Крысиные гонки (СИ), стр. 298

— У Отца Андрея есть какие-то соображения на этот счёт… И он их не раскрывает. Только говорит, что этот чёрт вылупился из-под штукатурки неспроста. Чего-то он недоговаривает, конечно; а может просто его как «достопримечательность» оставил… батюшка наш человек современный и, что говорить, пиару тоже не чужд — когда этот бес «вылупился» и кто-то про это в деревне разболтал, так тут полдеревни приходило посмотреть, я уж не говорю про общинских… И даже с Демидовки приезжали; не только, конечно, на чёрта посмотреть, но и это тоже. Достопримечательность!.. чёрт-то реально древний; церковь-то, в натуре, старая; тут всякие… того, мистические вещи случаются. Говорят, во всяком случае. Ну и… наверно, обломно затирать древность. Он говорит: «Диавол — это как тьма; а света без тьмы не бывает; поскольку тьма оттеняет ясность света божьего.» Грамотно, да? Что… ну, «единство и борьба противоположностей», как философы сказали бы. И не надо, типа, это единство разрушать…

— А Женька сказал, что ему малышня рассказывала, что пытались закрасить — а он…

— Да врут, конечно, никто не закрашивал; это они так — чтоб страшнее было. Ну чо, за дом пошли?

— Пошли. Поодиночке дежурите?

— Ага. Да там удобный пост, оборудованный; с него провод на звонок протянут. Раньше, боялись, конечно; по двое дежурили — а потом обвыкли, и ничо. Не только девчонки; общинские тоже дежурят, ты не подумай, а то б мы тут не высыпались вообще, — продолжал вводить Владимира в курс дела Вовчик по пути за дом, — За домом — две смены за ночь; а на колокольне — одна; на всю ночь, значит, чтобы не лазить мимо беса этого, чёрт бы его побрал!..

ДОРОГА В ОРШАНСК

— Чо мы так быстро рванули с деревни-то??.. — опять доставал Владимира по дороге Женька, — Задержались бы ещё на денёк. Или на два.

— Пироги, что ли, деревенские понравились? — буркнул Владимир; он сидел за рулём и внимательно следил за дорогой.

— И пироги. И баня. И вааще. Чо за спешка-то??

Из Озерья, действительно, уехали очень поспешно. Даже не удалось толком пообщаться с Гулькой; так, почти на бегу перекинулись парой фраз. Всё из-за того, что мальчишка из деревни сообщил, что Громосеев с командой на подъезде. Вот свезло! Угораздило приехать как раз накануне… Хотя могло оказаться и хуже, если бы задержались на день, на два — приехали бы прямо в гости к нему. А так — пришлось быстро-быстро собираться и сматываться, — всё же не хотелось, чтобы та история с автоматами всплыла опять; пока что её, в прошлый его приезд, благополучно замяли, переведя все стрелки на Владимира. Сейчас, хотя и прошло больше полутора месяцев, всё это опять могло всплыть — и за автоматы, за ту ночь, пришлось бы отвечать…

— Там начальник приехал… — неохотно пояснил Владимир Женьке, — Мне с ним пересекаться не след. У него ко мне вопросы, на которые я б не хотел отвечать…

— Спёр, что ли, что-то, и попалился?? — продолжал допытываться любознательный Женька.

— Хуже.

— Пришил кого?

— Вот прицепился… Помнишь, я тебе рассказывал, про атаку чурок на «пригорок»? И что я их там, большей частью, тогда и пострелял?..

— Ну. И чё? Пострелял и пострелял. Они же сами полезли! Ты ж это, почти герой. А?

— Ну… там вопрос не в том, что пострелял; а в том, из чего пострелял. Вот про то, откуда взялся автомат, я б и не хотел распространяться.

— Спёр автомат?

— Спёр да спёр! — уже рассердился Владимир, — Тебя что, на «спёр» заело? Я… мы его… ну, короче, взяли так, что лишний раз вспоминать про это не хотелось бы. Тем более рассказывать. Тем более Громосееву.

— Ага… — Женька сделал вид, что удовольствовался объяснением насчёт автомата; но тут же зашёл с другого боку:

— А что, этот Громосеев — сильно страшный? Чё вы его так ссыте?..

