Остров на карте не обозначен, стр. 17
Смуров остановился.
— Каждый раз, когда вы приходите к нам, Вальтер, я беспокоюсь. Заблудиться в этом огромном лабиринте — это наверняка погибнуть.
— Не беспокойтесь, Михаил. Я осторожен и строго руководствуюсь вашими указателями.
Они двинулись дальше, тщательно следя за знаками, переходя из одной пещеры в другую, сворачивая то вправо, то влево. В просторной пещере, со множеством ходов в разные стороны, они задержались и присели на ящики, уложенные у стены.
Вальтер вытер вспотевший лоб.
— Много вы накопили тут этого вещества? — спросил он, кивнув на ящики.
— Порядочно… Но не окажутся ли пустыми наши опасные труды? Состоится ли когда-нибудь наша операция? И есть ли что-нибудь новое в этом нашем деле?
— Новое есть… Гестаповцы выявили у нас специалиста по карстовым образованиям, норвежца.
— А он согласится работать?
— Прежде чем его увезли гестаповцы, мы успели дать ему директиву: от работы не отказываться. Но подготовить и провести операцию в гроте ему одному слишком трудно. В подземном управлении работают только стопроцентные эсэсовцы, и нам среди них сообщников не найти.
— Установить связь с нашим Андриевским так и не удается?
— Пока нет. Он в каземате. Там у нас своих людей нет. А переводчиком в сношениях с Андриевским гестаповцы не пользуются: он сам хорошо владеет немецким языком.
— Как жаль! Вместе с вашим норвежцем они, быть может, и смогли бы обеспечить это дело.
— Еще одна неудача, Михаил. Ваша последняя просьба не выполнена. Рихтер погиб.
— Когда и как?
— Вчера. Сорвалась вагонетка и сбила с ног. Встать сам не смог. Пока подоспели товарищи, эсэсовец пристрелил.
— Потеря Рихтера — большая потеря! — с горечью сказал Смуров и задумался.
— Просьбу вашу выполнит другой товарищ, — добавил Вальтер и встал. — Дальше меня провожать не надо. Здесь я уже хорошо все освоил.
Они условились о следующем свидании, попрощались и разошлись навстречу новому дню и новым опасностям…
2
Пока Смуров провожал Вальтера, к восьмому бараку подошел Борщенко. Он только что долго и обстоятельно разговаривал с Шерстневым и теперь разыскивал Смурова.
Оставшийся на посту Данилов провел его в кладовую, где все еще сидели три члена комитета.
— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Борщенко.
— Здорово, если не шутишь, — отозвался Глебов. Остальные промолчали.
Пораженный таким приемом, Борщенко спросил:
— Кто из вас Смуров?
— А зачем он тебе? — грубо спросил Глебов.
— Он мне нужен по очень важному и срочному делу.
— А кто ты?
— Я — Борщенко. Эта фамилия вам ничего не говорит.
— Почему не говорит? Она нам знакома! — продолжал грубо Глебов. — Ты первый помощник капитана Шерстнева!
— Бывший помощник. Теперь такой же, как и вы, узник…
— Такой ли?
— Подожди, Глебов! — оборвал Митрофанов и обратился к Борщенко: — Если вам нужен Смуров, то он сейчас в пещере…
— Он мне нужен по важному и срочному делу! — повторил Борщенко. — Проводите меня к нему!
— Мы вас проводим, — сказал Митрофанов. — Втроем вас проводим. Глебов! Возьми фонарь! И дай мне кирку…
— Большое спасибо! — обрадовался Борщенко.
— Пошли…
Все четверо вышли в темноту ночи и осторожно направились к скале, где была большая пещера… Впереди шел Глебов, позади — Митрофанов и Медведев.
В руках у Митрофанова была острая и тяжелая кирка…
В это самое время у входа в седьмой барак столкнулись Смуров и торопившийся к нему обеспокоенный Шерстнев.
— Товарищ Смуров, вы?
— Василий Иванович? Очень кстати! Заходите. Вы мне нужны…
Смуров провел Шерстнева мимо Данилова, который все еще был на посту, и открыл дверь в кладовку.
— Проходите сюда, Василий Иванович… Осторожнее… Сейчас будет свет. — Он зажег коптилку и подал ее Шерстневу. — Подержите, пожалуйста.
— А где Борщенко? — спросил Шерстнев. — Вы его не видели?
Смуров переставил бочку в угол, и в кладовке сразу стало свободнее.
— Садитесь, Василий Иванович… А насчет Борщенко я должен вас огорчить…
— Что с ним? — Коптилка в руке Шерстнева задрожала. Смуров взял ее и поставил на бочку.
