Остров на карте не обозначен, стр. 61
— Прошу, господа капитаны, поднять руки и сказать, где ваше оружие.
Штольц начал протирать глаза.
— Лутц, — обратился он к коллеге. — Ты не спишь? Мне что-то мерещится…
Сразу протрезвевший и побледневший Лутц пытался поднять руки, но они его не слушались. Он со своей стороны попросил Штольца:
— Густав, помоги мне поднять руки, а то… эти… меня прихлопнут.
— Ну! Скоро вы очухаетесь?! — прикрикнул Шиманский. — Где ваше оружие?
Штольц молча показал на письменный стол. Шиманский прошел туда и из ящика вытащил пистолет.
— Другое оружие есть? — обратился он к Штольцу.
Штольц окончательно протрезвел.
— А ты кто такой?! — закричал он вдруг и, дотянувшись до кнопки, нажал ее, наваливаясь всем телом.
Шиманский ядовито улыбнулся.
— Жми, жми сильнее. А ну, руки вверх! — крикнул он, направляя автомат на Штольца. — Пображничали на наших муках — и хватит!
Побелевший Штольц отшатнулся от кнопки и поднял руки. Низко сидевший в кресле Лутц уже держал руки поднятыми, положив их на горлышки высоких бутылок, стоявших на столе.
Шиманский обыскал капитанов, извлек из их карманов пухлые бумажники, записные книжки, портсигары, ключи и всякую мелочь. Он сложил все это в большую коробку из-под сигар и скомандовал:
— Встать! Пошли в штаб!
В штабе было немноголюдно. Все повстанцы — в прошлом военные — докладывали своим командирам по-военному кратко и указания командиров выполняли как военные приказы на фронте.
А в штабе продолжалась напряженная работа.
Бывший французский лейтенант Блюм и бывший английский майор Джексон организовали «западников» в отряды, которые тут же вооружались доставленным в гавань оружием и поступали под объединенное командование.
В гавань, где обосновался штаб, на машине приехал Смуров. Цабеленко с командирами отрядов по карте острова уточнял операции. А Шерстнев уже организовал работу по очистке судов от ненужных грузов, по созданию запасов продовольствия и воды и по подготовке судовых помещений для приема людей. Из доставленных на остров досок плотники уже строили в трюмах нары.
2
Важные события произошли за это время и в Центре…
Штандартенфюрер Реттгер вернулся из госпиталя темнее ночи, врач сообщил, что у капитана Рейнера проломлен череп и положение его безнадежно. Теперь надо было думать не только о проклятом щите, но еще и о командире для подлодки.
Реттгер снял телефонную трубку и приказал соединить его с управлением строительства.
— Инженер Штейн? Да, это я. Как со щитом? Еще не подняли! В чем же дело, черт побери?! Да что вы все твердите о Рынине! Рынин никуда от меня не уйдет! И вы не пытайтесь за него спрятаться. Вам тоже придется отвечать, да! Сейчас мне надо от вас одно — поднимите щит! Надо вывести лодку. При чем тут осадка и перекос?! Перекос в вашей голове, черт вас возьми! Если не доложите мне через час о поднятом щите, придется вам испытать перекос собственной туши!
Реттгер бросил трубку на рычаг и, стараясь успокоиться, прошел на свою половину. Там он плотно пообедал и позволил себе короткий отдых, обдумывая, что предпринять. Неприятности следовали одна за другой…
Мысли Реттгера перепрыгнули на Рынина, и сонливость сразу прошла. Наливаясь злобой, полковник быстро встал, оделся, прошел в свой рабочий кабинет и приказал немедленно доставить к нему русского ученого.
Рынина ввели в кабинет. Он был в наручниках и с трудом сел. Кребс, еще более помрачневший, с автоматом на груди, как обычно, встал у двери.
Некоторое время Реттгер молчал, раздраженно постукивая карандашом по забралу рыцаря. Потом бросил карандаш и уставился на Рынина.
— Что надо сделать, чтобы поднять щит и освободить лодку?
— Не могу ответить, полковник. Строили щит без меня. А пока я работал у вас, наблюдение за щитом меня не касалось.
— Вас все должно было касаться.
— Нет, полковник. Вы сами когда-то указали, что это меня не касается.
— Вы, Рынин, зубы мне не заговаривайте! Эта авария, очевидно, вызвана теми работами, которые проводились в гроте по вашим указаниям?
— Дополнительные работы по моим указаниям, полковник, привели, в частности, к прекращению обвалов на новом строительстве. Значит, они были эффективны.
