Путешествие. Из принцессы в наемницы (СИ), стр. 47

— И что? Получилось? — хмыкнул король, выводя меня из себя еще больше. — Единственная, потому и называется Единственной, потому что жить без нее невозможно. А ты дурак! Так дураком и помрешь, если не поймешь, что за свое счастье нужно бороться. Но, что вы у нас же гордость взыграла! Вместо того чтобы потребовать объяснений, мы трусливо убегаем от чувств.

— Да, вы не понимаете, — кричал я на короля.

— Заткнись, мальчишька! Аня не могла ни с того ни с сего взять и сбежать. Все кто жил во дворце видели, как она переживала за тебя и уж поверь, она не тот человек, который боится сказать правду в лицо. Да, она могла устроить скандал, но уйти, ни сказав не кому, ни слова, такого не могло случиться! Подумай об этом…

Не дожидаясь разрешения короля, я вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью. Я знал, что разговора об Анне не избежать, но что настолько это разбередит рану и не догадывался.

Я будто снова окунулся в тот день и снова испытал ту невыносимую боль, которая разрывает все внутри. После того как нашел злосчастную записку сам не помнил как добрался до дома и обессиленно рухнул на кровать рядом с дочькой. Она стала моим маяком в мире боли и темноты. Я корил себя и пытался найти объяснения ее поступку. А когда Амине стало лучше, я пошел мстить демонам, не за себя, за нее. Ведь это именно из за них в ее глазах были слезы и именно из-за них в ее глазах поселился страх.

А следующим пришло осознание, что я ей просто не нужен. Возможно, она не верила в то, что я говорил ведь мы долгое время ненавидели друг друга, а возможно… Я уже и не знаю что думать… Все-таки, женщины коварные существа и я вновь в этом убедился. Лучше быть одному, ради Амины я буду сильным!

Глава 17

Король Тирристаля был очень своеобразным мужчиной. Ему было не больше сорока пяти и с юмором у дядьки было все в порядке. Когда я в образе «шарика», впереди живот позади я, появилась во дворце, заявить права на имущество принадлежащие Аните и Альберту. Король с юмором подошел к этой ситуации, поинтересовавшись, как я в таком… интересном положение, умудрилась победить такого сильного мага. Про то, что маг воскрес, мы ничего говорить не стали. Он вообще остался с вещами недалеко от поместья Литберг.

Процедура подтверждение права на собственность прошла быстро. В тронный зал, где принимал король, внесли кристалл истины, и он подтвердил, что я отдала кровный долг и печать спала с ауры. Маг у короля оказался любознательный и длительное время меня рассматривал, я же скрыть свою ауру не могла. Бормоча себе под нос, маг уколол мне палец и капну на камушек на своем браслете.

— Этого не может быть, нет правда. Как такое возможно? Она — джинн! — завопил маг так, что мелкий у меня в животе активно зашевелился, выражая недовольство громкими звуками.

Я положила руки на живот, успокаивая ребенка.

— Хмм, а не хотите, леди, чаю? — с предвкушающим блеском в глазах задал король вопрос.

Не согласится, было невозможно, и наше чаепитие затянулось на три дня. Меня изучали маги как неведомую зверушку. Кристоф же сразу предупредил, чтоб я рассказала все как есть, ну недоговорив естественно, что он жив.

Я посмеивалась только над озадаченными магами. А когда узнали что есть джинн с непроснувшейся кровью из другого мира, то объектом стал уже Женька. Беспорядок среди магов прекратил сам король. Дав нагоняя магом отправил нас домой сославшись что в моем положение вообще с сумасшедшими магами противопоказанно общаться и вообще мне рожать скоро. Так же, уже по моей просьбе король пока будет утаивать какой, как он назвал, бриллиант поселился на его землях.

Естественно нас одних никто не отпустил, и король выделил охрану, которую возглавлял его брат — Рэндел. Мужчина лет тридцати, как копия похож на короля, был таким же и по характеру. Он был лекарем, и ему было БЕЗУМНО интересно пронаблюдать роды джинны! С моей легкой руки по прибытии в поместье Литберг, Кристоф стал просто Крисом, а для всех моим дядей — Кристианом.