— Громосеев в принципе нормальный мужик… Только с тараканами в голове, так до сих пор и не определившийся кто есть враг, а кто друг… Мы не ссым… мы принимаем разумные меры предосторожности… — ответил Владимир; и про себя подумал — а что, правда, мы так уж от Антона Пантелеевича бегаем?.. Ну, понятно, тогда — там ещё какая-то видимость законности была; за тех двоих отморозков-дезертиров, может, и не притянули бы, но за тех случайно попавших в замес двух женщин — старуху и девку, — можно было и получить… по полной программе… по законам военного времени, когда некогда особо церемонии разводить… Но сейчас… многое же поменялось: центральной власти нет, законов нет; есть какие-то невнятные распоряжения Объединённых Регионов, касающиеся в основном борьбы с «мувским режимом»… Прошлое можно бы и спустить на тормозах… Тут вон что творится: Хронов со своей дружиной беспредельничает как хочет, самосуд устраивает и показательные казни; явно кого-то грабить ездят…

И тут же сам себе ответил: а вот так и бывает, что кто-то беспредельничает, глотки и животы режет — но он нужен, он свой; а для острастки и для видимости законности возьмут да и расправятся с кем-то за старые дела… показательно. И когда этот «кто-то» — ты, то нифига не хочется «отдаваться на милость и здравый смысл» Антона Пантелеевича, который хотя, вроде бы, мужчина и неплохой, и справедливый — а ну как в силу обстоятельств нужно будет ему продемонстрировать твёрдость и жёсткость… а тут такая возможность. Кто ему Владимир? Никто. Какой-то мувский левый парень, да ещё с американской визой в паспорте. Вполне могут и вздёрнуть — он слышал, что «на местах» это сейчас практикуют — показательное повешение за серьёзные провинности, и очень просто… Ага, надо было столько прожить, столько планов и заделов иметь, — чтобы быть повешенным в сраной деревне неизвестно за что и в назидание неизвестно кому… Не, — сказал он себе, — Мне хватило того ощущения бессильного бешенства, когда валялся связанный на поляне, а бандиты изгалялись; и только и оставалось гадать, сразу они тебя прирежут, вместе со всеми, или сначала постараются выдоить все мат-ценности, а прикончить потом?.. Неее, проехали — больше я в чью-то власть, в чьё-то распоряжение поступать не буду; всё сам, только сам; пусть накосячу, пусть залёт — но сам; а чтобы кто-то вдруг решал «как с ним поступить», а мне бы только оставалось безропотно ждать решения своей судьбы — вот вам, выкусите, господа!..

— Чё ты там шепчешь? — заинтересованно прервал его размышления Женька, — С ума двинулся или молишься?..

— А… да. Молюсь, ага. Отец Андрей научил подходящей молитве, дорожной, типа; вот… вспоминаю.

— Да ладно врать?..

— Точно-точно! Вот сейчас… ага. Вот.

Он покопался в кармане одной рукой, достал сложенный листок, расправил его на рулевом колесе, и, периодически посматривая на него, продекламировал:

— «Господь Всевышний, Бог Наш, к тебе за поддержкой я обращаюсь! Тебя о помощи я прошу, о снисхождении Твоем молю! В дороге я нахожусь сложной, множество препятствий на пути моем: Люди нехорошие, мысли дрянные, проблемы насущные! Убереги меня, сохрани меня, направь меня на путь истинный И помоги не сойти с него. Сделай так, чтобы дорога моя Гладкой и ровной была, проблемы и несчастья стороной обошли. Чтобы таким как в путь подался, таким я и вернулся! На помощь Твою уповаю, к поддержке взываю! Имя Твое восславляю! Аминь!»

— Аминь! Ага, аминь! Ну, теперь доедем без проблем! — зареготал Женька радостно, — Прикольно! «Восславляю», ага! Имя твоё! Дорогу — гладкой! Ментов и бандитов — стороной! Уповаю!! Гы-гы-гы!

— Ржать переставай… Ничего не вижу смешного.

— Ты ещё скажи что в бога веришь! Ишь… молитву на кармане носишь! Ну ты даёшь. Американец, не ожидал от тебя!

— Может и верю… — задумчиво, не отрывая взгляда от дороги, сказал Владимир, — Может и ты веришь, только пока не осознал… А молитву мне бабка Настя дала перед отъездом, честно говоря, не Отец Андрей. Не отказываться же.

— «Отец»! Не, прикольно, все к нему «отец» да «батюшка»! Я как-то даже сначала не всосал, как к нему обращаться. А потом ничо…

— Познакомились?..