Джентльмены непрухи (сборник), стр. 13
Попадешь под горячую руку, отгрузят по загривку по первое число...
Когда же выяснится, что никакая это не фантастика, а самая что ни на есть реальность — будет уже поздно. Никто не вернет снятую премию, не снимет выговор, не восстановит в должности... Оно надо? Пусть другие подставляют шеи, если охота. Старший сержант Белов никаких подозрительных грузовиков, словно сошедших со страниц западных автожурналов, сроду не видывал, кроме как в тех же журналах. Ни-ни. И напарник не видывал — правда ведь, Гуля? То-то же!
К тому же Белов сильно подозревал, что начальство в первую очередь потребует номера обоих грузовиков. Дабы опознать их и в случае чего не наступить ни на чью больную мозоль и не вляпаться в неприятности покрупнее масштабом. А номеров-то старший сержант как раз и не запомнил. Как-то даже взглянуть не удосужился, до того не вписывались странные грузовики в окружающую реальность.
Так что опасался Димыч зря.
Москву решено было оставить восточнее и рвать мимо Смоленска. Трасса шла совсем не так, как было указано в атласе, но выбирать нынче не приходилось. Тем не менее убогая грязно-белая табличка, а затем и пошарпанная стела с безвкусными металлическими буквами были встречены с некоторым облегчением.
«Смоленск».
И еще: незадолго до стелы с табличкой у дороги попалась стеклянная башенка дорожной инспекции, почему-то увенчанная непривычной аббревиатурой ГАИ. Все ожидали самого плохого: остановки и немедленного ареста. Но инспектор у башенки шмонал какого-то беднягу-автолюбителя, а второй в башенке сидел, уткнувшись в раскрытую книгу, и на дорогу не глядел. В общем, пост они миновали без задержек.
— Вот видишь! — повеселел Федяшин. — Я ж говорил, никакие это были не дорожники. Бандиты, наверное, дань с грузовиков берут.
— У инспектора на посту форма была точно такая же, как и у тех двоих. И кобуры я опять-таки не заметил... — угрюмо прокомментировал Димыч, поправляя круглые очки.
Федяшин не ответил. Только скорбно засопел. Некоторое время все молчали; потом Андрюха отвлеченным тоном заметил:
— Заправиться надо бы... Соляры верст на полета осталось.
— А вон и заправка! — Федяшин ткнул пальцем в лобовое стекло.
Заправка выглядела, как и все здесь, убого и странно. Ни тебе закусочной, сверкающей зеркальными стеклами, ни тебе дорожного сортира, ни тебе станции техобслуживания, ни телефонных кабинок.
Пыльные, грязные допотопные колонки с такими же пыльными грязными шлангами. Масляные пятна на дрянном асфальте. Никаких рабочих в форменных комбезах — похоже, водитель был обязан сам отвинчивать крышку бака, вставлять пистолетище в горлышко и глотать октановые пары.
И — опять! — ни единого рекламного щита! Не говоря уже о щите-ценнике.
Семьдесят девятый год представлялся проспектовцам совершенно иначе.
Андрюха мигнул Кузьмичу и зарулил на территорию стоянки. «Десна» остановилась в метре от донельзя выцветшего и сильно покоробившегося стенда с небрежно намалеванным красноватым стягом, плакатными фигурками допотопных работяг и сюрреалистическим изречением «Коммунизм победит».
Кого именно коммунизм собирается побеждать — прошлое умалчивало.
8. Perfect Strangers (1984)
Единственное, что не отличалось от привычного, — окошечко кассы.
— Я ща... — буркнул Андрюха и выпрыгнул на асфальт. На ходу доставая деньги, он пошел платить.
Народ в кубрике тем временем решил размять конечности и полез наружу. К приоткрытой двери кабины приблизился Данил Сергеев. Глаза у него масляно поблескивали — не иначе публика успела принять граммов по двести на грудь.
— Сменить не нужно? — участливо поинтересовался он. Федяшин подозрительно уставился на него.
— Ты ж бахнул уже! — сказал он с нажимом.
— Игорь не пил, — довольно сообщил Данил. — Ему выходить лень, в гамаке изволит почивать. Но если надо сменить — сказал сменит.
— Ща решим, — пообещал Федяшин.
Он отвлекся неспроста: обратил внимание на Димыча. А Димыч с тревогой глядел сквозь подернутое радужными отсветами лобовое стекло на действия Андрюхи у кассового окошка.
Андрюха чуть не по пояс влез внутрь; руки его тем не менее оставались снаружи, причем Андрюха бурно жестикулировал. По характеру жестов догадаться о предмете разговора было столь же трудно, сколь счесть звезды на небе или песчинки на пляже.
