Проклятие низвергнутого бога, стр. 87

– По чьему приказу? – повторила колдунья, и в этот момент радуга на лице раба вдруг начала краснеть. Мужчина застонал и схватился за лоб. Алса опустила кристалл. Радуга исчезла, раб, пошатнувшись, упал на землю. Стражник схватил его за запястье и покачал головой. Раб умер, так и не дав ответа, который был известен всем.

РЕБЕНОК громко заплакал, и Ланиус с любовью посмотрел на свою дочь, лежавшую на руках матери. Если бы девочка была чужим ребенком, плач сводил бы его с ума, в этом он был уверен. Но крик Питты не беспокоил его... слишком сильно.

– Жаль, что не родился еще один сын, – вздохнула Сосия. – У маленьких детей такое слабое здоровье.

Она попыталась осторожно намекнуть, что они часто умирают.

– Знаю, – кивнул Ланиус – Я сам был болезненным ребенком. Именно поэтому мой дядя Сколопакс не слишком сильно заботился обо мне в надежде, что я не стану взрослым. Но я выжил, а он умер чуть позже моего отца. Мой сын Крекс гораздо здоровей меня.

– Надеюсь, король Олор и королева Квила позаботятся о том, чтобы он таким и оставался. Пусть боги позаботятся и о Питте.

Девочка продолжала плакать, и ее отец был вынужден повысить голос:

– Скоро мы должны получить вести от Граса.

– Он задержался на юге дольше, чем я думала, – сказала Сосия.

– Еще бы! Как мы должны поступить с таким количеством рабов?

– Я не знаю.

– Никто не знает.

Кормилица положила Питту на сгиб руки и расстегнула на груди платье. Ребенок мгновенно нашел сосок и прильнул к нему. Кормилица – рыхлая, медлительная женщина – не отличалась красотой. Ланиусу вдруг пришло в голову, что все кормилицы его детей были некрасивыми, и он не смог сдержать смех. Очевидно, Сосия не хотела, чтобы у него возникали какие-либо похотливые мысли.

– Над чем ты смеешься? – спросила жена.

– Над тобой.

Она удивленно посмотрела на него, но он не стал объяснять причину в присутствии кормилицы. Возможно, она понимала, что не отличается живостью, но считать себя некрасивой? Вряд ли с таким утверждением согласится любой мужчина или женщина.

В королевскую спальню вошел гонец.

– Прошу прощения, ваше величество, – сказал он, поклонившись Ланиусу, – но я доставил письмо от короля Граса. – Он протянул скрепленный печатью свиток.

Молодой человек взял письмо и кивнул.

– Спасибо.

Гонец поклонился еще раз и удалился.

Ланиус сорвал печать и развернул свиток.

– Что он пишет? – спросила Сосия.

– «Поздравляю ваши величества с рождением дочери. Надеюсь, девочка здорова, надеюсь, здорова и ты, моя дорогая Сосия. Новости о вашем благополучии делают мое пребывание здесь более приятным. Мы узнали мало, неутешительно мало, а Низвергнутый прилагает все усилия, чтобы мы не узнали больше. А усилия его, как вы понимаете, почти безграничны. Впрочем, иногда Алее удается его обмануть, и мы получаем кое-какие сведения. Надеюсь, у нее получится сложить их вместе, потому что мне не терпится вернуться в столицу Аворниса и быть рядом с моей внучкой, моим внуком, со всей моей семьей. С любовью, король Грас».

Даже в письме дочери он называл себя королем. Грас знал, что письмо прочтет его зять, и хотел лишний раз напомнить ему о том, кто обладал реальной властью.

Сосок кормилицы выскользнул из ротика Питты. Женщина подняла сонную девочку к плечу и похлопала ее по спине. Питта громко срыгнула.

– Так ей будет гораздо приятнее, – сказала женщина. «Если бы подобный звук издал один из его стражников, в ответ раздался бы оглушительный хохот», – почему-то пришло в голову Ланиусу. Кормилица несколько минут укачивала крошечную принцессу на руках, затем положила в колыбель. Питта не заплакала, очевидно, кормление утомило ее.

