Шансон для братвы, стр. 47

— А манна небесная?

— Есть такая буква, Мишель! Явление природное, и достаточно часто случается — торнадо урожай собирает и переносит. На тысячи километров может швырнуть... Вот и тогда так же вышло. С тем же успехом арбузы или булыжники могли посыпаться, смотря, где смерч пройдет. Чистая случайность...

Ортопед задумался.

Расшифровка Денисом библейских сюжетов здорово помогала Мише в создании собственной системы мироощущения. Можно было, конечно, и поспорить с Рыбаковым о примитивизме приводимых им причин, вызывающих те или иные исторические события, но в наличии логики отказать было сложно. Ортопед становился формальным материалистом с библейским уклоном. Его очумелый антисемитизм уступал место чуть ироничному, но более приемлемому критическому восприятию Святого писания.

Хотя на коммерсантов это не распространялось.

— А чо, Динь, в нашем мире ваще чудес не случается?

— Мишель, а что такое чудо? Не будь столь категоричным, абсолютно ничего не бывает — тоже так говорить нельзя. Все зависит от определения понятия «чуда». Кому-то что-то чудом покажется, кому-то нет... То, что ты барыг давишь, а менты тебя не берут — всем чудом кажется, а для тебя — обычное дело. Просто зрители не знают, что ты мусорам на лапу дал, думают — просто так. Вот и получается... Мы ведь вообще живем в мире формальностей, у нас любое слово множество значений имеет. Каждый человек у себя в мозгу свой образ видит. Вот ты какое яблоко себе представишь, если просто сказать «зрелое яблоко»?

— Ну, красное такое, большое, с пупырышками с одной стороны... Не помню, как сорт называется, мой любимый.

— А, «Стартинг», знаю. Вкусные яблоки. А вот у меня образ — круглое, желтое, среднего размера. Вот видишь, мы хоть друг друга понимаем, но мыслим по-разному, одинаковое словосочетание вызывает совсем различные ассоциации. И это в элементарном понятии! А что говорить о категориях более высоких... Туда же вкладывается еще множество понятий, условностей, опыт наш жизненный, а он у всех разный...

— Да, верно. Ты, кстати, не забыл, мы с тобой о проверке интеллекта говорили?

— Нет, не забыл. Я позвонил, можешь в любое удобное время к моему дружбану подъехать. Он в судмедэкспертизе работает. Знаешь, где?

— Ага, возле «Техноложки».

— Именно. Только пацанов с собой не бери, тогда труба будет, с их шуточками тебе либо агрессивность жуткую поставят, либо вообще дебилом получишься... Они доведут.

Когда кабина лифта уже почти доехала до нужного Гоблину седьмого этажа, в шахте что-то щелкнуло, треснуло, свет замигал, и лифт остановился.

Браток постучал кулаком по стене.

Та отозвалась дребезжанием дешевого пластика и лопнула во всю высоту.

Взору Гоблина открылась грязная бетонная стена.

Верзила почесал затылок и нажал кнопку вызова ремонтной бригады.

Никто не отозвался. Провода давным-давно были перерезаны местным хулиганьем.

— Эй, блин! — заорал Гоблин. — Люди!

Тишина. Дом будто вымер.

— Да отзовитесь кто-нибудь!

Вопль братка заметался в лифтовой шахте.

— Выберусь — головы поотрываю! — Гоблин попытался разжать двери, но только согнул одну из створок. — Лю-юди-и-и!

Забаррикадировавшиеся в своих квартирах жильцы сделали вид, что не слышат воплей из застрявшего лифта, и увеличили громкость своих телевизоров.

Гоблин бушевал еще минут сорок.

Он напрочь разнес три из четырех стен кабины и чуть не проломил потолок.

Но все тщетно. Около часа ночи браток притомился, махнул на все рукой. И свернулся калачиком на полу, подложив под голову огромный кулак. «Ладно, завтра я снова буду крутым...» — подумал он, засыпая.

Глава 14

Так кто у нас псих?

Огнев прибыл для прохождения психиатрической экспертизы ровно в десять утра и в коридоре сразу увидел Султанова, грустно стоящего у окна.

— Что вы такой невеселый?

— Ничего, встал рано... Вот постановление, распишитесь.

Дмитрий взял листок и углубился в чтение.

— Интересно получается, — Огнев покрутил авторучкой. — А где это я вам противоречивые показания давал? Воробейчик в клювике информацию принес? Ну-ну, пернатый, погоди, скоро как в Китае будет... [97]

Султанов молчал, смотрел в окно и делал вид, что к нему это не относится.

Огнев криво ухмыльнулся и продолжил:

— Так, следствием установлено, что... ля-ля-ля... двести миллионов рублей, ого! Кто установил? Вы? Ага, говорил, что у него было сотрясение мозга... Кому говорил? Неясно. Когда? Когда из камеры выходил, а Султановым в то время и не пахло?.. Ладно. Получается лажа, Иса Мухтарович, по этой писульке я не свидетель, а обвиняемый... Ну, и где обвинение?

— Если не согласны, можете написать, я же вам предлагал отказаться, — Султанов ткнул в листок постановления.

— Не дождетесь! А соображения свои я обязательно изложу... Порадую Воробейчика каллиграфией. Так, вот тут и накорябаем... С фактом экспертизы согласен, с мотивировкой — нет — и почему.

Султанов отошел.

Ему уже порядком надоел язвительный тон Огнева, тем более что по существу — тот был прав. Отправка его на психиатрическую экспертизу была чревата скандалом, он все же был свидетелем и потерпевшим от действий экс-терпилы. Хоть и в другом районе города, но все же. Назначить экспертизу против его воли было невозможно, втайне и Воробейчик, и все остальные задействованные сотрудники надеялись, что Дмитрий откажется и можно будет тянуть время, ссылаясь на алогичность его поведения и неадекватность заявлений. Согласие Огнева путало карты, дебильная мотивировка постановления становилась ясной всем.

— Иса Мухтарыч! — Голос «испытуемого» вывел следователя из мира дум. — Не подскажете: «очкастый крючкотвор» с большой буквы писать или как? Все-таки заместитель прокурора...

— Где?! Вы мне официальный документ испортили!

— Да не волнуйтесь вы так — вот ваше гениальное постановление. Я пошутил.

Султанов выдернул листок, сунул в папку и вновь попытался принять независимый вид.

— Пройдемте сюда, Дмитрий Семенович... Куртку можете сдать в гардероб.

— Конечно, сдам, вежливые люди к врачу в кабинет в верхней одежде не входят, — ехидно подметил Огнев внешний вид следователя. Султанов сжал зубы — сам он только что вышел от невропатолога в плаще. — А вы что, не разденетесь? Автомат вместо пистолета сегодня взяли? Не хотите народ пугать?

— Проходите в кабинет, вас ждут, — отреагировал красный от раздражения Султанов.

«Пациент» вежливо постучал, зашел и присел у ближайшего стола. В большом кабинете сидели еще пяток врачей и беседовали с какими-то людьми. Видимо, испытуемые пересаживались по кругу, обходя всех специалистов.

— Паспорт у вас с собой? — осведомилась милая девушка в белом халате.

— А как же! Вот. — Пока она заполняла карточку, Дмитрий ознакомился с наглядным пособием по борьбе со СПИДом. Тупость текста была очевидна сразу — с такими рекомендациями проще было стать евнухом.

— Давайте побеседуем — Вы не возражаете против экспертизы? [98]

— Нет, конечно.

— Вас не удивляет этот факт?

— Что именно меня должно удивить — сама экспертиза или метод проведения? Так метода я еще не знаю.

— Сама экспертиза.

— Не особенно.

— Я ознакомилась с постановлением — Вы пишете, что не согласны с мотивацией... Можно несколько подробнее?

— Видите ли, я считаю, что в официальных документах стоит писать правду, а не заниматься подтасовкой фактов. Следствие пытается высосать из пальца некие таинственные обстоятельства, придумать некий тактический ход...

— А вы считаете, что у следователя не было оснований?

— У нынешнего — никаких. Полтора года назад постановление было вынесено, я был обвиняемым, но тогда у следователя Яичко, я его указал, были совсем другие задачи — он деньги из меня выбивал. Сейчас вспомнили, когда от меня отвязаться надо. Вот пусть и пишут правду — надо закончить с процессуальными документами. Я ж не возражаю против экспертизы, пожалуйста, исследуйте. Мероприятие лично для меня интересное, познавательное.