Крысиные гонки (СИ), стр. 294

— Не про моих. Мало ли группировок в Оршанске… Мои… «псы», все на свободе. Да и не убивали они никого, принципиально. «Псы», блин! Уличные. Я присматриваю, ты воспитываешь… Врезались мы с тобой в педагогику, бля! Да! Тебя, я смотрю, девчонки очень уважают теперь. Ты-то сам как? Ну? С этим делом?

— С «этим самым»? Нормально. Даже более чем.

Из-за двери послышалось уханье Женьки, обливавшегося холодной водой, и плеск.

…

— Ты знаешь, Вовчик, мы через Мышастого корованом ехали. У него там сейчас неслабое хозяйство, своего рода тоже «коммуна», только неформальная, без гос. помощи. К нему люди из Оршанска переселяются, — он их сначала в «гостевые» землянки селит, потом даёт инвентарь и помогает свою построить. Там, возле него, целый посёлок уже из землянок; дома только его, его сестры, и ещё кого-то. Забавно: целое поле, а на поле машины, легковые — и возле них крыши землянок… Легковушки — и землянки… рядами. Ходит, кстати, и правда, как говорили, с ППШ, открыто… И «отряд самообороны» у него — все с мосинками и с наганами, не знаю, где достали… К нему многие сбежали от мобилизации, с семьями. На дорогах дежурят — если едут вояки, или там «верный вектор» — сразу сигнал; и те — в лес! Со жратвой только туго — тапинамбура у него навалом, но не всем в кайф тапинамбур-то жрать, тут привычка нужна…

— А ты, Вовк, как с мобилизацией?

— Откупился, чё… — Владимир вяло махнул веником, — В «регионах» с этим при деньгах запросто… Всего-то три тысячи талеров…

— А чё ты про него-то вспомнил, про Мышастого?

— … целый фургон сварных печек-буржуек ему выгружали, он заказывал в Оршанске оптом, в землянки-то… Что вспомнил? Да пока они там возились, он «приёмку по качеству» осуществлял, я там со стариком и старухой пообщался, насчёт житья. Они-то старые, им не привыкать к трудностям… и к топинамбуру… Ухх… Меняемся. Не могу больше.

Они поменялись; Владимир растянулся на полке; теперь Вовчик взял веник, сполоснул его в тазе с горячей водой, стряхнул на железный бок печки, где зашипели, мгновенно испаряясь, капли воды; помахал веником над раскалённой каменкой, прогревая, и повернулся к Владимиру, готовясь парить.

Владимир продолжал рассказывать, перескакивая от жары с темы на тему:

— …Занятный такой старикан; мне ещё его валенки понравились; белые такие, толстые, что называется «пимы» как в Сибири говорят, подшитые резиной и с вышивкой на голяшках… Я ему говорю: «Давай, дед, меняться!» — а он мне: «- Фиг, говорит, тебе, это подарок от внучки; зимой вещь необходимая, тёплая, а вы тут все помёрзнете в своих Гарсингах-то…» Занятный дед… Да! Чо я вспомнил-то! Бабка его говорит: «- Вот, в Озерье, бают, община собралась вокруг старой церкви; там у них порядок; и батюшка; и живут в большом тёплом каменном доме с большой печкой, а не в землянках с маленькими». И что «главный у них там «нормальный такой мужик молодой. Собрал вокруг себя этот… гарэм из красавиц. Но обиходит всех. Никто у ниво там не голодает и топинамбур не жрёть…» Ха-ха-ха! Я так и понял, что это про тебя, Вовчик!

— Хы. Надо ж, при жизни ещё мирская слава приходит; вот уж что не ожидал, так что прославлюсь как «султан»… Да уж. «Обиходит»… Ну, не всех… Но скучно ночью редко бывает, да… Не высыпаюсь только ччччерт! Я ж и бороду-то чо отпустил… девки жаловались — щетина колется; а с бородкой даже прикольно, щекотит… а каждый день замудохаешься бриться; опять же горячая вода… а не побреешься — разговоры пойдут: «-Вот, Хорь нас строит, а сам распускается…» А распускаться нам никак нельзя сейчас, Вовка! Очень сейчас всё должно быть жосско… и эта… дисциплинированна! Особенно сейчас, когда уборка закончена, и, казалось бы, особо заняться и нечем… Нет! Я всегда найду чем заняться! Этож, Вовка, такое дело: только начни распускаться — и пошло-поехало… а период сейчас очень напряжённый! Противостояние! Даже если б вообще нечем было заняться — пришлось бы найти чем; лишь бы время занято было! А так… наряды, дежурства. Опять же фортификационные сооружения… ты про мешки-то не забудь, Вовк, а лучше запиши где-нибудь! Девок «на копать» не особо припашешь, конечно, но вот землю насыпать и таскать — это вполне… Сейчас вот хорошо, ты швейные машинки привёз; затеем швейное производство. Фланель… Пошьём всем девкам фланелевые трусы, а то у них в основном только всякий замодняк в обтяжку…

— Ооооо… Глубоко вникаешь, товарищ!.. Сразу видно — Вождь!

