Источник Шиюна, стр. 11

Они поднимались вверх и спускались вниз по холмам Бэрроу, по таким запутанным проходам, что ей приходилось часто управлять пони. Туман в это утро был особенно холодным, и она чувствовала боль в лопатках, проведя бессонную ночь, но не могла позволить себе отдых. Фвар мог последовать по следам, он стал бы преследовать ее даже если бы никто больше этого не стал делать. Она не думала ни о его отце, ни о братьях, которые могли бы остановить его, и потому была полна страхом.

Наконец в тумане она нашла путь, который искала: камни старой дороги, твердую основу для ног пони. Джиран спрыгнула с животного, вдыхая теплоту его тела, и завернулась в мокрую шаль. Она поздравила себя с удачной попыткой побега, впервые поверив в правильность своего решения. Даже лошадка шла бодро, ее копытца стучали о камни, эхо гуляло в невидимых холмах. Это была единственная дорога, оставшаяся во всем Хиюдже, сделанная кел, более древними, чем сами короли. Она верила, что где-то впереди, возможно, дальше к северу, едет король-странник. Это был единственный путь, по которому мог следовать всадник. У нее не было надежды догнать его чудесную длинноногую лошадь, во всяком случае, пока они оба не достигнут древнего пути. Но в своих сокровенных мечтах она все-таки думала, что он ждет ее, именно ее, чтобы стать проводником через опасные дикие болота.

Постепенно он исчез из ее мыслей, словно видение в ночи. Теперь все вокруг стало серо-белым. Лишь маленькая чайка у сердца и костяная рукоятка, прикрепленная к поясу юбки, доказывали, что он действительно существует. Здравый смысл говорил ей, что она подвергает себя опасности, отдаваясь прямо в руки болотников или, еще хуже, тех, кто знает о ее снах и ненавидит ее, так же как люди Чадриха ненавидели ее, маленькую дочь Ивон.

Но утром весь ужас ночных кошмаров казался оставшимся позади. К тому, что пряталось за стенами укрепления Бэрроу, возврата уже не было. Там, еще совсем близко, она предчувствовала ожидавшую ее смерть. Вдали от укреплений Бэрроу было спасение, но сейчас, когда она удалялась все дальше и дальше, чувство неуверенности снова овладело ей. Она старалась верить, что едет в Шиюн, где крепости большие и безопасные, где люди обладают золотом хию. Не так важно было добраться туда, как просто двигаться без остановки. Скорее, скорее — стучало в голове, и сердце билось, как в лихорадке.

Соша улыбалась в то утро, когда покинула их. Джиран вспоминала ее одеяние в солнечном свете, лодку, скользящую от пристани в лучах золотого света. Соша выбрала этот путь во время большого прилива Хнота, когда безумие разливалось, как разливалась сейчас вода по их каналам.

Джиран позволила темным мыслям овладеть ее разумом, хотя обычно пыталась отогнать их. Она думала, жива ли была бы сейчас Соша, если бы ее не поглотило большое серое море? Какие ночные кошмары видела бы она, какие страшные монстры преследовали бы ее лодку и похожа ли была бы ее жизнь в крепости Бэрроу на жизнь ее сестры Сил? Джиран вытащила из-за пазухи амулет-чайку, чтобы посмотреть на него при дневном свете, в безопасности, и подумала о короле под холмом и о страннике, который был во власти кошмаров, так же как и она.

Белая женщина-всадник, преследующая черного незнакомца. Ночью она дрожала, вспоминая его прикосновения, думая о белых перьях и о том, что находится у ее сердца, и о семи неблагоприятных силах, которые однажды пленили его, до того как девочка из Бэрроу пришла туда, куда не должна была приходить.

Чайка с распростертыми крыльями холодно блестела в ее руке, древняя вещичка, излучающая зловещую красоту. Эмблема пустоты на краю мира, из которой только белые чайки могли появиться, как потерянные души. Моргин-Анхаран, которую болотники проклинали и за которой следовали короли после своей смерти. Белая Королева, Смерть. Ужас охватил ее и хотел заставить выбросить амулет далеко в болото. Было время Хнота, как и тогда, когда не стало Соши, когда земля, море и небо смешивались и сходили с ума и приходили сны, ведущие ее туда, куда ни один человек никогда не пришел бы.

Но ее рука твердо сжалась, она опять положила птичку на грудь. Она не могла видеть, что было за туманом. Время от времени копыта пони звякали о голые камни, иногда она слышала всплеск воды или чавканье грязи. Темные тени холмов вырисовывались в плотном воздухе, и она медленно проезжала их, словно огромных свернувшихся змей, прячущихся в болотах.

