Темпоральная Бездна, стр. 15

– И что же ты надумал? – спросила Катриона.

– Я должен их предупредить, – заявил Троблум. – По крайней мере Паулу. Она знает Кэт. Паула понимает, что ее необходимо остановить. И Паула не отступит.

– Так поговори с ней и давай убираться отсюда, – предложила Катриона.

Троблум никак не мог справиться со своими чувствами. Его взгляд вновь упал на модуль, принадлежавший Меллани Рескорай.

– Катастрофа. – Одна только эта мысль грозила снова заставить его тело биться в конвульсиях. В медицинской сводке опять зажглись тревожные желтые символы. – Все, что у меня было, – простонал Троблум. Он начал сворачиваться в клубок – настолько, насколько мог, пока живот не прижался к коленям. – Я собирал коллекцию несколько столетий. Я хранил ее, у меня она была в безопасности. – Из-за подступивших рыданий его речь стала неразборчивой. – Такие ценные, такие важные экспонаты. Это же часть человечества, часть нашей эволюции. Почему до сих пор никто не понимает их колоссального значения?

– Троблум, – жалобно протянула Триша. – Бедняжка Троблум.

– Есть и другие экспонаты, – заметила Катриона. – Вспомни, ты же был в Смитсоновском институте. Их куратора настолько впечатлила твоя работа, что он даже позволил тебе прикоснуться к «Харибде». Это наследие будет храниться вечно.

– Пока она остается в живых, ни за что нельзя ручаться, – мрачно пробормотал Троблум. Он рукой размазал влагу по щекам. – Она несет разрушение. Она – погибель. Она и есть Бездна.

– Вызови Паулу, – настаивала Триша. – Поговори с ней.

– Я должен убедиться, – прошептал он. – Я должен знать, что мы в безопасности. Что она окончательно уничтожена. Как я буду жить, зная, что она может возникнуть у меня за спиной? Что она схватит меня и… и…

Катриона вздохнула.

– Ты никогда не сможешь быть в этом уверен.

– Нет, смогу.

Он уперся ладонями в подлокотники и поднялся, а потом прошел в заднюю часть каюты. За узенькой дверцей открылся такой же тесный проход. Троблум с трудом протиснулся в средний отсек правого борта. Здесь ему даже негде было встать во весь рост: приходилось пригибаться и сводить плечи. Как бы он ни старался, поношенный плащ-костюм при каждом движении задевал за какую-то часть украденного груза. Все помещение было занято беспорядочно сваленными деталями, словно сокровищами в пещере дракона. Одна тысяча триста семьдесят два компонента, как вспомнилось Троблуму. Он нахмурился и взял первую попавшуюся деталь: распределитель мощности гиперполя, изогнутая полоса из неизвестного ему вещества, менявшего свою структуру от кристалла до металла. Он знал, что представляет собой каждый предмет, но они не были разобраны по отдельным узлам; все бросалось как попало роботами, таскавшими детали с репликатора на станции Ускорителей.

И теперь ему надо было все собрать; начать с центральных узлов и не спеша, соблюдая определенную последовательность, создать новую машину, потом состыковать ее с имеющимся на корабле гипердвигателем. Тогда у него будет корабль с ультрадвигателем, способный долететь до Андромеды и даже дальше.

– А ты сможешь это сделать? – спросила Катриона.

Ее личико, омраченное сомнениями, показалось в проеме входного люка.

– Он должен работать, – сказал Троблум. – Теоретически.

Он даже не мог отыскать взглядом центральных узлов.

– А что потом?

– У нас появится реальный путь к безопасности. Но сначала я все-таки должен связаться с Паулой.

– Через унисферу?

– Нет, слишком боюсь Ускорителей и их возможностей. Они натравили на меня Кэт. В следующий раз это будет Марий или кто-то еще, кто не станет отвлекаться на воспоминания.

– И как же ты с нею свяжешься?

Троблум поднял угольно-черный икосаэдр, силясь понять, что это такое.

– Есть еще один человек, кому я могу безоговорочно доверять. Он знаком с Паулой, по крайней мере был знаком во время войны. Я расскажу ему все, что мне известно об Ускорителях. Он сумеет доставить сообщение Пауле. Может, после этого АНС остановит фракцию и Кэт лишится всякой поддержки. Тогда-то Паула ее и прикончит.

– Кто это? – спросила Катриона. – Кому ты можешь доверять?

