Король Матиуш на необитаемом острове, стр. 7
Матиуша положили на диван.
– Выпей-ка молока.
Лавочник расстегнул ему курточку на груди. Во-первых, чтобы дышать было легче, а во-вторых, как заправский полицейский, хотел метрику поискать. Умрет мальчишка без документов – хлопот не оберешься! В кармане он нащупал что-то твердое и вытащил фотографию покойной королевы.
– Эй, парень, попей молока! А ну, открой глаза!
Закаленный в походах, Матиуш быстро пришел в себя. Ему стало стыдно и немного страшно: не сказал ли он чего лишнего в беспамятстве? Уж больно чудно смотрят они на него.
– Как тебя зовут?
– Янек.
– Слушай, Янек, больно ты нежный, как я погляжу. Руки у тебя белые, хоть и в царапинах. И врать ты не мастер – это сразу видно. Зря ты мне морочил голову на вокзале. Голодный, худой, хотя мальчишка ты, видать, крепкий. И документов у тебя нет, только фотография королевы в кармане. Что все это значит?
– Мне душно, откройте окно!
Матиуш пьет молоко, закусывает хлебом и чувствует, как к нему постепенно возвращаются силы. Но притворяется, будто ему все еще плохо: закрывает глаза, а сам в сторону окна поглядывает, чтобы удрать в случае чего.
– Оставь его в покое, – сказала колбаснику жена. – Видишь, ребенок чуть живой. Завтра успеешь допросить, пусть выспится сперва.
– Ты меня уму-разуму не учи. Недаром я два года в полиция прослужил. Скажи-ка мне…
– А я тебе говорю – заткнись! Понял? В полиции он служил, недотепа… А сейчас почему не служишь? Потому что выгнали. Другие богатство нажили, а ты что? До самой смерти колбасой будешь торговать. А ну показывай, чего привез!
Пока они разгружали мешок, Матиуш положил голову на стол и заснул.
– Постыдился бы, дурень, на ребенка такую тяжесть взваливать! Как-никак его Янеком зовут.
Янеком звали ее единственного сына, который погиб на войне.
– Сразу видать, славный мальчонка: у озорника была бы фотография Матиуша, а не королевы.
Матиуш спал очень чутко и, услышав сквозь сон свое имя, проснулся.
– Песенка Матиуша спета: его на необитаемый остров сослали.
– Жалко, раньше этого не сделали, был бы наш Янек жив. Ох, попался бы мне этот Матиуш!..
– Матиуш был король мудрый, воинственный и смелый.
– Перестанешь ты или нет?
– А вот не перестану! Что ты мне сделаешь?
– На, получай!
Жена размахнулась да как трахнет мужа колбасой по голове! Колбаса пополам разломилась.
Видно, супруги жили недружно. И так повсюду: если муж любил Матиуша, жена терпеть его не могла. Брат хвалит Матиуша, сестра высмеивает. А сколько драк из-за этого было в школах – ужас!
Дошло до того, что обер-полицмейстер издал указ, запрещающий упоминать имя Матиуша в театрах, парках и прочих общественных местах. Нарушители карались штрафом или тремя днями ареста.
Но результат получился обратный: о Матиуше стали говорить еще больше. Так уж водится: все запретное кажется особенно заманчивым.
VI
Матиуш уплетает булку с колбасой, запивает сладким чаем, болтает о том о сем, а сам ждет: сейчас опять начнут выпытывать, кто он да откуда. Но нет, не спрашивают. Тем лучше.
Целый день только и слышится:
– Янек, принеси!.. Янек, замети!.. Подай!.. Убери!.. Завяжи!.. Вылей!..
Хотят испытать, послушный ли он, смышленый, расторопный. Наверно, из дома убежал. Ребята нынче совсем от рук отбились. Моду завели: чуть что не по ним – бегут из дома. Поскитается такой беглец по белу свету, наголодается, нахолодается, хлебнет горя и домой к папе с мамой воротится. Родители рады-радехоньки, что ребенок жив-здоров, лишнее слово сказать ему боятся. Ну, и мальчишка, наученный горьким опытом, тоже не больно-то хорохорится.
– Ничего, поживет немного, освоится и сам все выболтает. А пока пусть поработает. Лишь бы честный был.