Высокие и узкие Стоячие Камни виднелись впереди по обеим сторонам дороги. Пони направился к ним, и сердце Джиран забилось сильнее, ее пальцы сжимали повод, в то время как она успокаивала себя, что не нарвется на какого-нибудь хищника. Один из камней стал вырисовываться более отчетливо. Теперь она поняла, насколько далеко заехала, не видя ничего из-за тумана. Все больше и больше камней было видно вокруг. Она хорошо знала, где находится: неподалеку были разрушенные укрепления кел на холме Ниа. Камни, которые стояли еще до того, как сломалась луна.

Теперь она ехала по краю болот. Маленький пони упорно шагал по дороге, его копыта звенели о камни или глухо ударяли о землю. И все, что она могла видеть в этом мире, были только камни и маленькие клочки земли, по которым ступал пони. Так и должно было быть в том месте, где человек проезжал по краю самого мира.

Проезжая по мягкой земле, она взглянула вниз и увидела отпечатки больших копыт. Дорога поднималась здесь уже так высоко, что вода больше не скрывала ее, и старые камни были хорошо видны. Три из них стояли прямо возле дороги. Издалека доносилось эхо, отражавшееся от камней.

Джиран не нравилось это место, которое явно было старше, чем короли Бэрроу. Она держалась руками за короткую гриву пони и уздечку, когда тот шел с осторожностью, подняв голову. Эхо не затихало. И неожиданно она услышала звон металла подкованной лошади. Джиран ударила пятками в толстые бока пони, призывая всю свою смелость. Перед ней внезапно выросла тень черной лошади со всадником, поджидающим ее. Пони заколебался. Джиран опять ударила его пятками и заставила идти, и воин прямо перед ней. Темная тень в тумане. Его лицо стало видно лучше. На голове у него по-прежнему был заостренный шлем, и еще теперь на нем был белый шарф. Она остановила лошадку.

— Я искала тебя, — сказала она, но сдержанность всадника наполнила ее сердце неуверенностью. И ощущением того, что что-то в нем изменилось.

— Кто ты, — спросил он, окончательно сбивая ее с толку. — Откуда ты едешь? Из крепости на холме?

Она начала подозревать, что сходит с ума, и, прижав холодные руки к лицу, задрожала, а пони стоял, переминаясь, перед мордой высокой черной лошади. С мягким позвякиванием копыт о камни и шлепаньем воды из тумана появилась серая лошадь. Верхом на ней была женщина в белом плаще, и ее волосы были бледны как день, белые, как изморозь. Женщина, о которой бормотал тот воин в своем ночном кошмаре, белая женщина-всадник, которая преследовала его. Она подъехала прямо к нему. Белая королева и черный король вместе. Джиран направила своего пони в сторону, подальше от них. Но черная лошадь опередила, рука воина вырвала у нее поводья. Пони шарахнулся от такого обращения, и короткая грива тоже выскользнула из ее пальцев. Ее тело накренилось, и она упала на спину, видя перед собой только белый туман. Джиран ничего не успела понять, потому что страшная темнота зависла над ней.

КНИГА ВТОРАЯ

Это не было похоже, несмотря на точно такие же деревья, на Эндар. Воды текли здесь медленнее, над холмами раздавался недружелюбный шепот. Луна блестела сквозь туман как огромный диск, зависший над землей. В воздухе ощущался запах гниения.

Собрав вязанку сухого хвороста для поддержания огня, Вейни был рад вернуться к костру. Надо разогнать туман и пересилить сырость с помощью дыма. Наконец-то они обрели какое-то прибежище, несмотря на то, что душа жителя Карша, которым был Вейни, ненавидела строителей таких сооружений.

Старинные камни были когда-то частью огромной стены, остатками древнего строения. Серая и черная лошади паслись у подножья холма, окруженного руинами. Маленький пони топтался чуть в стороне. Черные животные были хорошо видны на фоне далеких деревьев, а серый Сиптах казался в тумане лошадью-призраком. Три тени двигались и щипали траву за оградой из мокрых веток. Коричневая шаль девушки лежала на камне возле огня. Вейни начал подбрасывать в огонь ветки, и сырое дерево стало рассыпаться искрами, занялось огнем; поднялось горькое облачко дыма. Но полыхал огонь очень недолго, и Вейни с благодарностью посмотрел на источник тепла.