Дни текли. Рэндал — сумасшедший ученый не оставлял меня ни на минуту. Домом занялся Крис и Алей, а мы, с Женькой только открыв рты, смотрели, как набирают новую прислугу, приводят в порядок бумаги и отчеты, «выбивают» из прежнего казначея украденные деньги. Женька, сначала хватающийся за голову, постепенно начал вникать во всю бухгалтерию, недаром он хороший программист с цифрами на ты. А потом мы его не видели два дня, ну то есть, как не видели он бегал, устанавливая свои технические приспособления, и не вылезал из кабинета, а на третий день он с сияющим лицом объявил, что написал программу, которая сама будет все считать только исходные данные ввести нужно.

Но, порадоваться я толком не смогла, заболела спина и Рэндел с энтузиазмом безумного ученого принялся принимать роды. За неделю до знаменательного дня из деревни привезли тетку Макарию, с которой мы договаривались, что роды принимать будет она. Время шло, схватки становились все чаще, я ходила по комнате, растирая разламывающуюся поясницу. Тело казалось, каким то не моим. Схватки ощущались как потягивание поясницы. Воды все не отходили, но добрая женщина успокоила, что так бывает и вот в очередной раз меня уложили на кровать. Тетка Макария что-то сделала, и я почувствовала всю радость схваток. Боль была невыносимой. Я клялась, что убью Догара если он появится в поле моей видимости и еще кучу нецензурных слов. Периодически заглядывающие Женька и Алей были бледными как полотно. И вот наконец раздался приглушенный крик и боль отступила.

— Дайте. Дайте мне сына, — попросила я охрипшим после крика голосом.

— А откуда ты знаешь что мальчик? — хитро спросила тетка Макария.

— А кто еще мог родиться от этого невыносимого мужчины? — утыкаясь в черные волосики на голове сына спросила я.

Где-то, через полчаса, когда я лежала, и наблюдала за причмокивающим сыночком, Рэндел допустил ко мне братьев.

Женька сел рядом и с полными счастья глазами уставился на ребенка, а когда малыш открыл глаза, то вздохнул от восхищения. Глаза у сына были точной копией отца.

— Ну, как я и думал, в нашем доме появилась маленькая копия Догара. Ты точно его мать? — поддел меня Алей.

А у моих ног сел Крис и с печальной улыбкой на губах наблюдал за нами.

— И как назовешь? — спросил Женька.

— Радомир. Несущий радость в мир, — я поцеловала сыночка, а он нахмурил бровки засыпая.

— Хорошее имя, — сказал Крис и подойдя к нам протянул на цепочке камень, который Везул — Бог огня велел передать сыну. — Я покопался в камне, но до конца не понял его суть.

— А ты и не сможешь, джинн, — раздался голос от дверей. — Придет время, когда Радомир сам поймет, для чего ему достался дар Богов.

У дверей стоял Везул при полном параде. В блестящих доспехах, в которых кажется, отражался огонь. Волосы развивались, словно на ветру, а глаза горели.

— Проклятие снято, как я и обещал. Ты исполнила свою часть договора, я свою. Поэтому… Можешь попрощаться Кристоф с семьей. Я тебя забираю!

Кристоф сидел как громом пораженный, казалось, он даже не дышал. А я поняла, что вот сейчас, именно сейчас моя новообретенная семья начинает разрушаться. Кристоф поднялся как деревянный, сглотнул и повернувшись к нам растерянно посмотрел. Глаза, которые несколько минут назад, не смотря на черноту, были живыми, казалось, в одно мгновение опустели и стали безжизненными стекляшками. И вот сейчас я потеряю этого удивительного человека который за короткий промежуток стал родным и потеряю уже второй раз. ДА, НУ, НАФИГ!

— А мы так не договаривались, это мой прапра и никуда я его не отпущу. Уговор был — я возвращаюсь, проклятие с расы джинов снимается. Про Криса ты слова не говорил. Так, что извините, подвинетесь, — я передала сына Женьке и подползла к краю кровати хватая Криса за руку, показывая что никуда не пущу.

— Ты действительно хочешь, чтоб тот, кто виновен в том, что ты не знала родного мира и была лишена из-за этот другой жизни. Что он отказался от собственной дочери в угоду гордыни. Из-за него целая раса оказалась на грани исчезновения. Ты действительно не винишь его ни в чем?