Супруги почти одновременно зевнули: они тоже очень устали. Сосия еще не оправилась от родов, у Ланиуса подобного оправдания не было. Но рождение ребенка всегда нарушало привычное течение жизни людей, связанных с появлением на свет нового человека. Будучи королем, он не должен был лично ухаживать за Питтой, тем не менее, она не давала ему спать. Он подозревал, что иногда она не давала спать половине дворца.

Неуклюже сделав книксен, кормилица вышла из спальни. Сосия еще раз зевнула, еще шире, чем прежде.

– Спи, если хочешь, – сказал Ланиус. – Клянусь богами, тебе бы не помешало.

– Если посплю сейчас, то не смогу заснуть вечером, – возразила жена. – А завтра опять буду сонной.

– Интересно, как люди, особенно не имеющие слуг, умудряются высыпаться, пока ребенок не начнет спать до утра.

– Если тебе действительно интересно, спроси об этом свою тещу.

– Уже спрашивал, когда родился Крекс. Она ответила, что родители просто не спят.

Сосия зевнула еще раз.

– Она права.

Речные галеры патрулировали Стуру, скользя вверх и вниз по реке. Стоявший на корме одной из них король Грас снова чувствовал себя молодым. Он командир флотилии, находившейся в дозоре, чтобы пресечь нападение с юга. Что ни говори, это занятие было гораздо проще, чем выполнение обязанностей короля Аворниса.

Он посмотрел на стоявшую на носу галеры Алсу, и бремя годов навалилось с новой силой. Сейчас он ожидал вторжения ментеше. Он также пытался прекратить бегство в Аворнис рабов, потому что не знал, как следует поступить с уже переплывшими реку людьми. Знал только, что нельзя было допустить, чтобы рабов стало еще больше.

– Лодка! – крикнул стоявший рядом с колдуньей впередсмотрящий. – Лодка на реке! – Он указал на южный берег Стуры.

Грас тоже увидел лодку и кивнул боцману и рулевому.

– Мы должны потопить ее.

– Есть, государь.

Боцман приказал приналечь на весла.

– Есть, ваше величество. – Рулевой потянул руль на себя, направляя галеру на маленькую шлюпку. Он выполнил приказ, но не мог не спросить: – Мы действительно должны так поступить? Они просто пытаются спастись от проклятых богами ментеше.

Грас тоже не испытывал радости от решения, которое вынужден был принять.

– Если бы рабы были нормальными людьми, я с радостью принял бы их в своей стране, даже если бы треть из них шпионила в пользу Низвергнутого. Нам нужны крестьяне, которые осели бы на нашей земле и стали работать. Я поселил бы их рядом с границей с Фервингией, где у нас почти не осталось жителей. Но что мы будем делать с рабами?

– Я не знаю, государь, – сказал рулевой.

– Я тоже, – признался Грас – Знаю только одно: они слепые исполнители воли Низвергнутого, и мы станем такими, если будем использовать их.

Речная галера приближалась к шлюпке. У рабов хватило сообразительности использовать весла. Но они так стремились переплыть Стуру и достичь северного берега, что не обращали внимания на галеру. Любой нормальный человек давно заметил бы корабль, стремительно приближавшийся к лодке. Любой нормальный человек попытался бы спастись бегством или, по крайней мере, проклял бы потных, тяжело дышавших гребцов, толкавших к нему галеру. Рабы просто продолжали грести.

Речная галера была устроена так, что могла протаранить вражеский корабль, не причинив себе вреда. Она мгновенно расправилась с хрупкой шлюпкой. Грас лишь слегка покачнулся, когда галера подмяла утлое суденышко.

– Так, – сказал боцман, – об этих ублюдках нам уже не придется беспокоиться. – Он реже стал бить в барабан, чтобы гребцы сбавили ход.

– Да, – согласился Грас.

Однако слова боцмана лишь частично соответствовали истине. Ему не придется беспокоиться о том, что двое рабов ступят на землю Аворниса. Он обернулся – на всякий случай. Да, им никогда не выплыть, но причина, по которой они сбежали от ментеше, оставалась тайной.

Король знал, что бдительность не поможет ему остановить всех рабов, стремившихся переплыть Стуру. Все больше рабов пытались перебраться на другой берег ночью, когда галеры не могли патрулировать реку. Находившие рабов крестьяне и солдаты отправляли их в Куманус, в амфитеатр, или в другие города, расположенные на берегу Стуры.