– Мученику Оскару.

Восьмой сон Иниго

Эдеард проснулся от прикосновения мягких пальцев, ласкавших его живот. Чудесное ощущение еще усиливалось теплом податливого матраса, свежестью льняных простыней и слабым ароматом духов Джессиль. Он улыбнулся, не открывая глаз, и благодушно вздохнул, с радостью встречая новый день. К его щеке прикоснулись губы. Нос потерся о его ухо. Требовательная ручка скользнула по коже, опускаясь к пупку и еще дальше. Девушка хихикнула.

– Вот теперь я понимаю, что значит встречать рассвет с удовольствием, – двусмысленно произнес он.

Раздался чужой смех.

Эдеард резко открыл глаза. Начал вспоминать. Словно подтверждая его воспоминания, Кристиана, лежа с другой стороны от Эдеарда, приподнялась на локте, не без зависти наблюдая за ним и Джессиль. Тонкое белое белье почти не скрывало прелести ее пухленькой фигуры, несмотря на завязанные спереди кружевные ленты. Эдеард вспомнил, с каким удовольствием развязывал их вчера вечером.

Он только и смог, что протяжно вздохнуть.

– Я первая, – настаивала Джессиль, подтверждая свое требование острыми зубками на мочке его уха.

Кристиана шутливо нахмурилась.

– Не забудь и про меня, Идущий-по-Воде.

Эдеард не смог ответить – его губами завладел рот Джессиль. Он обнял ее обеими руками, помогая забраться на него верхом. Образы прошедшей ночи обрели четкость, и он вспомнил, как доставить ей удовольствие. Движения его рук вызвали в ее теле непреодолимую дрожь наслаждения, а потом он умело помог себе и третьей рукой.

За три недели, прошедшие в Маккатране с начала осени, он прекрасно научился использовать свои телекинетические способности в спальне. Это была еще одна сторона жизни, которую, в отличие от развращенной столицы, в добром старом Эшвилле он познать не мог. А здесь у него не было недостатка в девчонках, желающих приобщить его к самым темным тайнам древнего искусства. Его слава и сила безотказно действовали на озорных дочерей благородных семейств. Они с радостью демонстрировали полученный в недозволенных развлечениях опыт, а он с таким же удовольствием у них учился. Он и сам точно не знал, кто кого развращает.

– Я никогда прежде не видела ступеней в бассейне, – заметила Кристиана, спускаясь в пузырящуюся воду. – В поместье прадеда во всех прудах висят эти ужасные деревянные сходни. – Она села на выступ рядом с Эдеардом и потрепала его по щеке. – Так намного лучше.

– В квартирах констеблей лишь несколько таких лесенок, – заверил ее Эдеард, решив, что девушка не станет проверять.

– Несправедливо, что у вас есть то, чего нет у нас, – пожаловалась Джессиль.

Она надула губки. По мнению Эдеарда, это у нее очень хорошо получалось, и очаровательная гримаска помогала Джессиль добиваться всего, чего бы она ни захотела.

Он совершенно расслабился, сидя между двумя девушками, и это показывало, насколько изменилась его жизнь после происшествия в Бирмингемской заводи. В театрах несколько раз между девушками из приличных семейств случались драки за право лечь с ним в постель. Он и не представлял, как популярность украсит его жизнь. А воспитание, полученное в родном далеком Эшвилле, помогало ему убедить себя, что все это временно. А пока…

По его команде ген-мартышка принесла к краю бассейна две губки и флакон с маслянистым мылом.

– Вы не потрете мне спину? – спросил он, наклоняясь вперед.

Обе девушки взяли губки. Даже при тщательно скрытых мыслях было ясно, что они, медленно растирая его спину, думают совсем не о чистоте.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросила Джессиль.

– Надеюсь, буду праздновать, – ответил Эдеард.

На сегодня назначили последнее заседание суда над Арминелем, и приговор был пустой формальностью. По крайней мере Эдеард искренне на это надеялся; но ведь и в прошлый раз он думал точно так же. Опять старый добрый оптимизм Эшвилля. Суд, длившийся уже четыре дня, был главным событием Маккатрана, и все это время противоборствующие юристы обменивались доводами и контрдоводами. На галерею для зрителей могли попасть только представители высшей аристократии, всем остальным приходилось довольствоваться зрелищем и звуком, передаваемым официальным судебным протоколистом.