Пастырь мертвецов, стр. 59
За это ему не преминул отомстить морально прокаженный Шелудько.
Он страшно завидовал этому высокому длинноволосому красавцу, который сумел пробиться в «любимые ученики», не проявляя особого рвения или прилежности. Причина, в принципе, лежала на поверхности. Гэндальф был гомосексуалистом. Но об этом даже в «Гаруде» знали далеко не все.
Так что, корни симпатии Алексея к Витторио таились вовсе не в неких оккультных глубинах – они, скорее, росли из глубин его… мировосприятия. Однако желание не было взаимным, от чего Лисовский невероятно страдал и даже порой срывался в запои.
Вот как раз на этом несоответствии между реальностью жизни Гэндальфа и благородными порывами его… души сыграл Шелудько, чтоб устранить с дороги единственного конкурента. Стал часто набиваться к Лисовскому в собутыльники, дабы в процессе возлияний нашептывать, что Витторио презирает Гэндальфа и распространяет грязные сплетни о нем. Даже спровоцировал как-то соперника на резкие высказывания об учителе – тот разговор, конечно, был записан на диктофон. Прослушивание записи стало последней каплей – Гэндальф прогнал Витторио из «Гаруды».
Так Илья Шелудько стал единственным из участников кружка, кто вместе с Лисовским начал приближаться к заветному порогу…
Происходящее во время «спецзанятий» еще сильнее изменило его представление об окружающем мире. То были уже не попытки зажечь свечу силой взгляда, и не клоунада над дощечкой с буквами (в процессе последнего занятия, кстати, однажды выяснилось, что в состав «Гаруды» входят сразу две реинкарнации Рамзеса Второго). Нет, теперь все было в десятки, если не в сотни раз серьезнее…
Стоя за спиной Гэндальфа, Илья видел настоящие души мертвых людей в зачарованных зеркалах. Научился устанавливать с учителем телепатическую связь – теперь они могли обсуждать свои дела, даже находясь на значительном расстоянии друг от друга. Шелудько узнавал и видел все больше и больше – скоро он уже мог различить среди носящихся в вечерних небесах летучих мышей не совсем обычных особей. А дальше были ночные встречи с призванными элементерами на берегу Дона, и астральные сны, очнувшись от которых, Илья обнаруживал, что сжимает в руках траву и камни иных миров…
Потом все пошло наперекосяк. Причиной стала душевная драма Лисовского. Он ведь давно ненавидел себя, этот маленький человечек с глазами извращенного демона. За гомосексуализм – такая черта вообще свойственна очень многим геям, выросшим в семьях, где исповедуются традиционные ценности. За склонность к творению зла. И самое главное – за то, что так и не смог сказать себе «Стоп» прежде, чем впервые совершил что-то по-настоящему непоправимое.
«Я стал тонкий и какой-то прозрачный, – часто, напившись, жаловался Гэндальф Илье в последние недели их общения. – Как масло на хлебе у скупердяя. И ведь то, что происходит с нами сейчас – еще только самое начало. Мне становится страшно при мысли о том, что может ждать дальше…». Во время одного из таких словоизлияний он рассказал Шелудько и о том, что на самом деле происходило годы назад в общежитии.
Илья очень быстро смекнул, чем это пахнет. Лисовский мог в любой момент остановиться. Сжечь свои магические инструменты и книги, раскаяться в многочисленных грехах, и даже – чем черт не шутит – уйти в монастырь. Обидно было бы потерять наставника, стоя у самой границы вожделенных краев.
Тут-то Илья и совершил фатальную ошибку.
Прежде хитрый, расчетливый и сверхосторожный, теперь он принялся давить на Лисовского, растеряв всякую тактичность. Без Гэндальфа Шелудько не смог бы завершить начатое – так и остался топтаться в тамбуре вместо того, чтобы занять купе, или хотя бы боковое место в поезде новой жизни.
Но эти действия привели к прямо противоположному результату.
Гэндальф однажды вспылил так, что не только указал на дверь своему приближенному ученику, но и разогнал всех остальных. Эзотерический кружок «Гаруда» прекратил свое существование.
