Темная сила Вселенной, стр. 97
Морган нагнулся, поднял лежащее тело и закинул его себе на плечи так, чтобы можно было легко удерживать его одной рукой, а другую освободить — подобная предусмотрительность, подумал клановец рассеянно, обычно воспитывается на поле сражения.
— Я объясню… потом, — буркнул человек, поудобнее пристраивая тело.
— Ты убил Фэйтлена ди Парса! — ахнул Барэк; от толчка голова завалилась набок, и он узнал эти безжизненные черты.
Джейсон насупился.
— Если бы я убил его, зачем мне понадобилось бы тащить его с собой? — Его брови сошлись еще сильнее. — И вообще, с чего ты взял, будто я мог его убить?
— Убил же ты остальных, — выпалил садд Сарк. — Луамера на Плексис, Малакана Сераздесца, на Рете-VII.
Прожекторы перестали вспыхивать, и помещение залил ровный свет. Перемена не предвещала ничего хорошего.
Раздраженное неодобрение на лице Моргана сменилось задумчивостью. Он покачал головой.
— Мне, конечно, очень хочется разобраться, о чем это ты, клановец, толкуешь, но предлагаю сначала убраться отсюда, пока на этом уровне не появились хозяева.
Барэк кивнул, принимая силу Джейсона, как принял и руку, лежащую у него на плече. Толкнулся…
Что-то не пускало его. Клановец заколебался, ошарашенный ощущением упругой, почти пружинящей поверхности, и почувствовал, как резко возросла вдруг сила Моргана, как будто он черпал ее еще откуда-то. Этого оказалось достаточно, чтобы образовался прорыв.
В тот самый миг, когда садд Сарк устремил их обоих туда, внезапно в противоборство вступила какая-то новая, враждебная сила. Фэйтлен! Ди Парс пришел в сознание и пытался удержать их на месте. Его воля, неизмеримо более сильная, чем воля садда, была якорем, тянувшим их назад. С большим сожалением, зная, что Джейсон вряд ли окажется им доволен, Барэк отпустил его.
…И после перерыва длиной почти в год снова очутился на мостике «Серебристого лиса».
ГЛАВА 47
Найти Балтира оказалось проще простого. Все, что для сего понадобилось, — это проводник с местным опытом, каковой в изобилии имелся у услужливого существа, шагавшего рядом со мной по чистому белому коридору. Похоже, все скаты могли, не привлекая чьего-либо внимания, общаться между собой.
— Да, фем Морган, «Нокрауд» уже многие годы ведет дела с-сс дос-сстопочтимыми ис-сследователями из Балтира, и вес-ссьма ус-сспешшно, — рассказывала мне Грекик, размахивая обрубком руки. Вторая ее рука крепко держала меня за локоть. — Как видите, это еще и мес-ссто, а не прос-ссто имя. Глава этой лаборатории называет сс-себя Балтиром. Из тщес-сславия. Жабы разрешшают.
Разумеется, я угодила прямиком в руки к моим преследователям. Можно было бы телепортироваться от них — в бесформенные челюсти обитателей м'хира. Я сочла, что позволить отвести меня туда, куда все это время стремилась, будет вполне разумно.
— Многие сс-сделанные ими открытия оказалисс-сь полеззными, — услышала я самодовольный шипящий голос как будто издалека, сейчас меня куда больше, чем испытание оружия скатов, интересовал кое-кто другой.
Морган.
Я все понимала. На каком-то уровне я даже могла дать рациональное объяснение тому, что он не узнал меня и не ответил. Чтобы увидеть, почувствовать меня в своих мыслях, Джейсон должен был продраться сквозь слой эмоций, преодолеть туманящий эффект ярости, которой я заразила его.
«Если бы он умер у меня на руках, — думала я, пытаясь подавить подступающие к горлу слезы, — наверное, я почувствовала бы то же самое, ту же боль, что и от невозможности достучаться до него, от этого его бесчувствия».
Но следовало приготовиться к еще более худшему. Когда — не если, когда — я заберу из его души свою ярость и снова восстановлю внутреннее равновесие Моргана, неизвестно, будет ли он любить меня, как прежде, будет ли все снова, как тогда.
