Точка росы, стр. 6

— Камеры не перепутал? Для ночной съемки взял?!

— Обижаете совсем!

— Это важно, что второй здесь! Я еще не знаю, почему, — но это важно.

Винтик с низеньким человеком в тужурке и суконной шапке со смешными ушками медленно спускались по лестнице.

— Это твоя машина? — завистливо спросил человек, завидев “сааб” и поглубже натягивая шапчонку за ушки на голову. — Богато живешь!

— Только не прибедняйся! Я никого из вас не обидел! Все получили, как договаривались!

— Тише ты! С ума сошел!

— А что такое? Мало ли про что мы говорим... Да тут и нет никого.

— А это кто там?

— Синяк один... машину мне сторожит.

— Прогони его!

— Ты совсем спятил! Он алкаш, я его здесь сто раз видел! Везде тебе ФСБ чудится... умрешь со страху скоро.

— Можно подумать, ты не боишься.

— А чего мне бояться? Все было — и прошло! Поехали в кабачок, поужинаем. Разговор есть.

— У меня нет денег на кабаки, — с горечью проговорил приезжий.

— Ну ты и жлоб! Ведь посадят — даже потратить не успеешь! — и Винтик жизнерадостно захохотал.

— Сплюнь, дурак! Мне все время кажется, что за мной следят...

— Ладно, садись в машину! Не на холоде же нам разговаривать.

— У тебя там “жучков” нет?

— Ты параноик, Тимур!

Хлопнули дверцы “сааба”. Морзик, скорчившись, присел на ступеньку в двух метрах от машины и по связи кратко передал Кляксе содержание разговора.

— Эх, надо было мне “ухо” взять! С такого расстояния я бы услышал, о чем они сейчас говорят!

— Не услышал бы. Они двигатель запустили. Движок все заглушит, я проверял.

— Греются, г-гады!.. — стуча зубами, сказал Морзик, ежась на ледяном бетоне лестницы.

— Посиди, сколько сможешь, потом Дональд тебя подменит. Пойдет бутылки собирать.

— Я ему свою... оставлю-у!..

Ждать, на счастье Вовки Черемисова, пришлось недолго. Щелкнул замок и раздался возмущенный голос приехавшего на электричке мужчины:

— ...раз и навсегда, понял! Эти авантюры не для меня! Я даже списывать никогда не умел, всегда попадался!

— Извини, но я уже дал твой адрес и телефон. К тебе подъедут. Да чего ты затрясся? Они культурные люди! Скажешь “нет” — и все! А может, передумаешь? Обещают хорошие деньги. Поделиться не забудь!

Мужчина замахал руками в волнении, даже ногой притопнул.

— Уезжай немедленно! Проваливай! Не надо меня провожать, сам дорогу знаю! Мы не должны с тобой встречаться! Это компрометирует нас обоих! Забудь обо мне, понял?!

— Да пожалуйста! Тебе же помочь хотел! Шизофреник!

И Винтик, врубив передачу, уехал. Незнакомец, оставшись один, принялся пристально и подозрительно разглядывать скрюченную фигуру вконец замерзшего Вовки Черемисова. Это длилось несколько минут. Наконец Морзику стало невмоготу.

— У-у-у... — потихонечку угрожающе завыл он, прибавляя в голосе. — У-у-у! Зачем я ее зарезал? Зачем?!

Он поднял голову, оглядываясь будто в недоумении. Приезжий попятился и, чертыхаясь, побежал прочь, по кустам, в обход платформы к подземному туннелю, а Вовка, постанывая, бросился в те же привокзальные кусты, но в другую сторону — справлять нестерпимую малую нужду, превозмогшую даже муки холода.

В такие минуты понимаешь, где у человека находится душа!

IV

В городе было много теплее. Старый вел машину легко и непринужденно. Сухая трасса стелилась под колеса. “Девятка” Изи маячила в ста метрах впереди.

Изя был доволен своей “Ладой”, а главное — ее ценой: новехонькая машина досталась ему всего за 5000 у. е. вместо 6000, хотя и была куплена в самом дорогом салоне.

А история ее такова. Эту машину купили два горца, знакомые дальних родственников Изи, для совершения террористического акта. Приехав в Питер, они сняли квартирку в одной из новостроек и стали искать взрывчатку. Неделю искали, другую... Вели себя тихо, старались не привлекать внимания. Но соседи по лестничной площадке глаз с них не спускали, присматриваясь какое-то время к молчаливым, смуглым и худым жителям Кавказа, и уже на исходе первой недели не выдержало сердце одной старушки: как-то под вечер она принесла им горку свежеиспеченных оладьев, заботливо прикрытых сверху мисочкой, чтобы не остыли.

