Ключ Лжеца (ЛП), стр. 10

– Он мёртвый, – сказал Боррис, направляясь в сторону морды.

– Ну, разумеется… – тут я запнулся. Тварь воняла мертвечиной. Шерсть отвалилась целыми кусками, и плоть под ней была серой. Местами там корчились разрезанные черви. Волк не просто был мёртв – он был мёртв уже давно.

– О́дин! – Выдохнул Боррис через прижатую ко рту ладонь. На этот раз, видимо, не нашлось никаких частей священной анатомии, которые можно было прибавить к ругательству. Я подошёл к нему и уставился на голову волка. Вернее сказать, к почерневшему черепу. Шерсти не было, кожа сморщилась, как от огня, а на кости, между глазницами, из которых сочился гной, виднелся выжженный отпечаток ладони.

– Мёртвый Король! – Я развернулся к двери, держа меч в руке.

– Чего? – Боррис не сдвинулся, всё ещё таращась на голову волка.

Я помедлил и указал на трупы. В этот миг здоровый глаз Гаути резко раскрылся. Если уж при жизни его взгляд был холоден, то после смерти в нём бушевали все зи́мы Суровых Льдов. Его руки вцепились в пол, и в том месте, где заканчивался торс, в красном месиве, свисавшем под грудной клеткой, начали дёргаться кусочки.

– Сжечь мертвецов! Расчленить их! – И я помчался, держась одной рукой за бок, каждый вздох отдавался болью.

– Ял, куда… – Туттугу попытался меня схватить, когда я пробегал мимо него.

– Снорри! Мёртвый Король отправил волка за Снорри! – Я протолкнулся мимо бородавчатого в дверях и выбежал в ночь.

Первым к дому Борриса не прибежал ни я с моими рёбрами, ни Туттугу с его полнотой. Кто-то пошустрее предупредил жену и дочерей. Местные уже прибывали для охраны, когда мы вбежали в главный вход. Снорри уже сидел, демонстрируя топологию голой груди и живота, накачанных мышцами. С ним возились дочери Борриса – одна зашивала порез на боку, а вторая прочищала рану под ключицей. Я вспомнил, как тяжело мне было вывести из строя единственный труп, когда я был присягнувшим свету и носил в себе Баракеля. Тогда, на горе за ЧамиНиксом, когда нас поймали люди Эдриса, я сжёг руки трупа, пытавшегося меня задушить. От этого напряжения я обессилел. Тот факт, что Снорри мог даже сидеть, после того, как сжёг всю голову гигантского мёртвого волка, столь же явно говорил о его внутренней силе, как и его мышцы говорили о силе внешней.

Снорри посмотрел на меня и устало ухмыльнулся. Я в разное время был и присягнувшим свету, и присягнувшим тьме, и могу сказать, что тёмная сторона легче. Сила, которую и я и Снорри использовали против живых мертвецов, была тем же исцелением, которым мы заживляли раны другим людям. Энергия берётся из того же источника, только эта сила, исцеляя мёртвую плоть, всего лишь выжигает из неё зло.

– Он пришёл за ключом.

– Наверняка умер во льдах и высвободился из-за оттепели. – Снорри поморщился, когда дочь, стоявшая на коленях, сделала очередной стежок. – Главный вопрос, как он узнал, где нас найти?

Хороший вопрос. Мне совсем не нравилась мысль, что любая мёртвая тварь может напасть на нас в любой точке нашего путешествия. Хороший вопрос, и ответа у меня не было. Я посмотрел на Туттугу, словно он мог знать.

– Уф. – Туттугу почесал подбородки. – Ну, нет большого секрета в том, что Снорри отправился из Тронда на юг. Это полгорода видело. – Туттугу не добавил "благодаря тебе", но этого и не требовалось. – А для трёх человек на маленькой лодке Олаафхейм – первое место, куда стоит зайти. С попутным ветром легко добраться за день. А если у него есть в городе агент с каким-нибудь заклинанием для связи… или, быть может, поблизости стоят лагерем некроманты. Мы же не знаем, сколько сбежало из Чёрного форта.

– Что ж, в этом есть смысл. – Это было намного лучше, чем думать, что Мёртвый Король просто в любое время знает, где нас найти. – Хм, наверное, нам лучше уехать сейчас.