— Гы. Прикалываешься. А куда денешься — приходится вникать; нам тут ещё простудных гинекологических заболеваний не хватало… это хорошо, что ты флис и фланель привёз, дааа… Утеплимся. Жалко, резинок нету; ну, пусть из своих гламурных стрингов вытягивают, либо на завязочках… або на пуговицах. Валенок нету, конечно; так знаешь, что я решил делать? Гамаши. Не знаешь что такое? На ноги, на голени. Я покажу тебе, у меня есть ещё покупные, «сплавовские». На сырое время года самое то! Вот. Пошьём утеплённые, на пуговицах…

— Так ты это… …с Катькой?

— Не-а… — Вовчик грустно, — Вот с Катькой — нет. Даже спьяну. Как-то было у нас день рожденья… ещё до этого, до «сухого закона», это мы потом уже сообща решили завязать. Я аппарат как раз опробовал, да ещё в запасах оставалось… словом, подпили все… и Катька тоже. Конечно, пьяную женщину соблазнить может каждый… но я вот не смог.

— Бывает… Не отчаивайся — какие наши годы.

ДЕРЕВЕНСКИЕ РЕАЛИИ — 2

Распаренные вывалились в помывочную.

Женька уже остервенело растирался чистым полотенцем.

— Так… Сейчас сполоснёмся — и ко мне, пока ужин собирают… девки пока тоже помоются, кто не на вахте, то есть не на дежурстве; постираются ещё.

— Тут?

— Ну а где же. Чтоб теплу не пропадать; мы ж не каждый день баню топим. Была раньше мысль вообще просто, на японский манер, в большую бочку воды горячей набирать, и там мыться по очереди, потом споласкивацца только чистой… потом, всё же, остановились на варианте с баней.

— Может что помочь надо?

— Ничо не надо, их там много. И дрова, и всё такое. Особо с «помочь» тоже нельзя, — на шею сядут; правильно ты тогда, на поляне, говорил, помнишь? Ну, когда я подвязался девкам навес строить да посуду мыть помогать типа… так всё самому и пришлось делать. Нееее, я выводы сделал. Сейчас по-возможности только руковожу и контролирую. Ибо нефиг.

— Сурово.

— А то ж. По другому нельзя… Женька! Ты чо — всю воду выплескал на себя??

— Ну да… А чё?

— Ничё. Кран открой — не течёт уже с бака? Это с кухни… Бака на троих должно было хватить. А ты и из этого всю выплескал? Ты тут не в городе с центральным водопроводом. Тут воду с колодца таскают, причём снизу, от домов, возле церкви колодца нету. Знаешь какой это кайф, зимой принести воды?

— Чё за проблема…

— Когда мороз — колодец обледеневает. Иногда так, что превращается в весёлый аттракцион под названием «сегодня я обольюсь или дотащу воду сухим»? Опять же, если поскользнёшься — получается башкой об лёд и 14 литров воды на себя сбоку — у меня так бывало… А это уже персональный БП — идёшь, обогреваешься… переодеваешься… башка трещит — идёшь в сарай за ломом и топором, чтобы сбит наледь с колодца… Сегодня воду девки таскали.

Женька устыдился:

— Ну я ж не знал… Не подумал, короче.

— Вот. «Не подумал». Об коллективе. — продолжал давить жестокий Вовчик.

— Я сейчас принесу. Пусть только покажут, где колодец.

— Стоять! Принесёт он… после бани-то да на морозец. Принесут. Есть кому.

Вовчик прошлёпал резиновыми сланцами до двери, приоткрыл, крикнул в образовавшуюся щель:

— Дежурный!

Через короткое время откликнулся девичий голос:

— На улице они, заняты. Чего, Вовчик?

— Не «Вовчик», а «камрад Хорь», сколько раз повторять. «Вовчик» я для вас только между собой. Извольте обращаться по форме! — всё это в приоткрытую на щель дверь, посверкивая в неярком свете фонарика покрытой потом белой задницей. Владимиру стало смешно; одевавшийся уже Женька тоже хмыкнул. Но из-за двери послышалось, хотя и с явной издёвкой: