Крысиные гонки (СИ), стр. 99
— Точно, Катьку в… в коменданты общаги! В старшие! Катьку! Она одна тут у нас знает, как керосинка выключается! Ха-ха-ха!
— Мэгги!
— Нафиг Мэгги! Мэгги не здесь, а у бабки живёт; и потом Мэгги кухней занимается. Нужен двойной контроль. Кать?! Будешь комендантшей нашего бабского взвода? График там, контроль, обучение?
— Ка-ть? Давай, а? Всё одно ты и в поле за всеми присматриваешь.
— Буду. А то вон, лампу потушить не могут! Лопнет стекло — где возьмёшь? Где ты сейчас возьмёшь ламповое стекло на керосинку, ааа??
— Вот заело тебя.
— У Вовчика. У Вовчика наверняка есть. Он запасливый.
— Ааа, разбежался он тебе давать. Даже если и есть. Нашла, понимаешь, источник…
— А чо, не даст? Даст. Надьке — она показывала, — нож дал. Хороший.
— …а я ж ему говорю: дай, Вовчик, нож. А он — вон тем работай. А я ему — дай свой. А он: это не кухонный нож! Ты ж говорю им только что работал! Да, грит, помог; это я кухонную работу делал своим ножом, но отдавать его на кухню, грит, не буду! Не кухонный. Я говорю — не на кухню, дай мне… А он — дай тебе, всем надо будет. Почему, грит, у тебя своего ножа нету?? А я говорю: а нах он бы мне нужен был? А он — ну, не нужен, так и не проси…
— А потом, на следующий день, обратно забрал. И дал какой-то другой — китайский.
— Но ведь дал же, дал?
— …
— А вообще он дурак. Я видела — мы выкинули майонез — а он подобрал. Дурак.
— Зачем выкинули?
— Просроченный.
— Пропал, что ли?
— Срок годности вышел. Просроченный.
— Вот ты дура! Мало ли что на банке написано! Попробовать трудно было??
— Вот и жри пропавшие продукты! Тухлятину.
— Он может не пропавший. Ты ж не смотрела.
— Срок хранения истёк — значит нельзя есть! Это ты хоть понимаешь??
— Ну ты и дура.
— Сама такая.
Пауза.
— У них собака. Может — собаке.
— Собаки майонез не жрут.
— А что они жрут?
— Ну… Кости там. Мясо. Корм. Корм собачий жрут..
— … не, девки, может и не дать. Чо-то спортился Вовчик. Раньше так без вопросов. А вчера я ему говорю: «- Вовчик, у тебя вата есть?» А он говорит: «- Не только вата, а и прокладки есть.» Я ему «- Дай?» А он мне: «- Полай!» Хам.
— Хи-хи-хи. Полаила? А что бы он тебе должен бы? За что бы? Скажи спасибо, что с Вовкой умывальник построили; и с сортиром помогают. Возводят, да. Хронов вон не разбежался. И деревенские ходят только, посмеиваются.
— Так чо, Вовчик сказал, у него и прокладки есть??..
— О. Всё что услышала, ага? Не даст — сказал же.
— Деревенские марлю стирают.
— Фууууу!
— Это как попросить.
— Хи-хи-хи. «Как попросить», ага. Минет ему сделаешь — может и даст!
— Знаешь как у меня обильно бывает?? Может и сделаю. Лучше Вовчику минет, чем тем, на поляне…
— Ой, бля… Светка, не вспоминай! Мороз по коже!! Как вспомнишь! А Вика так прямо около меня упала! И Клавдия эта толстая! И брызги мне — крови! Ужас! Я как вспомню — так вся дрожу.
— Вовчик с тем Лешим нас тогда реально спасли. Реально.
— Вовчик молодец. И Вовка. Как качественно нам сортир построили. Я смотрела — не, девки, приятно смотреть как парни работают. Всё у них так нормально получается. Даже гвозди забивают — красиво. Я попробовала — у меня так фиг выйдет. А когда гвоздь загнулся — он его пассатижами, — и дальше, всё равно забил!
— Ой, «пассатижами»! Словов-то каких нахваталась! Может, ты и трактор починить умеешь?.. Хи-хи-хи!
— Дура, забыла, как в общагу ломились?..
— При чём тут это?
— При том. Что мы сейчас тут, в деревне. И тут что-то не очень танцевальные навыки котируются, а вот гвоздь забить уметь надо… Пока у тебя мужика тут нету, который это бы сделал.
— Механизатора, хи-хи-хи.
— Вовка на поляне тогда, между прочим, хоть и связанный и ушибленный, а за Гульку впрягся. А за тебя кто впряжётся, случись чо??
— Мы сюда и уехали, потому что тут тихо. Чо тут «впрягаться»?..
— Ага-ага. Пока тихо. Пока.
— Покаркай ещё.
- … ну куда я попрусь? В Нерчинск, домой, что ли? Отец не прогонит, конечно, но мачеха… Не, я пока тут перекантуюсь, пока всё не наладится. А потом в Мувск вернёмся, замуж выйду… Охомутаю какого-нибудь олигарха… Главное, девки, здесь не разжиреть и не потерять форму. Товарную, хи-хи.