— Поешьте горяченького-то! Хватит вам эту лапшу несъедобную жевать, — сказала она, глядя на террористов добрыми, когда-то голубыми, а сейчас выцветшими глазами.

Изумление гордых жителей гор было столь велико, что, когда они пришли в себя, оладьи давно остыли.

Ну, а дальше пошло... Мужчины охотно делились сигаретами. Никто не шипел в след: “У-у, гады черномазые”. Встречные горожане охотно показывали дорогу, если суровым кавказцам случалось заблудиться в огромном городе, и подробно объясняли, как пройти к нужному месту. А женщины, сказочно красивые русские женщины, не шарахались от них в сторону, проходя мимо, и даже иногда улыбались.

Промучившись так пару недель, друзья отбыли в свой родной аул, оставив мысль о теракте, а машину подарили Изе.

Через внутреннее зеркало заднего вида Михаил поглядывал, улыбаясь, на раскрасневшееся милое лицо Киры. Ему было плохо видно, он подправил зеркало.

Ролик заметил это, смущенно ухмыльнулся и отвел глаза.

Девчонки на заднем сиденье пели. Точнее, пела одна Кира Алексеевна чистым и сильным голосом, а Пушок только открывала рот и подхватывала невпопад. Слов она не знала.

— С вами хоть гитару на задание бери! — с высокомерием подростка заметил им стажер.

— Бери! — предложил Тыбинь. — Будем по-домашнему...

— Клякса не даст!

— Я ему скажу, что это элемент оперативной маскировки.

И Старый подмигнул стажеру.

Тыбиню было хорошо в этой теплой компании. Отчего-то вспомнились молодость, семья, поездки за город... Он уже давно не был в лесу — не по работе, а просто так, для себя.

Он действительно пропустил в “Шанхае” рюмочку-другую, но догадалась об этом только Кира. Михаил стал чуть разговорчивее — только и всего. Последние годы он все больше уходил в себя, замыкался и даже общаться предпочитал жестами. Сейчас он расстегнул грубую кожаную шоферскую куртку на молнии, освободил ворот, вздохнул свободнее. Ему было хорошо.

Он обогнал Изю, чинно ползущего в правом ряду, проскочил перекресток на желтый свет и остановился у обочины. Объект остановился по красному сигналу светофора, и в это время Старый успел добежать до киоска и одарить всю компанию тремя большими пиццами.

— Ух, ты!.. Что празднуем?!

— Ничего. Просто жизнь.

— А себе чего не взял?!

— Ешьте. Я не хочу... на вас погляжу.

— Смотрите! Смотрите! — закричал глазастый Ролик. — Изя пошел направо!

— Скорей, Мишенька, скорей! Грохнем!

— Не грохнем!..

Машина тронулась с места так, что пассажиров вдавило в сиденья. Тыбинь заложил вираж перед надвигающимся встречным потоком и успел проскочить налево. Выписывая пируэты, ныряя из ряда в ряд, он помчался широким Ленинским проспектом. Полакомиться пиццей разведчики смогли лишь после того, как ситуация выправилась.

Над заснеженной Невой перемахнули на Петроградскую сторону. Проскочили Малую и Большую Невку, куцый мостик через невзрачную Черную речку. В темнеющем небе ярко сияли гирлянды огней, реклама. На перекрестках тут и там стояли большие искусственные елки. Грядущий Новый год, как всегда, сулил каждому исполнение желаний...

Пошли по Светлановскому до Тихорецкого проспекта. Там Изя притерся к поребрику, встал. Старый проехал чуть дальше, спрятав машину между маршрутными такси на остановке.

— Молодежь! Народу на улице много, идите прогуляйтесь. Встаньте в очередь на “тэшку” или так пообнимайтесь где-нибудь. Поближе к объекту.

— Мне с ним стыдно обниматься, он слишком мелкий, — капризно надула губки Пушок.

— Да тебя троим не обнять, если хочешь знать!

— Ах, ты!.. Уши оборву! Стоматолог не успел, так я оборву!

— Тихо! Помни: у Ролика голова, а не ядро! Не покалечь молодого кадра! Эй, ССН возьмите! Ну — совсем отъехали...