– Сейчас? – Снорри нахмурился. – Нельзя плыть посреди ночи.

Я подошёл ближе, отметив пристальный интерес одной из дочерей.

– Снорри, я знаю, что тебя здесь любят. Но в большом зале куча мёртвых тел. И когда Боррис с друзьями закончат расчленять и сжигать своих друзей и родственников, они, возможно, додумаются спросить, почему это зло посетило их маленький городок. Вот просто насколько он хороший друг? А если они начнут задавать вопросы и захотят отвезти нас по реке к своим двум ярлам… или у тебя в высших сферах тоже есть друзья?

Снорри встал, возвышаясь над девушками, и надо мной, и начал натягивать куртку.

– Поехали. – Он подхватил свой топор и направился к двери.

Никто не стал нас останавливать, хотя у них оставалось много вопросов.

– Нам надо кое-что в лодке, – сказал я тем, кто встретился на пути в гавань. И это было почти правдой.

К тому времени, как мы добрались до моря, вокруг нас собралась немалая толпа, а их вопросы сливались в единый недовольный гомон. Туттугу держал тростниковый факел из круглого дома Борриса, освещая путь среди сложенных сетей и разбросанных ящиков. Множество местных, терявшихся в тенях повсюду, пристально за нами наблюдали. Какой-то мужик схватил меня, бормоча о том, что надо подождать Борриса. Я стряхнул его.

– Я посмотрю на носу! – мне понадобилось время, чтобы разобраться с терминологией, но с тех пор, как я научился отличать нос от кормы, я пользовался любой возможностью продемонстрировать свои познания. Я слез вниз, охнув от боли, из-за того, что пришлось поднимать руки над головой. Сверху доносился гул – люди говорили друг другу, что нас надо остановить.

– Должно быть, на корме… та… вещь, что нам нужна. – Туттугу кое-чему научился возле тролль-камня. Он прыгнул на другой конец лодки, вызвав сильную качку.

– Я сяду на вёсла, – сказал Снорри, спускаясь по ступеням. Да, склонности к жульничеству у него так и не появилось, что, после шести месяцев в моей компании, плохо говорит о моих способностях обучать.

Чтобы отвлечь людей на стене гавани от того факта, что мы шустро отгребаем в ночь, я поднял руку и произнёс прощальную королевскую речь:

– Прощайте, граждане Олаафхейма. Я всегда буду помнить ваш город, как… как… какое-то место, где я побывал.

Ну вот и всё. Снорри продолжал грести, а я снова впал в полупьяный ступор, которым наслаждался до того, как начались все ночные неприятности. Очередной город, битком набитый норсийцами, остался позади. Вскоре я буду бездельничать на южном солнышке. Почти наверняка женюсь на Лизе, и ещё до окончания лета начну тратить денежки её отца.

Спустя три часа мы плыли по серым морским просторам, а Норсхейм чернел тонкой полоской на востоке, не обещая ничего хорошего.

– Что ж, – сказал я. – По крайней мере, Мёртвый Король здесь до нас не доберётся.

Туттугу наклонился и посмотрел в тёмные волны.

– А мёртвые киты могут плавать? – спросил он.

ШЕСТЬ

Два дня спустя после спешного отплытия из Олаафхейма мы заходили в порт Хааргфьорда. Запасы еды уменьшились, и, хотя Снорри хотел избежать крупных городов, Хааргфьорд, похоже, оставался единственной возможностью.

Я похлопал по нашей сумке с провизией.

– Вроде как рано пополнять запасы, – сказал я, решив, что сумка скорее полная, чем пустая. – Давайте на этот раз поищем съестного получше. Нормальный хлеб. Сыр. Может, немного мёда.

Снорри покачал головой.

– Этого хватило бы только мне до Маладона. Я не рассчитывал, что придётся кормить Туттугу, или что ты будешь брать свои порции и выплёвывать их в море.

Мы пришвартовались в гавани, и Снорри усадил меня за столик в таверне у причала, которая оказалась такой примитивной, что у неё даже названия не было. Местные называли её таверной у причала, и, судя по вкусу пива, его здесь разводили с тем, что выгребали из трюмов кораблей. Но всё равно, я не из тех, кто жалуется, и не собирался отказываться от возможности посидеть в тёплом месте, которое не поднимается и опускается на волнах.