Казнить нельзя помиловать, стр. 19

– Примерно так, – кивнула Маринка. – Конечно, мы люди друг другу посторонние и ничем не обязаны, но лично я ни против кого ничего предпринимать не стану, заявляю со всей ответственностью. И не потому что такая благородная, а просто не хочу. Так что если меня сейчас кто слушает, имейте в виду! – адресовалась она к потолку. – Но в суд я подам в любом случае.

– Муся, а вдруг окажется, что ты со своим свободолюбием, наплевательством и пофигизмом случайно соответствуешь правильной модели поведения, и тебе приз дадут?

– Все равно подам… В Страсбургский суд за нарушение Женевской конвенции…

Полезно быть трезвым. Все понятно, обыденно, просто. Артем жив?здоров. Во Владивостоке были простые совпадения. Кому?кому, а мне грех жаловаться на телевизионщиков, благодаря им у меня теперь есть Маринка, друг, сестрица Аленушка. Леха… и тут все получится. Выделывается, надо же, метафизика, бабочка! Давай, дружище, прикалывайся, веселись, я тебя не таким еще приколам научу. Пусть ты не наш – можно подумать, я никогда никого не совращал. Это даже интереснее. Ну, а не выгорит – тоже не беда, наплевать, не так уж сильно я увлекся.

Легко на душе стало! Петь хочется. Петь можно, а пить не надо, во всяком случае, паленую водку. Что там на экране происходит? Опять митинг какой?то. Пионеры и пенсионеры скандируют: «Когда – мы – едины – мы – непобедимы!» Сразу вспоминается «Молчание ягнят» и безумный Миггз: «Я – хачу – уйти – с исусом – я – хачу – с хрестом – пайти»…

– Господа хорошие, – провокаторским голосом начал Леха, – как вам кажется, кто выиграет, когда дойдет до дела? На кого ставите? Кто как себя поведет?

– Геныч пойдет ментам сдаваться, – уверенно сказал я. – Не вытерпит. Олег согласится на все условия, ему квартиру покупать надо. Татьяна тоже. А почему они оба в списке, одна семья?

– Напутали, фамилии?то у них разные. А я считаю, никуда Геныч не пойдет, – сказала Марина. – Он совсем не дурак. Подумает?подумает и поймет, что лучше не дергаться. Вот он и выиграет в конце концов. Он человек без предрассудков.

– Лизавета не станет играть, – сказал Алекс, – она таких же взглядов придерживается, что и мы. Так что все по справедливости. Кто самые бездомные, те и выиграют.

– Леха, а если б ты тоже был бездомный? – спросил я. – Согласился бы? Олег говорил, у тебя жилищные условия чего?то там не позволяют…

– Просто ко мне мать приехала. У меня такая же точно квартира, Иван, как твоя. Захочу больше – найду, где заработать или украсть, не проблема.

– А как ты в Москву вообще попал?

– Да так, приехал… Большой город, больше развлечений. Клубы?рестораны, театры?выставки и все такое… Кстати, о досуге: не хотите сходить куда?нибудь?

– Обязательно, – просияла Маринка, – только не сегодня, ко мне придти должны.

– Сегодня и я не могу, мать одну по вечерам бросать не хочется, и так видимся с ней очень редко. Давайте через недельку. Ладно, Иван, нас вежливо выпроваживают – пора…

Дома я выкурил бесчисленное количество сигарет. От них саднило в горле, щипало язык. Черт, я был уверен, что он на лестнице скажет мне что?нибудь. Но он ничего не сказал. Спускался впереди меня, прыгая через две ступеньки. У подъезда кивнул, поднял воротник куртки и мгновенно растворился в ранних сумерках. Руки не подал, как обычно. Вот так, Дориан из деревни Гадюкино, обломайтесь: легкой победы не будет. А я легких и не люблю. Препятствия, они чего?то там усиливают. Как жить?то хорошо, господа, товарищи, братья и сестры!

… декабря 200… года, понедельник

В какой же реальности я нахожусь? Пол, диван, потолок – все как вчера. Спал сладко, крепко и видел во сне Ганнибала Лектера, с которым мы посетили скрипичный концерт, только музыканты играли не на скрипках, а на рапирах. Отныне трезвость – норма жизни! Тридцать раз отжался и пошел в ванную. Может, когда?нибудь и курить брошу.

