Танцы теней, стр. 6
ГЛАВА 3
ЖАЛЬ, ЧТО НАМ ТАК И НЕ УДАЛОСЬ ПОСЛУШАТЬ НАЧАЛЬНИКА ТРАНСПОРТНОГО ЦЕХА...
Кира стояла в прихожей и, склонив голову набок, рассматривала свое лицо в зеркало.
Счастливые женщины в день рождения не изучают свою внешность с утра пораньше.
По крайней мере, так тщательно...
— Дураки твои начальники! — сказал ей муж, выглядывая из ванной и роняя с помазка хлопья пены на линолеум коридора. — В такой день должны были отпустить!
— Тридцать восемь — не бог весть какая радость. — вздохнула Кира.
— Тридцать девять. — педантично уточнил муж. — Давно тебе говорю — переходи к нам на фирму. Хоть семью бы обеспечила — при твоем трудолюбии и настырности…
«Ты-то почему не обеспечил?» — хотела спросить Кира, но вспомнила про свою постылую женскую мудрость и смолчала.
— Предки, не ссорьтесь! — просипела дочка, выйдя в пижаме и тапочках, с обмотанным теплым шарфом горлом.
Она, привстав на цыпочки, ткнулась горячим носом в Кирину щеку, шепнула на ухо:
— Мамулька, удачи тебе!
В который раз показалось Кире, что девочка говорит не просто так, а с особым смыслом.
— Ты опять берешь второе пальто? — спросил муж. — Зачем?
— Папочка, раз мама берет — значит, ей нужно! Мы же тебя не спрашиваем, зачем ты опять положил в карман штопор!
— Я? Штопор? — фальшиво изумился муж. — Не семья, а шпионы какие-то!
Он не рассердился и не обиделся. Он очень любил и дочку, и жену, и был совершенно незлобивым, но слишком мягкотелым человеком.
На углу квартала Киру, как обычно, поджидал в машине Старый.
Принял пальто, достал с заднего сидения букет роз. Кире приятнее было глядеться в его темные сонные зенки, чем в зеркало. Она ехала, спрятав в букет лицо, прикрыв глаза, вдыхая сладкий аромат, и думала, что, в целом, все не так уж плохо.
Когда оптимисту кажется, что хуже уже некуда, пессимист знает, что может быть гораздо хуже…
Они подобрали Кляксу на Литейном.
Капитан стоял на остановке, маленький, неприметный, в кепке, упрятав нос в воротник стоечкой, сменный ватник держал под мышкой. Со стороны Зимородок напоминал короткий крепкий гвоздь.
Сел, поздоровался, удивился:
— Цветы? Молодец! Для вокзала отличный элемент оперативной маскировки! Пойдешь первой, на перрон. Встречать дорогого гостя...
Разумеется, Костя Зимородок позабыл обо всем на свете, кроме предстоящей операции.
Кира, улыбаясь, немного понаблюдала за ним в зеркало заднего вида. Иногда он ей нравился, но чаще раздражал служебным педантизмом.
«А может, я просто завидую его жене?» — подумала она.
Перед собой она предпочитала быть беспощадно правдивой, до самооговора.
Зимородок в ее прекрасных, насмешливых глазах был прост, как правда.
Миша Тыбинь — другое дело.
Была в Старом какая-то темная, пугающая и манящая сила. Не всегда могла Кира угадать, как он поступит, а несколько раз он выкидывал фортели, с ее точки зрения необъяснимые и даже оскорбительные. Он был тем, что женщины называют ласково «эгоист», понимая под этим самые противоположные вещи.
По Невскому они подъехали к площади Восстания, приткнулись на стоянку у Московского вокзала.
Дежурный милицейский наряд, свято блюдущий интересы подшефных "отстойщиков<Отстойщик — таксист или частник, работающий на постоянном месте у вокзала.>" сунулся было прогнать нахального пришлого «чайника», но тотчас как из-под земли возникло прикрытие в усах и форме майора МВД, и парой ласковых фраз, приправленных для убедительности матерком, отогнало от постовой машины не в меру ретивую службу.
В организации дела чувствовалась рука Сан Саныча.
Вскоре и его вкрадчивый голос раздался в салоне:
— Старших групп попрошу на циркуляр — по порядочку.
— Первая есть! — пробасил Баклан. — На Старо-Невском.