— Эффективность бывает разная. — Реттгер прищурился. — Это зависит от того, в какую сторону она направлена. На новом строительстве давило ваших товарищей, а в гроте стоит наша лодка. Это разница!
Рынин улыбнулся.
— Вы что смеетесь? Считаете меня дураком?
— Да нет, полковник, наоборот…
— Так вы не хотите обеспечить подъем щита?
— Нет, полковник, не хочу.
— Вполне сознательно?
— Кто же в таких случаях действует бессознательно, полковник!
— Ага, так-так… Кажется, вы начали разговаривать без обиняков, а я начал понимать вас, Рынин!
Реттгер с ненавистью посмотрел на невозмутимого Рынина и вызвал дежурного эсэсовца.
— Где оберштурмфюрер Хенке и русский Брагин?
— Брагина увез с собой майор Клюгхейтер, а оберштурмфюрер Хенке срочно выехал к мысу. Там что-то случилось, господин штандартенфюрер, пока вы отдыхали. Он не хотел вас беспокоить…
— Разыщите его или, в крайнем случае, унтерштурмфюрера Штурца!
— Унтерштурмфюрер Штурц только что явился сюда сам, господин штандартенфюрер!
— Пропусти!
Эсэсовец не уходил.
— Что еще? — недовольно спросил Реттгер.
— В гавани слышится стрельба, господин штандартенфюрер!
— Ну и что же?! Я знаю, что там должна быть стрельба. Больше ничего?
Ответить эсэсовец не успел. Страшный грохот несколько мгновений потрясал комендатуру. В окнах звенели вылетавшие стекла. Портрет Гитлера в тяжелой раме сорвался со стены и с треском рухнул на пол.
Реттгера подбросило с кресла. Озираясь, он остановился вопросительным взглядом на дежурном, стараясь понять, что произошло: «Явные взрывы огромной мощности. Где? На кораблях? Но что там может взорваться? Котлы? И как в такой обстановке поведут себя русские?»
Глядя на дежурного, все еще стоявшего у порога в ожидании приказаний, Реттгер спросил:
— Кто с тобой дежурит здесь?
— Мейер и Дюррфельд, господин штандартенфюрер!
— Немедленно все трое садитесь на мотоциклы с пулеметами и поезжайте в гавань, в распоряжение шарфюрера Крауха. Поможете отконвоировать русских в лагерь. Может, и в чем другом понадобитесь. Вернетесь — доложите мне!
— Слушаюсь, господин штандартенфюрер! Но вы останетесь без охраны.
— Со мной Кребс и Штурц. Выполняйте приказ!
Эсэсовец торопливо вышел. За ним вышел и Реттгер, приказав Кребсу не спускать глаз с Рынина.
В канцелярии у телефона стоял встревоженный Штурц.
— Телефон не работает, господин штандартенфюрер. Никуда не могу дозвониться, — доложил он. — Может, мне отлучиться и выяснить, что произошло?
— Не надо. Ты нужен здесь. Сейчас должен подъехать сюда майор, он, наверное, уже будет знать, что случилось.
В сопровождении Штурца Реттгер молча обошел помещение комендатуры, осматривая мелкие повреждения.
— Иди и жди меня в моем кабинете! — приказал он Штурцу, а сам прошел в свою половину, где задержался, чтобы успокоиться.
Вернулся он в свой кабинет еще более накаленным. Рынин по-прежнему сидел в кресле у стола.
— Ты, Штурц, сейчас возьмешь его в гестапо…
Реттгер не договорил, прислушиваясь к шуму подъехавшей машины. Хлопнула дверца. Послышались тяжелые шаги, затем нервный стук в дверь.
— Ну кто там еще? Войдите!
Дверь распахнулась. В кабинет грузно вошел инженер Штейн. Лицо его было багровым, шинель расстегнута. Он тяжело дышал.
Реттгер медленно встал и на несколько секунд замер от изумления.
— Вы?! Кто вам разрешил оставить свой пост в такое время и явиться ко мне без разрешения, без вызова?!
Квадратной фигуре Штейна, казалось, было тесно в черном мундире. Он неловко вытянулся перед Реттгером и отрапортовал:
— Несчастье, господин штандартенфюрер! В гроте произошли страшные взрывы. Своды рухнули. Все раздавлено. Даже близко не подобраться… Телефоны не работают… Мои сотрудники покинули управление. И наш сектор может рухнуть. Меня тоже могло раздавить… Я поспешил к вам… Жду ваших приказаний.