Шлялся целый день в лесу, что возле моего дома. Купил какой?то готовой жратвы в коробочках. Пожевал без аппетита и набрал Маринкин номер. Занято. Каждые пять минут нажимал на «redial», но результат был тот же. С кем это она? Для Интернета у нее выделенный канал. Как можно столько трепаться? Что там происходит? Жучки нашли? Она лежит, мертвая, на диване, а по комнате ходят люди в штатском, роются в ящиках, фотографируют, трубка лежит на столе и издает бесконечные короткие гудки…

Наконец дозвонился и напросился в гости. Пришел, развалился с ногами на диване и закурил. Хозяйка отправилась варить себе кофе, мне чай. Традиция уже сложилась. Мои тапки, мой угол, моя чашка. Я к вам пришел навеки поселиться. Каким образом у нее в квартире всегда такая чистота, будто паркет только что натерли, пыль смахнули, кафель начистили? В следующий раз я приду к ней с цветами. Гость должен соответствовать приему.

– Был специалист по жучкам, – сказала Марина. За эти дни щеки у нее совсем запали, и линия от скулы вниз стала еще очаровательней. Зеленые линзы она сняла, глаза оказались бледно?серыми. – Ты не мог дозвониться? Как раз проверяли связь. Все чисто, так что можешь начинать выкладывать новости. Кого убили? Как погода?

– Погода классная, – сообщил я. – Никого не убили. Может, все уже закончилось?

– Может быть, может быть, – пробормотала она с сомнением. – Знаешь, я вчера насчет судебного процесса в шутку сказала… а потом решила, что надо в самом деле попробовать. Не люблю, когда мне наступают на хвост! Я потому и с работы ушла, что не хочу играть по навязанным правилам. Знаешь, Ванька, я одобряю людей, которые борются за место под солнцем, потому что им нравится борьба. Но не понимаю тех, кто бьется без желания, из последних сил, потому что так положено, и кто?то велел… И почему люди не хотят оставить друг друга в покое?

– Браво, – сказал я, – ты великолепна. И почему, в самом деле, люди не летают, как птицы?

– Почему нельзя жить просто как нравится, если ты никого не трогаешь? Раньше я не понимала людей, которые уходят в монастырь. А теперь понимаю.

– Ты в монастырь хочешь пойти?

– Избушка в лесу – лучше. Я просто имела в виду, что люди не захотели жить по общим правилам и ушли в другой мир. А монастырь – это не мое. Я в бога вообще не верю. То есть активно не верю.

– Опять статья, – я покачал головой. – Ты рисковая женщина! По совокупности на вышак потянешь! Так уверена в своем генерале? И во мне? Вдруг я донесу?

– Уверена. И потом, проститутка – полезный элемент патриархального общества, так что навряд ли со мной что?нибудь серьезное сделают. А ты что – веришь в бога?

– Сам?то я типа агностик. Мне гипотеза бога представляется излишней. Она все усложняет без надобности. А что значит «активно не веришь»?

– Понимаешь, я в него не верю прежде всего из моральных соображений. Мне кажется настолько очевидным, что человек придумал бога по своему образу и подобию: этакое жестокое, мстительное, мелочное, злобное, тупое существо… Корыстное вдобавок!

– Да?да, – снисходительно кивнул я. – И если он есть – отчего допускает всякие злодейства, гибель маленьких детей… И ответные доводы церкви ты тоже, конечно, знаешь.

Глаза у Маринки сверкнули:

– На сотую долю процента я допускаю, что есть именно такой бог, какому в церквях молятся. Тогда он мне припомнит… Все, что я о нем говорила, как я его ненавижу. Знаю, очень многие не верят, но тоже на долю процента допускают – так они задабривают его на всякий случай, крестики покупают… золотые… Стараются прогнуться на всякий случай, как перед высоким начальством. Может, с этим начальством никогда не придется встретиться, но вдруг?

– Маруся, а нет ли у тебя мыслишки: вдруг какой?нибудь бог существует, и он захочет на тебе свое благородство и милость показать, возьмет да и простит твои богохульные слова, раз ты такая откровенная, да еще моралистка? – спросил я с любопытством. – И вообще ты как?то очень уж страстно о нем. Я не верю – так он меня и не беспокоит. Разве можно так ненавидеть то, во что не веришь? А ты на него злишься, будто он у тебя тыщу баксов занял и не отдает… Кстати, о птичках, – вспомнил я, – наш друг в седом парике довольно прозрачно намекал мне, что он – дьявол. Или, во всяком случае, представляет его интересы.