Джентльмены непрухи (сборник), стр. 43
Не зря боялся: улучив момент Даан рванулся в ближний, отвел руку южанина еще дальше влево, сблокировал удар колена коленом же, полуобернулся и…
Не ударил. Кулак его застыл у самого виска южанина.
— Стоп! — сказал Цхэ и Даан увидел, как улыбается Бин, Первый-в-храме. Видит Каома, он сражался достойно!
Перед вторыми поединками осталось по пять избранников с каждой стороны. Перед третьими и последними — всего по два. У северян Юл Ю и Даан, у южан — Су То и первый соперник Сань Но. Сам Сань Но покинул арену со слезами на глазах: он ни в чем не уступил перед этим высокому южанину, но Настоятели выбирают только двоих…
Последние две схватки увенчали турнир. Юл Ю и Су То долго вынуждали зрителей замирать и вскакивать с мест, а сигнал Цхэ застал их во встречных блоках. Даан, собранный и заведенный до предела, напротив, быстро и красиво разделался со своим оппонентом: пресек «ступню Каома» встречный ударом кулака и пока ошеломленный южанин пытался сохранить равновесие и удержать горизонт, свалил его заурядным «хвостом дарка».
Опомнился Даан лишь когда Цхэ повязал ему на шею полосатую ленту и велел стать на колени перед Верховными. Он скосил глаза: рядом с такой же лентой на шее преклонил колени Су То-южанин.
Все ясно. Они — победители. Что же, Су То — достойный боец, Даан уже жалел, что не сможет встретиться с ним на арене. Впрочем, время покажет.
А вот Юла жалко. Он ведь не проиграл, хотя и не победил. Кто знает, что случилось бы, если с Су То довелось бы встретиться ему, Даану?
5
Когда поздним вечером зрители удалились после остальных поединков, не имеющих отношения к избранникам и Обряду, унеся с собой шум, споры и веселье, в тауте остались только Верховные, тени-Настоятели из обоих монастырей, Даан и Су То, снова поставленные на колени, и Сатэ.
Встал Бин, Первый-в-храме Севера.
— Вы постигли многие тайны ши-тао, младшие. Вы оказались лучшими среди избранников-до. Но это не значит, что отныне вам предстоит жить за ладонью Каома. Нет: испытание только началось.
Даан и Су То еще долго показывали Высшим на что способны. По команде они ломали каменные плиты, пробивали толстые доски, доставали в прыжке высоко висящие кувшины, сражались с Наставниками последнего круга, ходили с завязанными глазами по слабо натянутому шнуру, отвечали на тысячи вопросов…
Даан видел, что ровесник-южанин делает все по-своему, немного иначе, чем северяне, но справляется не хуже.
Испытание закончилось далеко за полночь. Избранников отправили спать так ничего толком и не объяснив.
— Они вполне достойны, брат Бин! — удовлетворенно сказал Тао-южанин.
— Ничуть не хуже тех парней, что побывали на их месте сорок восемь лет назад…
Бин усмехнулся. Он все помнил: тогда на этом же месте в этом же тауте стояли, преклонив колени перед тогдашними Верховными, они с Тао и легкий ветер, врывающийся в таут, шевелил свисающие с шей полосатые ленты победителей.
Сатэ-хранитель привел Матурану. Юноша приветствовал Настоятелей по обычаю монастырей. Его уже несколько раз выслушивали, но до сих пор не решили какую роль сыграет он в исполнении Обряда.
Сатэ предлагал послать его с избранниками. Настоятели вежливо сомневались: надо ли? Хранитель отыскал в библиотеке старые записи, из которых явствовало, что много циклов назад островитянин (кстати, родившийся в год Тигра-воина) помогал монахам исполнить Обряд. Это вынудило Настоятелей задуматься и еще раз все взвесить. В конце концов решили подвергнуть испытанию и Матурану.
Бин хмурился. Не нравился ему Матурана. Хрупок, нежен, словно девушка. Мужчина должен быть сильным.
— Готов ли ты служить Каоме, чужеземец?
— Да, Высший. Я служу ему всю свою недолгую жизнь.
Ритуальная татуировка паутинилась на его левом плече, это давно проверили. На островах Архипелага встречались общины, поклоняющиеся Каоме, в монастырях прекрасно знали это. Изредка появлялись островитяне-паломники и всякий раз находили кров и пищу в обители монахов.
— Постигал ли ты ши-тао?
— Нет, Высший, это ваше искусство и нам оно неведомо.
И это было правдой. Архипелаг воспитал свое учение и свои стили единоборств. Но ведь любой стиль требует силы и тренировки. А что Матурана? Ни одной рельефной мышцы.
— Как же ты защитишь себя в трудную минуту?
Островитянин прижал ладонь к груди:
— Над всем властен Каома и если ему угодно будет сохранить мою ничтожную жизнь, я останусь невредим.