Все из-за моей жажды мести. Из-за этого места…
Внезапно вновь обретя хладнокровие и спокойствие, я начала замечать окружающую меня обстановку, хотя она была серой и однообразной, и хвастливую болтовню Грекик. Возможно, эта ужасная ночь все же принесет хоть какую-то пользу, если мне удастся что-нибудь сделать с тем, что скрывалось за этими стенами.
— Сийра ди Сарк.
Мое имя было произнесено с глубоким уважением; приветственный жест и прикосновение силы выглядели безупречно почтительными, как и подобало клановцу, чья сила была меньше моей.
Почему-то присутствие за моим плечом вооруженного до зубов подозрительного ската лишило вежливое приветствие Фэйтлена ди Парса большей части блеска.
— Ты кое-что мне должен, — сказала я ровно, но в росчерк силы вложила неудовольствие, так что ди Парс еле заметно сморщился. — Я хочу вернуть то, что принадлежит мне.
На щеке клановца расплывался большой темный синяк, и когда я присмотрелась внимательнее, то поняла, что лицо его странно искажено, как будто одна скула опухла.
Кто-то — и я готова была поручиться головой, кто именно, — недавно отвесил Фэйтлену увесистую оплеуху. Возможно, она даже сбила тщедушного клановца с ног. Я обнаружила, что этот образ — валяющийся на земле Фэйтлен — явно мне нравится.
Мы с ди Парсом, потомком довольно захудалого Дома, который вечно жаждал чего-то большего, нежели могло дать ему происхождение, никогда не питали друг к другу особой приязни. И вот теперь очутились лицом к лицу, внешне вежливые и соблюдающие приличия, сведенные друг с другом существами, которые во всех проявлениях своей ненависти и коварства были куда более искренними.
Для разговора со мной Фэйтлен выбрал помещение, единственной отличительной особенностью которого было полное отсутствие особенностей. Сначала нас было всего трое, потом открылась вторая дверь, и к нам присоединился тот, кого я надеялась больше никогда не видеть.
— Все готово, — даже не взглянув на меня, заявил ди Парсу ретианин, которого я знала как Балтира.
Его растянутые тонкие губы были почти розовыми, что выдавало волнение. То, что это существо буквально отождествляло себя со своей работой, не могло не пугать, учитывая его принадлежность к расе, чье общественное устройство базировалось на месте индивидуума в сложной системе родственных связей, которые регистрировались документально вот уже более тысячелетия. После того как я стала свидетельницей процесса их размножения, достоверность этих сведений вызывала у меня большие сомнения, но ретиане уверяли, будто им доподлинно все известно.
Я обнаружила, что прижимаю ладони к шрамам на животе, как будто это могло как-то защитить меня.
— Я думала, ты уже украл у меня все, что хотел, Фэйтлен. Ты охотился за наследием ди Сарков, верно? Поволе Совета или ради своего собственного Дома?
Ярость хлынула сквозь его защиту — это было сделано намеренно, ди Парс обладал достаточным опытом, чтобы добровольно допустить меня в свой разум.
«Я обладаю большей силой», — напомнила я ему с легким оттенком угрозы, на которую он не мог не обратить внимания. Однако любая более-менее открытая атака на клановца, скорее всего, встретила бы лишь физический отпор — ничего другого от его приспешников ожидать не приходилось.
Грекик, например, именно так и поступила. Когда Фэйтлен снова сморщился и бросил на меня злобный взгляд, котором от выражения любезного хозяина уже почти ничего не осталось, она предупреждающе впилась когтями мне в руку, а узкие щелки зрачков ската одарили холодным взглядом.
— Никаких мозгокопательс-сских шштучек, фем.
— Я не намерена лезть в его мысли, капитан Грекик, — отрезала я. — Там все равно нет ничего такого, что я хотела бы узнать.
— Неужели, Первая Избравшая? — Это звание, хотя и произнесенное с ухмылкой, тем не менее подействовало на меня.
Так называли самую могущественную женщину Дома, сделавшую свой Выбор. Если бы я была Первой Избравшей Дома Сарков, то имела бы большой вес и политическую власть в Клане — за исключением здесь присутствующих. Разумеется, если моя Сила-Выбора продолжала накапливаться, в конце концов я должна была снова прийти к более низкому статусу Избирающей.