались для третьего из них — Мосса Нейгала, магистрата Аратты. Пусть видит, что его отец сам напросился на пулю.

Их впустили в «предбанник» двора. Джориан держал леди Кассандру под прицелом, чтобы Нейгал не делал резких движений, а еще — чтобы позлить старика. Мосс тоже злился, но Джориан уже понял, что он слизняк, так что на его злость было наплевать.

Ворота манора разъехались в стороны, и они вышли — старик и мальчишка, оба при оружии и в доспехах: мальчишка — в легкой полуброне, Нейгал — в полном кидо, из-за которого он казался теперь на полметра выше и раза в полтора шире. Над его боевым шлемом возвышался гребень «крылья феникса» — несколько потрепанный, но по-прежнему гордый. Один боевой морлок с плазменником наизготовку встал позади них, двое прикрывали их с галереи над входом. Джаргал и братья Мело, прикрывавшие рейдеров, занимали позицию за ветрозащитным бруствером.

Джориан чувствовал себя неуютно и старался не высовываться из-за Кассандры.

— Правильно делаешь, парень, — старик кивнул ему с насмешкой. — Прячься за нее. Потому что — боги и демоны мне свидетели — как только ты ее отпустишь, я вышибу тебе мозги.

— Сеу Нейгал, — мягким голосом сказал Моро. — Никто из нас не намерен всерьез угрожать леди Кассандре. Джориан сейчас отпустит ее, и она вольна будет присоединиться к вам или уехать на глайдере куда пожелает. Нам нужна была только небольшая гарантия того, что вы станете с нами разговаривать.

— Ну, вот он я здесь и разговариваю с вами, — проворчал Нейгал. — Отличная сегодня погода, не правда ли?

Погода, надо сказать, становилась хуже и хуже: ветер крепчал и мокрый снег мел все гуще.

— Отпусти сеу Кассандру, — приказал Джориану Моро. Тот со страхом отпустил. Нейгал показал женщине на место позади себя, но не открыл огонь, и Джориан понял, почему — между ним и стариком стоял еще его сын, Мосс.

— А ты почему связался с ними? — спросил Нейгал.

— С ними? — Мосс покосился на Джориана. — Я не имею с ними ничего общего, отец. Я здесь по просьбе сеу Лесана, который исполняет высочайшие распоряжения и имеет на то высочайшие полномочия. Я здесь также как магистрат Аратты. Правда, что ты укрываешь у себя… — теперь он прищурился на мальчишку. — Имперцев?

Нейгал посмотрел на Суну с преувеличенно изумленным видом, будто в первый раз его видел, потом повернулся к сыну и, пожав плечами, сказал:

— Укрываю? Этот парень и все, кто с ним — мои частные пленники. Я их нашел и я их взял. Хочешь это оспорить?

— Если он твой пленник — то почему он вооружен?

— А вот такие у меня барские вытребеньки: вооружаю пленников. Еще вопросы будут?

— Отец, перестань паясничать, это позорит тебя.

— Я уже в том возрасте, сынок, когда люди сами решают, что позорит их, а что нет. По мне, так лучше я пройду все Пещеры Диса снизу доверху с голой задницей, чем покажусь на люди с такой компанией, с которой связался ты.

— Имперцы кажутся тебе более подходящей компанией?

— Предпочту их любому бандиту.