Насчет этого он молодец! Пошлют за покупками – сдачу всю до копейки принесет. Тихий, неразговорчивый. А вот едок плохой.
– Ешь, Янек, – уговаривают его хозяева. – Еды на всех хватит, Не срами перед соседями, подумают, мы тебя голодом морим – уж больно ты худой.
– Не могу, зубы болят, – говорит Матиуш, а сам с тревогой в зеркало на себя поглядывает.
Рано или поздно побег обнаружится. Начнутся поиски. А может, и сейчас уже ведутся. Тогда никакая одежда не спасет. Слишком многие знают его в лицо. Одна надежда, если он похудеет.
Бегает Матиуш по разным поручениям. Попадет ему в руки газета, он спрячет ее и читает украдкой. Потом стал читать открыто, не таясь. А то новое объявление на стене увидит, остановится и прочтет. Теперь он был в курсе всех событий.
А события были такие. Государственный канцлер и казначей удрали за границу; они еще до войны, втайне ото всех, переправили туда драгоценности и капиталы. Военный министр открыл школу танцев. У министра здоровья – склад аптечных товаров: он туалетным мылом и зубным порошком торгует. Министр юстиции после суда над Матиушем с присущей ему честностью и прямотой заявил, что не желает иметь ничего общего с правосудием, и пошел работать кондуктором. Министр торговли держит овощную лавку и на паях с церемониймейстером владеет кинематографом. Министру просвещения не повезло: он продает на вокзале газеты. А бедняга доктор умер от огорчения.
В королевском дворце поселились иностранцы. В столицу со всего света съехалось видимо-невидимо мошенников и авантюристов. Они занимают лучшие места в театрах, раскатывают на автомобилях по улицам, пьют и едят в дорогих ресторанах, а население расплачивается за это тяжким трудом.
Во взрослом парламенте устраивают состязания силачей, а в детском – выступления магов-волшебников.
Казармы превратили в пивоварню, потому что с горя люди потребляют в огромных количествах пиво.
Негритята – кто в ученики к трубочистам пошел, кто в кафе служит: газеты подает посетителям, мраморные столики вытирает.
«С чего же начать? – мучительно думает Матиуш. – Кому-то надо открыться – один в поле не воин.»
Однажды остановился он перед овощной лавкой бывшего министра. «Может, войти?» Матиуш не испытывал никакой симпатии к этому министру, он знал его как человека весьма практичного. Но на этот раз так и не решился переступить порога и вернулся домой ни с чем.
– Мне хочется яблок.
Матиуш никогда ни о чем не просил, и лавочник дал ему денег.
– Полфунта яблок.
Бывший министр вздрогнул при этих словах: он сразу узнал Матиуша по голосу и, метнув на мальчика испуганный взгляд, уронил полуфунтовую гирю.
– Вашество…
Матиуш приложил палец к губам.
– Ах, что я болтаю… – пролепетал экс-министр и, обернувшись к продавцу, сказал: – Поднимите гирю… нет, принесите-ка мне папиросы… А вы, – обратился он к кассирше, – пересчитайте, пожалуйста, выручку.
Распорядившись, он незаметно сделал Матиушу знак, чтобы тот следовал за ним в каморку за лавкой, где помещался склад.
– Как вы смеете, ваше величество, подвергать меня такой опасности! – зашипел он злобно. – У меня и так хватает неприятностей. Был министром, а теперь докатился до того, что яблоками торгую. В стране строжайше запрещено произносить даже имя короля, и если кто-нибудь узнает… Прошу вас, умоляю больше никогда не приходить сюда, иначе, честное слово, я вынужден буду донести в полицию. У меня жена, дети, я не имею права рисковать благополучием семьи.
– Но я хотел только узнать…
– А я ничего не знаю и не желаю знать! – перебил его министр. – Извольте, могу дать вам фунт, ну три фунта яблок или груш, но на большее не рассчитывайте.
– Я в милостыне не нуждаюсь, – гордо сказал Матиуш и ушел не простившись.
Бедный король-скиталец! Посещение овощной лавки отбило у него всякую охоту обращаться к другим министрам. Думал, думал Матиуш и пришел к выводу, что у него есть следующие возможности.
Первая. Ворваться в толпу с криком: «К оружию!» Раздать населению винтовки, арестовать иностранных послов, выкопать вокруг города оборонительные рвы и еще раз попытать счастья на поле боя.