— Видите, Василий Иванович, в чем дело… Борщенко провокатор… И он будет уничтожен!…
— Вы с ума сошли! — резко сказал Шерстнев. — Кто посмел сочинить такую мерзость?! Если имеется в виду история, когда его на допросе приняли за власовца, то именно по этому поводу он и торопился к вам. У него важные новости!…
Смуров был поражен.
— А вы его хорошо знаете? — спросил он.
— Мне ли его не знать, когда это мой приемный сын. Он вырос в моей семье, никогда не разлучался со мной, никогда в Киеве не был и с первых дней войны — он мой помощник. Где он сейчас?! Он должен быть у вас?!
Выслушав Шерстнева, Смуров вдруг стремительно бросился к двери.
— Подождите здесь! — крикнул он на ходу.
Из темноты выступил Данилов.
— Что-нибудь нужно, товарищ Смуров?
— Да. Где товарищи, которые здесь оставались? И не приходил ли сюда кто-либо из незнакомых?
— Зашел кто-то из новых. Высокий. И они с ним куда-то ушли…
— Оставайтесь здесь! — приказал Смуров и исчез в темноте.
Вскоре он вернулся к бараку в сопровождении Митрофанова, Глебова, Медведева и Борщенко.
— Товарищ Данилов, — тихо позвал он.
— Я здесь.
— Срочно снова попросите ко мне Анисимова, Виндушку и Будревича…
— Хорошо. Понятно.
Все вошли в кладовую.
— Садитесь, — пригласил Смуров.
— Андрей! — бросился к Борщенко Шерстнев. — Я уже начал за тебя волноваться…
— И не напрасно, Василий Иванович. Вот видите! — Борщенко поставил в угол кирку, которую держал в руках. — Если бы я случайно не оглянулся, то уже лежал бы с проломленной головой. А если бы не появился при этом товарищ Смуров, вот этой троице пришлось бы, вероятно, попасть в лазарет!
Митрофанов, Медведев и Глебов сидели опустив головы.
— Это, товарищ Смуров, похоже на самосуд! — строго сказал Шерстнев. — Стало быть, если бы я не поторопился к вам, был бы убит честный коммунист руками таких же коммунистов. Разве можно в подобных случаях действовать без допроса обвиняемого, без тщательной проверки фактов? А в данном случае — без разговора со мной?
— Товарищ Смуров, виноваты мы трое! — заговорил Митрофанов. — Информация казалась авторитетной и точной. Нам захотелось избавить вас от ведения допроса и прочего… И мы нарушили ваше указание… Понимаем теперь, что наша вина большая…
Смуров слушал молча, сурово нахмурившись. Шерстнев возмущенно повернулся к Митрофанову, но вмешался Борщенко:
— Отложите, товарищи, этот разговор. У меня есть более важное дело…
В кладовую вошли вызванные члены комитета. Смуров снова переставил бочку из угла на середину.
— Занимайте, товарищи, места. И знакомьтесь: Василия Ивановича Шерстнева вы уже знаете, а это — его первый помощник и приемный сын, член партии товарищ Борщенко… — Вновь пришедшие с недоумением переглянулись. Смуров продолжал: — Допущена ошибка — и товарищ Борщенко был на волосок от гибели…
— Что прошло, то прошло, — холодно сказал Борщенко. — Сейчас важнее поговорить о другом… Шакун знает о подготовке восстания, о комитете и о том, что его возглавляет Смуров.
Слова Борщенко произвели впечатление взрыва. Все застыли, пораженные известием…
— Расскажите подробнее, — попросил Смуров.
Борщенко рассказал историю своего «перевоплощения» во власовца и подробно передал разговор с Шакуном…
Установилось тягостное молчание.
— Что будем делать? — спросил Смуров. — Вопрос серьезный…
— Шакуна надо было уничтожить уже давно! — сказал Медведев. — А теперь придется сделать это с опозданием…
— Нельзя откладывать больше! — добавил Анисимов.
— По этому предложению вряд ли будут возражения? — Смуров посмотрел на Шерстнева.
— А я как раз и возражаю, — отозвался Шерстнев. Все повернулись к нему, недоумевая. Он объяснил: — Раздавить такую гадину, как Шакун — изменника Родины и палача советских людей — святое дело. Но в данном случае это преждевременно. Мы обязаны узнать, как полно осведомлен он о наших делах, что и когда гестаповцы собираются предпринять против нас и кто предатель. Это нам надо знать! Это слишком важно. От этого будут зависеть наши действия. Как же не воспользоваться такой возможностью? Мы были бы идиотами и простофилями…