— Каома любит сильных.
Матурана покорно склонил голову.
— Докажи, чужеземец, свою силу. Видишь эту черепицу? Разбей ее.
Юноша поднял на Бина твердый на удивление взгляд.
— Я не умею разбивать камни, Высший. Разве это поможет справиться с недругами?
Бин поморщился. Такой попутчик будет избранникам только обузой.
— Хорошо. Тогда попробуй защититься от человека. Брат Фын!
Один из теней-Настоятелей, невысокий монах, глава кона меча, встал и поклонился Верховным. Но Матурана виновато отступил.
— Мне нельзя сражаться, Высшие, если нет угрозы жизни. Учитель говорил о любви ко всем, в том числе и к врагу, а не о ненависти. Он запрещал пускать в ход силу.
На Архипелаге Учителем звали главу общины.
— Оставим это, брат Бин, — подал голос безмолвствовавший Тао-южанин.
«Чужак совсем не так прост, как пытается показаться. Может быть, он слаб телом, но наверняка силен духом.»
— Он умен и смекалист; думаю, избранники сумеют защитить его в случае нужды. А нет — пусть пеняет на себя и своего Учителя. Пусть идет!
Бин поразмыслил.
— Ладно, брат Тао! Пусть. Ступай, чужеземец! Ты пойдешь с избранниками. Сатэ очень хвалил тебя, так не подведи же его!
Сатэ вздохнул с облегчением. Последний козырь не понадобился, Матурану допустили к Обряду и так.
Хранитель не хотел без нужды раскрывать истинную сущность островитянина даже Первым-в-храме. Удивительно еще, как монахи не обратили внимания на главную татуировку, что украшала левое предплечье.
Матурана поклонился и покинул таут. Несколько минут все Настоятели молчали.
— До рассвета, братья. Завтрашний день станет первым днем Обряда. Воззовем к Каоме, дабы хранил он наших посланников.
Все на несколько мгновений склонились, и направились к выходу.
— Сатэ! — окликнул Бин. — Подобрал ли ты себе нового Хранителя?
Старик обернулся.
— Да, Высший. Мне нужен Юл Ю.
Бин кивнул и проворчал:
— Зачем ты называешь меня Высшим?
Собственно, он и не сомневался в выборе Сатэ. Сорок восемь лет назад в последних схватках Турнира Сатэ сошелся с Тао и никто не уступил в том поединке. А Бин сумел одолеть бойца-южанина, ныне — Хранителя Седьмого Места. Выбрали тогда Бина, как победителя, и, конечно же, Тао. А ведь случись все наоборот, будь соперником Бина Тао, а не второй южанин… Сатэ бы с ним тоже справился… Кто знает, не стоял бы сейчас Сатэ в плаще Первого-в-храме, а Бин не был бы Хранителем? Кто знает, кроме Каома?
Бин не возразил:
— Юл Ю твой, Сатэ-Хранитель.
Тот отвесил благодарственный поклон, воздал хвалу тому, кто Выше, и удалился.
Ночь вползала в таут: Цхэ гасил светильники.
6
Даан, Су То и Матурана покинули монастырь на рассвете. Верховные в последнем напутствии сказали две вещи: надеяться только на себя и не пренебрегать случайностями.
Теперь они могли положиться лишь на собственные силы. Невыполненный Обряд означал все, что угодно, вплоть до конца Мира. Впервые ощутив на своих плечах такую ответственность посланники недолго погрузились в размышления. Их путь лежал на северо-запад, в горы, к южным склонам Фын-Бая.
Монастырь растаял в неверной дымке высокогорья. Можно забыть о его существовании, пока Око Каома не будет доставлено в Первое Место, в долину Утан.
Когда не подозревающих ничего худого Орлов настигла мучительная и неотвратимая смерть оттого, что они коснулись Ока, Матурана-пленник перепилил путы о выступ камня и оставил тайное убежище враждебного клана, прижимая к груди котомку со святыней. Он, рожденный в год Тигра-воина, мог без вреда ненадолго прикоснуться к ней, но лишь весной и лишь в год Тигра-воина, в год Обряда, когда могучая пульсация божественных сил пригасала и Око готовилось к смене Места. Око не могло долго существовать вне одного из Мест — слишком многие силы перекрещивались на нем, чтобы Мир уцелел. Давным-давно хранители отыскали такие точки, где необузданная мощь Каома нейтрализовалась энергией всего Мира. Но недолго: всего двадцать четыре года. По истечении этого срока Месту необходим долгий отдых, чтобы вновь накопить энергию Мира. В чем и состояла суть Обряда — удерживать в равновесии небесные и земные силы, дабы человеческий род имел где жить, воздавая хвалу Тому, кто Выше, глядящему единственным Оком, что навсегда осталось внизу, среди людей.