Крысиные гонки (СИ), стр. 96
— Какая от тебя защита-то? Ты на себя посмотри…
— Ага, значит прав я был — нужна защита…
— … что… тебе надо?..
— Хы, да тоже что и всем… Но это подождёт. Пока. Хотя…
— … руки… руки убрал!..
— … молодец, молодец… да расслабься, не здесь же; что я, сумасшедший?.. Не, ты молодец, быстро соображаешь, да… О, какая грудь… силикон?
— Сам ты силикон, урод!..
— Верю-верю… Руки! Вот так…
За дверью несколько секунд слышалось сопение, затем вновь мужской голос, незнакомо-низкий, с хрипотцой:
— … молодец. Из низов, поди? Лимита? Ничего-ничего, тут нечего стыдиться, такие и становятся в смутные времена королевами; ты мне верь, я знаю… Хочешь карамельку? Зря. Ты — лучшая, без сомнений… … сам возьму. Это шанс, для тебя шанс… не понимаешь, дура; ладно, потом поймёшь… Да не лезь, потом… что, и в самолётном сортире это пробовала? Нет, не пробовал, потом научишь… хы.
Почувствовав, что она вот-вот будет застигнута за занятием, которое вряд ли можно назвать «товарищеским»; а она, Надька это осознавала, кое-чем Мэгги обязана, она быстро и бесшумно вышла из конторы на улицу. Собственно, ничего нового не узнала… да и не стремилась. Что каждый встречный мужик будет стремиться залезть Мэгги в трусы она и до этого знала, как и то, что у Мэгги явно были основания слинять из столичного Мувска в глухомань Озерья.
А в тесной каморке кабинета уполномоченного, дверь которой была заперта изнутри только на хлипкий шпингалет, перед тем как открыть дверь произошла и «церемония знакомства»:
— … вспоминаю, вроде. Мувский музыкальный?
— Областной драматический.
— Ага. Гамлеты с Отеллами значит. Тебя ведь не Борис зовут? Нет?
— Борис. Для всех тут — Борис. Для тебя… зови по-простому: Дьявол.
— …ты что… тот, что в городе??! … я слышала, мне говорили…
— Да не шарахайся так, дура… не тот, однофамилец, хы. Много нас сейчас развелось, дьяволов, за всеми не уследишь… говорю ж тебе — сценический псевдоним. Да, такой вот. В общем… пол-одиннадцатого приходи сюда; да не сюда — к углу подойдёшь… внутрь не заходи. Потолкуем. О раскладке продуктов и те де и те пе, хы. Бельё люблю чёрное, смекаешь? Ну, иди…
СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРИОД ПРЕД-БП
— Не, Вовчик, ты заметил, как грамотно? Сначала утомил всех лекцией «о международном положении», дал информацию — потом позволил пар выпустить. А когда весь пар в свисток вышел — объявил, что дискуссии и не будет. А за невыполнение — в острог. То есть в Оршанск. Как точку поставил. «И пошли они, солнцем палимы. Повторяя «Суди его бог». Не, непрост этот Громосеев.
Друзья шли домой после прошедшего собрания.
— Ну, небось не первое такое собрание проводит; знает уже что и как. Тут предсказать реакцию несложно, фигли… Но я ведь, Вовка, я ведь по делу предложил! Чтобы организовать отряд! Самообороны! Телефоны-то кончились! Разместить набатные железяки — перед конторой, где девки; и в концах улицы. Редкие удары — сбор. Частые удары — тревога. Где звонит — туда все и подтягиваются. И отражают нападение!
— Нападение… Чем отражать — вилами и косами? Кстати, косы я что-то не видел…
— Есть коса, как же. Ну чем отражать? Чем придётся. Хуч бы и вилами. Хотя конечно… Блин, надо теперь фонарик с собой носить…
— Фонариком обороняться будешь? Ну-ну.
— Ты просто не в курсе. А Громосеев этот — говно! Как меня перед всеми опустил! Перед девками даже!
— Он об этом не думал… Он же кто? — представитель власти. А власть чем озабочена? В первую очередь чтоб ей все подчинялись. Иначе какая же она власть? А вооружённые граждане могут и не подчиниться, тем более — сплочённые в организацию… Вот потому и эти конфискации охот-оружия, и прочее. Меньше всего они думают о нашей безопасности! Больше всего — чтоб подчинялись. Увы, это нормально, Вовчик. Для любой власти.
— Да знаю я… Понял. Эти… покойнички-бандиты, Лешим успокоенные — небось так и лежат там, на поляне, и никому до них дела нет! А только подумать — нападение! Вооружённое! С жертвами! Раньше бы полк ОМОНа с СОБРом и вертолётами…
— Ага, с реактивной артиллерией ещё… не бывает ОМОНА полками; впрочем, не о том речь. Чё делать-то будем?
