Любовь не выбирают, стр. 10

«Ого. А кажется, леди не рада меня здесь видеть!»

Моранка, правда, молчала, но и мне нечего было сказать. Я только заметку сделала в памяти и, сжав запястье покрепче, ненадолго прикрыла глаза.

Холод… холод в эмоциях, в душе, даже в теле… словно беззвездная ночь накрыла будущее этой девушки, не позволяя мне заглянуть глубже. Ни мыслей, ни чувств, ни тревог… словно их кто-то стер, не озаботившись оставить ни единого следа. Одновременно с этим я очень отчетливо поняла, что неприятна леди. И, некоторое время подождав, с облегчением отпустила ее руку.

– Дальше, – непреклонным тоном велел повелитель, когда я обернулась, планируя поделиться с ним впечатлениями.

Ну, дальше так дальше. Я обошла застывшую в недоумении невесту и отправилась к следующей в надежде, что хотя бы с ней что-то прояснится.

И снова – холод. Глухая тишина в эмоциях и полностью закрытое будущее. Ни беды, ни счастья, ни радости, ни горя… словно передо мной стояло не живое существо, а самая обычная кукла.

Одним словом, пустышка.

Не дожидаясь нового окрика, я отпустила вторую девушку и направилась к третьей, уже держащей наготове обнаженное запястье. Без особой надежды коснувшись его, я, как обычно, прикрыла глаза и… едва не отшатнулась.

Смерть. На девушке лежала самая настоящая печать Смерти, которая появляется в аурах всех обреченных незадолго до гибели. Причем печать была настолько яркой, что меня аж прострелило от макушки до копчика, мгновенно выморозив все нутро. Это было страшно. Больно. От открывшейся жути меня так скрутило, что я едва удержала рвущийся наружу стон. И, с трудом разорвав контакт, потратила немало времени, чтобы отдышаться и прийти в себя.

Отвыкла я от таких испытаний. Уже лет пять ничего подобного не видела. И, признаться, была бы рада не видеть вообще никогда, потому что последний человек, у которого была похожая печать, умер настолько жутко, что мне до сих пор по ночам снились кошмары.

Но откуда печать могла появиться у самой обычной женщины? И что должно случиться с бедняжкой, раз ее пометила сама Смерть?!

– Дальше! – повысил голос повелитель, когда я во второй раз к нему обернулась, не зная, как поступить. – Делай свою работу, ведьма! О результатах доложишь позже!

Проклятый моран…

Он, конечно, не в курсе, что прозрение – это тяжкая работа даже для верховной, не говоря уж о простой ведьме. Касаясь чужого будущего, мы тратим много сил. Но еще больше тратим их на то, чтобы чужие проклятия, беды и горести не коснулись нашей собственной судьбы. Еще не хватало – перетягивать на себя чьи-то роковые ошибки!

Знала бы я, что именно сегодня ему приспичит устроить проверку, заранее подготовилась бы. К примеру, отпросилась на часок наверх, чтобы подпитаться от солнца. Или камешек-накопитель с благодатью использовала… есть у меня один, про запас. Но нет, вчера господин владыка смолчал, а я теперь страдай, мучайся. И гадай про себя, на сколько хватит моих стремительно тающих сил.

Утерев со лба холодный пот, я отступила от обреченной невесты и, стиснув зубы, по очереди обошла оставшихся. Поскольку зал был большим, а девицы стояли на приличном расстоянии друг от друга, на это ушло немало времени. Когда я закончила, едва держалась на ногах, а платье у меня на спине промокло так, что его можно было выжимать.

Наверное, если бы не По, я бы свалилась прямо там, у дверей, надеясь, что кто-нибудь подберет меня по дороге. Да только гордость не позволила, так что пришлось устало опереться на рукоять метлы и, подняв на пирамиду измученный взгляд, едва слышно прошептать:

– Я закончила…

В ту же секунду двери снова отворились, и возникший на пороге Риату недвусмысленным жестом велел невестам выметаться из тронного зала. Девицы, почти одновременно сорвавшись с места, торопливо, но все так же бесшумно выплыли в коридор. А последняя, проходя мимо меня, кинула из-под вуали еще один пристальный взгляд. И было в нем столько злорадства и презрения, что я заставила себя выпрямиться и мысленно пожелала ей… уйти. Причем далеко и очень-очень надолго.

От Риату мне тоже достался мимолетный взгляд. К счастью, не уничижающий, а сочувствующий, после чего двери так же тихо закрылись. Но как только створки сошлись до конца, меня кто-то бесцеремонно ухватил за плечо. Причем с такой силой, что я от неожиданности охнула и со всей доступной скоростью развернулась, занося для удара метлу.

Одновременно с этим из-за двери раздался слаженный женский визг. А еще через миг – подозрительный шум, будто кто-то из стражников споткнулся и с размаху рухнул на пол, загремев тяжелыми доспехами. Но именно это и спасло владыку Таалу. Хвала богине, в последний момент моя рука дернулась, и рвущаяся в бой метла промахнулась, иначе ходить бы повелителю с громадным синяком на физиономии. А так ему только по плечу досталось, да и то – несильно, поэтому дипломатического скандала не случилось.

Другой вопрос заключался в том, каким образом этот нелюдь сумел здесь так быстро оказаться. До пирамиды-то топать прилично. Нормальный человек даже бегом не успел бы. Да и на крыльях, наверное, не добрался бы. Видимо, неподалеку от трона есть тайный ход. Или же мы очень мало знаем о моранах. Хотя в данный конкретный момент мне на это было, если честно, начхать.

– Что ты увидела? – нахмурился повелитель, когда я устало опустила рвущуюся в бой По и, по-стариковски согнувшись, оперлась на нее, как на клюку. – Тебе удалось хоть что-нибудь рассмотреть?

Я угрюмо промолчала. Мне было так плохо, что даже говорить не хотелось.

– Ты увидела что-нибудь определенное? – продолжал настаивать моран, но я только прикрыла глаза и без сил опустилась на пол, выпустив из рук отполированную рукоять. – Эй, ведьма!

– Богиней прошу: уйдите…

– Тебе что, плохо? – озадачился нелюдь, додумавшись наконец до чего-то умного. А когда я не ответила, наклонился, обеспокоенно заглядывая в мои затуманенные глаза, в которых еще стояло последнее видение. После чего неуверенно коснулся перчаткой моей щеки и, стерев со скулы влажную капельку, едва слышно уронил:

– Прости.

Я не стала возражать, когда это бестолковое чудовище подхватило меня на руки и куда-то понесло. И ни слова не сказала, когда оно на удивление бережным жестом отвело с моего лица выбившуюся из прически прядку. Уронив потяжелевшую голову морану на грудь, я безучастно обмякла в его руках и невидящим взглядом смотрела в пустоту. Туда, куда обычный человеческий взор проникнуть был не в состоянии и где одна за другой стремительно менялись реалистичные до ужаса картинки…

Глава 4

В себя я пришла, судя по всему, нескоро – вокруг снова было темно. Причем очнулась я оттого, что услышала яростно спорящие голоса. Вернее, те странные шипяще-щелкающие звуки, которые заменяли моранам нормальную речь.

Кто и почему спорил, я, разумеется, не поняла. Но один из нелюдей был явно рассержен, и его голос звучал намного громче, а второй моран, напротив, излучал нечеловеческое спокойствие и неколебимую уверенность в собственной правоте. Причем спор, судя по всему, начался давно и закончился, к моему удивлению, внезапно – отрывистым, больше похожим на удар хлыста, щелчком, шелестом одежд, в котором прямо-таки сквозило невысказанное раздражение, и звуком быстро удаляющихся шагов, вслед за которым послышался шорох открываемой двери.

В темноте мелькнула и тут же пропала полоска света, из чего я с облегчением заключила, что снаружи все-таки день, а не ночь. А еще через пару мгновений из темноты донеслись тяжелый вздох и звук отодвигаемого кресла.

Осознав, наконец, где и в каком виде нахожусь, я несколько озадачилась: судя по всему, владыка притащил меня в собственный кабинет. И уложил на стоящий у стены диванчик, как покойницу в гроб – на спину, с выпрямленными ногами, да еще и аккуратно прикрыл подолом кончики остроносых туфель. Правда, вместо свечки в руках у меня была зажата старательно прикидывающаяся мертвой метла, но сути дела это не меняло.