— Вовку охомутай. Он, типа, сын миллионэээра…
— Вовка на Гульку запал.
— Мэгги, говорит, в воскресенье устроим танцы. Тут. Познакомимся с местным молодняком. Понаехавшим.
— Оно надо?
— Надо. Скучно же.
— Скорее бы всё закончилось…
— А вдруг тут ещё зимовать придётся??
— Ой, ты наговоришь ужасов!
— А чё. И очень просто.
— …
— А чо он окрысился-то??
— Аделька, дура, пошутила над ним.
— А чо?
— Они вчера с Вовкой сортир нам достраивали — Андреич им, кстати, за это остатки досок забрать разрешил, — и про мыло, про шампунь разговор зашёл…
— О, Тань, кстати! Есть шампунь ещё?..
— Отстань. Так вот — он стал рассказывать, что есть рецепт шампуня на травах. Ромашка там, ещё чо-то. Отвар. Промывает, говорит, отлично; к тому же экологично, говорит, и сырьё тут же растёт… А Аделька ему говорит: «-Ты, говорит, как сваришь, сначала на себе попробуй — в паху; если там заколосится, — тогда и на голову можно применять; а если волосы повылазят — то тоже полезно, можно будет вместо эпиляции твой отвар использовать!»
— Хи-хи-хи! Ха-ха!
— Ну ты, Аделька, и дура!
— Реально дура. Пацан помочь хотел, а ты его опустила.
— Конечно дурища. И ничего тут смешного нету.
— Я ж пошутила!
— Думать маленько надо, о чём и как шутить! Дура!
— Да ладно, я ж не специально. Завтра извинюсь.
— Ага, и минет не забудь.
— Рот закрой!
— Я вот сейчас тебе закрою!!..
— Так, тихо! Замолкли все!
— …
— О. Командир взвода голос подал. У Катьки не забалуешь.
— Хи-хи. И правильно.
Некоторое время в сумраке спальни слышны только скрипы пружин и дыхание. Но не спится. В отдалении лают собаки. И снова кто-то не выдерживает:
— Девки, я думала, в деревне тишина, покой, глушь. А тут фиг уснёшь. То собаки лают, то петухи кричат. То понаехавшие празднуют — песни орут.
— Ага. Едут и едут. Вчера опять приехали к кому-то.
— Да, много народу становится.
— Ты дверь заперла?
— Сказала же уже, чо ты сто раз спрашиваешь??
— Но в коммуну что-то никто не стремится.
— Думают так прошелестеть. Думают, Громосеев насчёт налога так — пошутил. Вот он приедет другой раз, и объяснит им политику партии и правительства.
— Катьк. А если в сортир ночью понадобится? Я ночью на улицу боюсь!
— Ты что, дура, на улицу ночью. В ведро. Утром дежурная вынесет. Короче, давайте спать, девки…
НОВЫЕ ЛЮДИ
Дни шли за днями, наполненные рутинной деревенской работой. Происходившее в городах, в том, в «Большом Мире», казалось происходившим где-то на Марсе, не ближе. Сначала, по старой привычке, каждый вечер мониторили радиоэфир и, когда было электричество, смотрели старенький бабкин телевизор, стараясь в отсутствии интернета «не отстать от пульса планеты», — но информации, действительно дельной информации по радио, а тем более по телевизору, было минимум.
Не было альтернативной оценки ситуации, был голимый официоз: «Население в едином порыве поддерживает проводимую Новой Администрацией политику по расселению мегаполисов и социальному развитию сельских регионов», — или что-то наподобие; Владимир потом уже и перестал вслушиваться и вдумываться в трескучие фразы наёмных вещателей. Про то, что творилось за границей, в основном вообще молчали, как будто заграницы как таковой не существовало. В Азии была мясорубка, Ближний Восток полыхал; прорывались обрывки репортажей — явно ангажированных, судя по множеству затёртых значков телекомпаний на картинке передранных друг у друга — как заревом полыхает небо над Пекином, встают дымно-яростные грибы над Сеулом и Пхеньяном; сколько раз там применили тактическое ядерное, и только лишь тактическое, никто уже и не считал; как и не пытались уже разобраться, кто применял. Токио как мегаполис перестал существовать, огромными чёрными гробами стояли прежде залитые огнями небоскрёбы; паралич нефтедобычи вместе с остановкой реакторов на пятидесяти с лишним АЭС сделали своё черное, в полном смысле, дело. Тайвань, вроде как, яростно отбивался от поползновений материкового Китая, и пока, кажется, небезуспешно. Из Европы репортажи были отрывочные, всё больше о столкновениях между стремительно радикализирующейся на фоне всеобщей безработицы белой молодёжью и не менее радикальными мигрантами. Америка фактически распалась на несколько враждующих между собой территориальных образований, в которых главную скрипку играл уже не Вашингтон, а Республика Свободный Техас. Всё это шло в коротких репортажах кашей, зачастую противоречило одно другому, и разобраться в происходящем было воистину невозможно. Владимир страдал, что не может пообщаться с профессором Лебедевым, или хотя бы с его китайским другом, доктором Вин Чуном; оставалось только в перерывах между окучиванием картошки и ремонтом крыши бани строить свои догадки. Связи со Штатами, как таковой, не было…