— Вторая на месте! — со смешком отозвался Снегирь. — На Гончарной.
— Третья — подъезжаем! На Лиговке затор, — виновато крякнул Сим-Сим, большой спец по замкам и сейфам.
— Четвертая — на месте, у вокзала, к работе готовы. — сосредоточенно доложил Клякса.
— Пятая! Клара, где вы?
— Да здесь я, Шурик! Стою за вашим автобусом. Вы же меня видели...
— Давайте без фамильярностей. Доложить вы обязаны. — Шубин что-то тихо пробурчал в сторону одному из техников, обслуживавших пульт, на который были замкнуты стоявшие в машинах рации со скрэмблерами<Скрэмблер — устройство шифровки радиосигнала, предназначенное для закрытия переговоров от перехвата.>. — До начала операции пятнадцать минут. Поезд на этот раз не опаздывает. Удивительно, но сие есть факт... Клякса, вы начинаете. Какой план?
— Выходим с Коброй на перрон. Она проходит к четвертому вагону, я — к шестому. На хвост объекту садится тот, кого он не видел. Дальше — по обстановке.
— Хорошо. Обратите внимание, откуда идет нумерация вагонов. Вперед лучше бы пустить Кобру. У нее рука легкая...
— Тогда уж нога! — хмыкнув, проворчал Тыбинь.
Кира улыбалась. Она уже успокоилась и настроилась на работу.
— Сан Саныч, как назовем объект? По фамилии — слишком длинно.
— Объект будем называть… Гогой. — решил Шубин. — Так и в сводках пишите.
— Сан Саныч, мы на месте! — крикнул запоздалый Сим-Сим. — А что тут Чурбаков вертится? Демаскирует своей черной «волжанкой»... И кукиш мне показал.
— Чурбаков заберет волгоградских ребят, отвезет на базу передохнуть. Разрешаю показать ему кукиши всем сменным нарядом... До начала — десять минут. Клякса, выдвигайтесь на посты. Начали. С Богом!
— Принял, — Зимородок облизал верхнюю губу.
Они стояли на перроне среди встречающих: Клякса поближе к вокзалу, Кира — подальше.
Букет сосредоточенный исключительно на работе Зимородок у нее отобрал:
— Женщина с цветами — неправдоподобно! Лучше я рожу прикрою...
Кира дышала запахом железной дороги, вспоминала детство. Странное и волнующее было ожидание, будто и впрямь пришла встречать близкого человека. Вокзалы — ворота жизни.
Локомотив прогудел мимо, состав встал.
Двери четвертого и пятого вагонов оказались рядом. Кира стояла, время от времени привставая на цыпочки. Люди обнимались, радостно вскрикивали, завидя знакомых, шли, шумели. Носильщики, покрикивая, катили тележки.
Перрон пустел.
Последними из пятого вагона выбрались сухонькая старушенция и юная миловидная девушка с ярким, желто-красно-фиолетовым молодежным рюкзачком за плечами. Старушка на ходу что-то брюзгливо выговаривала внучке. Клякса, понурившись, опустив букет, одиноко побрел к вокзалу вдоль пустой платформы.
Гога оказался тем еще фруктом.
Испарился, словно никогда и не садился в поезд...
Кира решительно вошла в четвертый вагон:
— Девушка, я паспорт потеряла! Я поищу быстренько, может, за полку завалился?
Усталую проводницу с большой натяжкой можно было отнести к девушкам.
Она смотрела на Киру подозрительно и ответила той же любезностью:
— Девушка, а вы ехали?!
Но Кира уже бежала по коридору и проводница махнула рукой:
— Только недолго! Состав скоро уберут!
Кобра копошилась в пустом душном купе, тянула время, наблюдая в окно.
Начала волноваться.
Они не смогли принять объект и такое начало операции не сулило ничего хорошего. Гога-Рустиани оказался далеко непрост.
Уже проводница дважды окликнула ее и пошла к открытой двери купе по истертой почти до дыр ковровой дорожке коридора, когда за окном промелькнул сгорбленный мужской силуэт.
Чуть не сбив проводницу с ног, Кобра бросилась к выходу, осторожно выглянула из вагона.
Объект, зажав портфель под мышкой, проворно уходил в хвост состава по абсолютно пустому перрону. Он еще не оглядывался, но непременно сделает это, дойдя до конца состава. Следовать за Гогой не было никакой возможности.