— Че-то не клеится, — мрачно изрек Димыч. — Не поездка, а какая-то сплошная жопа. Как тут наши предки жили, в этом долбаном семьдесят девятом?
— Как-то жили, — буркнул Федяшин. — Пошли разберемся.
Они по очереди покинули кабину «Десны». Димыч хмуро покосился на стайку болел, выползших из кубрика покурить, Поскольку курилки на заправке тоже не обнаружилось, народ просто отошел метров на тридцать, к чахлым деревцам на отшибе, где у некогда красной, а ныне насквозь проржавевшей пожарной бочки криво торчал из слежавшейся земли кое-как укомплектованный пожарный щит, а под ногами полным-полно валялось разнокалиберных окурков.
— Что такое, Андрюха? — Шурик хлопнул административного гения группы по спине.
Андрюха осторожно извлек плечи и голову из окошка. Лицо у него было таким растерянным и обиженным, словно он только что воочию убедился: Земля плоская, а солнце и луна приколочены к хрустальному своду дюралевыми гвоздями.
— Соляры нету, — похоронным тоном объяснил Андрюха. — А хоть бы и была, то только государственным машинам и только по талонам. За бабки — шиш.
— Как это? — не понял Шурик. — Что значит — нету?
— Эй, ребятки! — донеслось вдруг из окошка. — Вы что, из Финляндии, что ли? Не понимаете, как не может быть соляры? А что у нас, ептыть, есть вообще, а? Кроме любимой партии...
— Так! — нашелся Димыч. — Пойдемте-ка погутарим...
— Куда? — недовольно спросил Андрюха.
— Да вот... хоть в магазин. Жратву наша банда, поди, уже всю схарчила. Ну и курева своего вонючего небось прикупите.
— Да, кстати! — встрял подошедший Костя Ляшенко. — Я как раз хотел сходить. Вон какая-то лавка виднеется.
За куревом выдвинулась делегация человек в восемь, включая Кузьмича из пивного трейлера.
Над лавкой висела замызганная вывеска с уклончивым названием «Продовольственные товары». А товаров внутри было... В общем, остолбенели все.
Плавленые сырки такого вида, словно их грузили вилами, вековой твердости пряники и березовый сок в неряшливых и пыльных трехлитровых банках.
Больше в магазине не нашлось НИ-ЧЕ-ГО. Пустые полки и витрины. Пустые холодильные шкафы странного облика, к которым никак не подходило ласковое и щемящее понятие «ретро».
Толстая равнодушная тетка в застиранном белом халате, не поднимая головы, зло спросила:
— Ну, чего пялитесь? Будете что брать или как? Ошарашенные гости из будущего нерешительно топтались у входа.
Проходить боялись — может быть, из опасения исчезнуть вслед за исчезнувшими из лавки товарами. Ибо какой смысл держать такой торговый зал пустым? Одна аренда сожрет и перекроет любую выручку этой жуткой пародии на магазин.
— Нет, спасибо, — пробормотал Димыч и пулей вылетел наружу. За ним потянулись и остальные.
— На сколько еще хватит соляры? — мрачно осведомился Димыч, когда вернулись к автомобилям.
— Ну, верст на пятьдесят — семьдесят, — пожал плечами Андрюха. — А у тебя, Кузьмич?
— Так же, — коротко ответил тот.
— Кассир посоветовал мне отъехать чуть дальше, встать за кольцом и постопить бензовозы. Сказал, их там много с нефтебазы шастает. И за червонец зальют баки доверху.
— Так поехали! — решительно заявил Шурик. — Давай, банда, в кубрик, время не ждет!
— Сменить на... — опять затянул было Данил, но Андрюха оборвал его одним-единственным жестом. Данил осекся на полуслове и покорно побрел в кубрик.
До кольца было совсем недалеко — только успели отъехать от негостеприимной заправки и миновать негостеприимные «Продовольственные товары». Вдоль дороги незаметно встали угрюмые и безрадостные серые заборы, приземистые, казематного вида строения высились за заборами. Андрюха приткнул «Десну» у бордюра за ближайшим же перекрестком, не забыв протянуться и оставить место для трейлера Кузьмича. Словно по заказу в сотне шагов от этого места на противоположной стороне улицы зеленел свежеокрашенный киоск с веселенькой надписью «ТАБАК» на жестяном карнизе. Пока Андрюха с Шуриком ожидали обещанные бензовозы, курильщики решили пополнить запасы отравы.