А вскоре то же самое случилось и самим Лисовским…
Подробности его ухода из жизни до сих пор оставались большой загадкой для всех, кто знал Алексея. Достоверно было известно только одно: летней ночью 2002 года его жестоко избили, а затем утопили в Дону двое приблатненных молодчиков. Но только с чего вдруг этот отрешенный от общества человек оказался в поздний час в такой компании? Большинство знакомых Гэндальфа сходились во мнении, что Алексей попросту достиг пределов морального падения.
Илья Шелудько так не думал. Он был склонен подозревать, что встреча Гэндальфа с гопниками совсем не была случайной. А сами убийцы могли и не понимать, что творят. Ведь если Лисовского захотел устранить другой маг – пусть даже не высший, а всего лишь равный ему – он вполне мог загипнотизировать хулиганов или даже управлять ими на расстоянии.
Но по большому счету Илья не слишком-то интересовался причиной смерти бывшего учителя. Придя на поминки, которые проходили в доме, где снимал комнату Алексей, Шелудько выкрал записную книжку Гэндальфа. Илья догадывался, что Алексей поддерживал связь с кем-то из настоящих волшебников. На пожелтевших страницах старого блокнота он надеялся найти необходимую контактную информацию.
В книжке нашлось целых пять записей, которые могли иметь отношение к тайному миру магии. Правда, четыре из пяти номеров были заблокированы. Но единственного, который подавал признаки жизни, Илье оказалось больше чем достаточно. Это было именно то, что он искал.
Но Шелудько понял это лишь через несколько лет…
Тогда, в год смерти Гэндальфа, он много раз набирал номер, но не слышал в ответ ничего, кроме серии длинных гудков. Они могли продолжаться часами. Хозяин телефона либо был глух, либо лежал в могиле, погребенный вместе с аппаратом. Илья от злости на стенку лез. Внутреннее чутье подсказывало ему – именно эти одиннадцать цифр являются ключом к «запрещенной реальности». «Проклятье, ну почему они не отвечают?», – скрипя зубами, думал Шелудько.
Ответный звонок раздался спустя годы, когда погрязший в бытовых и семейных проблемах Илья – теперь уже Мигалка – начал постепенно забывать о том, что некогда стремился стать волшебником. Как оказалось, все эти несколько лет владелец таинственного номера наблюдал за Шелудько из тени, накапливая информацию о нем. Короткий разговор, состоявшийся в начале 2008 года, обернулся для Ильи новым приступом панического страха. Мигалка понял – все гораздо более серьезно, чем он мог даже предполагать.
Вскоре он обрел нового наставника – в тысячи раз более могущественного, чем безвременно почивший Гэндальф. Настоящего Темного мага. Только вот, сам Шелудько в их тандеме не был больше учеником.
В лучшем случае – помощником.
Но если называть вещи своими именами – не более чем слугой…
Мастер Карнагор находился сейчас в квартире Ильи. Из ванной комнаты доносилось журчание воды – маг совершал омовение перед ритуалом, за который ему предстояло взяться уже через несколько часов. Шелудько нервничал. Пожалуй, что так же сильно, как и в тот вечер, когда впервые услышал по телефону голос Мастера. Или когда узнал, что его враги добились высокого положения в обществе. Из-под пальцев его сегодня вылетали особенно мерзкие слова, способные ранить душу даже тому, кто прекрасно знает, чем является русскоязычный Интернет.
Еще бы – вскоре он должен был впервые увидеть силу тайного мира в действии. Собственными глазами, а не сквозь обычный многослойный камуфляж.
Звуки в ванной стихли. Шелудько вышел из Интернета и бросил горестный взгляд на свой домашний бар. Илье очень хотелось выпить, но делать этого было нельзя – скоро ему надлежало сесть за руль, чтобы доставить Мастера к месту, где предполагалось совершить ритуал…
Глава 22
«Да что же это такое?!»
– Надо же, как скромно он живет, – промолвил Горри, глядя из окна «Паджеро» на дом Грушницкого. – Егор, твое жилище в сравнении с этим выглядит настоящим дворцом.
– Мой дом родителями был построен, – сказал Киреев. – Еще в девяностые – да это и по стилю заметно. Тогда все так строили, модно было.