— В деревне всегда дел полно. Картошку окучивать. Можно… даже нужно! — ещё кусок распахать, и засадить, у меня есть чем. Я прикинул — это ж дофига сколько отстёгивать-то? Это ж…
— А!.. Что-то мне подсказывает, что до периода сбора урожая и расчёта с Администрацией ещё и дожить бы надо. А там — посмотрим. Но картошку, конечно, надо… Сортир твой подремонтировать. Того и гляди в дыру провалишься, или сам на бок завалится. Топор, ножовку? Рубанок?
— Само собой. Умеешь?
— Ты меня совсем-то за белоручку не принимай…
— Не, я ничё. Дам, конечно. Знаешь, Вовка, пока тут не прочухали, давай завтра с утра «на школу» сходим. Ну, на ту — помнишь я тебе говорил. Недострой которая, она тут недалеко. Там есть старая опалубка, надо её ободрать — доски! Наверно, с досками будет напряжёнка скоро. Вернее, уже. Откуда им взяться? Лесопилки не работают, пилорамы… О! Первое что сделаем — наладим пилу. Двуручную. Ещё — лучковую сделаем — отличная вещь! Места само полотно мало занимает, а саму пилу хоть из веток сделать можно… но мы, конечно, сделаем капитально. И пилить ей не в пример удобней и быстрее, чем ножовкой! И…
— Да-да, Вовчик, сейчас придём, и первым делом распишем задачи; потом разнесём их по степени важности; всё как полагается в планировании. Доски — это точно в первую очередь; сейчас, чувствую, такое время пошло — кто не успел тот опоздал… Как тогда, в обувном магазине, помнишь?..
— Дааа… Ух ты, заррраза! Как опозорил-то нас! — Вовчик наклонился и потрепал за ухо вновь невесть откуда взявшегося пса, — Сейчас придём — и на цепь тебя, гада!
— Хорошо-то как в деревне, Вовчик! И одеться во что, и помыться. И пожрать, и где есть сготовить. И безопасно. Вроде как. Пока. Ружьё, правда, отобрали, суки. Тот толстый ментяра… Падла!
— Это верно, Вовка! Меня вот с детства заложено, что постоянно что-то «должен»: учиться, не пропускать пары, потом ходить на работу… А здесь я никому ничего не должен — только себе. Утром проснулся — и сам себе день планируешь! А не хочешь — то и дальше валяйся! Правда сейчас, вон, Администрация даёт понять, что всё-таки что-то и здесь я им должен… А ты, Вовк, что-то как уголовник стал разговаривать, а?
— А что делать, Вовчик, слетает от потрясений шелуха цивилизации… Шучу. Просто ружьё очень жалко — трофей ведь… Как назовём?
— Как думаешь? — они дошли уже до дома, и Вовчик, поручив другу пса «держать чтоб не убёг», полез в ветхую сарайку искать цепь, — Раз на цепи, значит Цербер.
— Не. Какой из него Цербер. Пожрать любит — Шницель. Лохматый — Охламон. Клапан… Куда??.. Сидеть! О, слушается.
— Саботаж. А?
— Можно. Но вообще надо бы найти его прежнюю кличку. Или хотя бы чтобы рядом. Попробуем?
— Как это?.. Во, нашёл. Только ржавая. Ничего, оботрётся. Сейчас из ремня ошейник сделаю.
— Начать по алфавиту. Видишь, он пока не реагировал. Эй? Астарот! Об-ба. Смотри — уши поднял. Знаешь, Вовчик, у него, наверное, кличка «на а» была. Апогей! Атлант? Артишок!
На «Артишок» пёс отреагировал радостным взвизгом и сунул мокрый холодный нос в руку Владимиру. Никакие другие клички, перебираемые друзьями, на другие буквы алфавита, его не взволновали. Решено было что если в прошлой жизни он был и не «Артишоком», то где-то близко.
— А что это он на Бориса-то кинулся? Прямо как признал.
— Ага, удивительно. Как-то целенаправленно, да? Вроде такой внятный пёс был, не наглый — и решил загрызть вдруг Помощника Уполномоченного, причём у всех на виду… А тот, вроде как, в натуре, испугался.
— Испугаешься тут… Теперь вот на цепи посидит, наблюдать его будем… Да, будку ему надо бы сделать. Я займусь пожалуй.
— О, Вадим идёт. Вроде бы вечером собирался. Какое-то коммерческое предложение у него к нам.